Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - Котус

— Да ладно! Сам сделал, что ли⁈ А что внутри?

Я незаметно вздохнул и провёл уже начинающую становиться привычной экскурсию.

— Да уж наворотил ты тут… Вот скажи, откуда у простого паренька из провинции такая тяга к роскоши и вкус к ней, а?

— Скажете тоже — роскоши. Проехался я на этом грузовичке в его исходном виде, от Минска до Смолевич. Пыли наглотался — килограмм минимум, а то и два, щели, сквозняки, педали, на которые чуть не всем весом давить надо, лавка эта неудобная… В общем, понял, что это не транспорт, а пыточный агрегат. Стал думать, как сделать так, чтобы в кабину не стыдно было живого человека посадить. А как подумал — начал делать. Получился грузовичок с пассажирской кабиной на пять мест, не считая водителя — ну, или на четыре с половиной.

Я прервался, чтобы показать и объяснить Мурлыкину очередную особенность фургона, а заодно обдумать дальнейший рассказ. Да, я немного переставил местами события и сместил акценты — но не соврал же ни словом!

— Вот. Как доделал и немножко поездил — понял, что сделал неправильно, а что просто улучшить можно. Сделал грузовик для завода, что под Талькой. Пользуясь опытом этой работы и ещё кое-какими идеями — переделал пикап грузопассажирский мой. Потом сделал ещё один грузовик, такой же, как в Викентьевку, только для Шкловского стекольного, в котором у меня доля. А уже потом, с учётом всех ошибок, полученного опыта и новых идей — соорудил вот это. Но уже вижу, что нужно переделывать, а этот не очень удачный образец сплавить куда-нибудь. Можно не слишком дорого, лишь бы расходы отбить.

— Ну, Юра, если ты это чудо, — жандарм обвёл рукой с зажатой в ней прохладной бутылкой «Рысюхинского тёмного», изъятого из холодильника, внутренности фургона, — называешь «неудачный образец», то ты или зажрался, или придумал что-то вообще невообразимое! А насчёт продать… Думаю, если попросишь тысяч тридцать — заберут в тот же день. Если, конечно, будут знать, что именно тут внутри наворочено, помимо салона и его возможностей.

Закончив экскурсию, я запер все четыре двери, подумав, что дедова идея «центрального замка» кажется не чистым выпендрёжем, а реально удобной вещью. Жандарм смотрел на это с интересом, потом, направляясь к подъезду, сказал:

— Можно было не утруждаться. Теперь, зная, что авто имеет отношение ко мне — никто не рискнёт ни залезть, ни поцарапать. Дураков нет.

— Дураков-то нет, а если кто отомстить захочет?

Мурлыкин фыркнул.

— Я со шпаной дел по службе не имею, одарённые уголовники — редкость, и здесь не водятся, чтобы увидеть и додуматься.

— А «идейные борцы» с режимом и его слугами?

— С этими всё ещё лучше. После двух волн чисток по итогам прошлого года — к чему кое-кто тоже лапу приложил. Просто как-то так случайно получилось, что добрые восемьдесят процентов «идейных борцов» совершенно безыдейно кормились с британского стола. Что и позволило эту публику очень качественно проредить.

— А остальные двадцать?

— Большинство из них кормились от первых восьмидесяти, причём часть действительно не догадывалась, на кого работают. Некоторые были шокированы, некоторые так и не поверили, или сделали вид. Но там относительно безобидные болтуны.

За разговором успели зайти в подъезд.

— Я не девочка-гимназистка, в чудеса не верю, а потому знаю, что вычистили не всех. Но при этом уцелевшая агентура сидит тихо-тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы продолжить быть уцелевшей. При этом хозяевам на их выживаемость откровенно плевать, так что иные «спящие» агенты пытаются притвориться «дохлыми».

Перед входом в квартиру немного задержались, в ожидании, пока Маша откроет дверь, и в итоге дождались и её, и курьера. Я рассказал тестю, кто это и зачем, рассчитался с доставщиком, набросив чаевые и попросив помочь девушке дотащить заказ до стола и сервировать его. Мурлыкин же, дождавшись, пока лишние уши уйдут — что разительно отличало его и его коллег от большинства других дворян, которые прислугу и приравненных к ней лиц вообще не стеснялись в разговорах — продолжил:

— А островитяне не успокаиваются. Не так давно вообще чуть войну не развязали, по дурости и наглости. Устроили настоящий пиратский налёт на владения одного графа[1] на Черноморском побережье Кавказа. Высадили десант не то сто двадцать, не то сто пятьдесят рыл и подтащили для его поддержки три боевых корабля. Граф отбился, корабли не то два утопил, не то один утопил и один захватил — тут слухи разняться, как и о классах кораблей, некоторые чуть ли не об эсминцах говорят, а один даже о крейсере ляпнул, явно не понимая, о чём говорит. Всё это, понятное дело, было обставлено как частная инициатива и разборки между родами. Но потом выяснилось, что минимум два корабля из трёх принадлежали к ВМФ Британии.

— Подождите, а как же «частная инициатива»?

— Вот, якобы глава клана договорился частным порядком с капитанами… Очень правдоподобно, да. Так вот, их посол набрался наглости напроситься на приём к Петру Алексеевичу и там потребовать! Потребовать, заметь, а не умолять! Так вот, потребовал вернуть имущество короля, пиратски захваченное нашим графом! Вроде как ещё про компенсацию что-то вякать пытался.

— Офигеть! Это что, по их версии наш граф нагло подплыл российским берегом к мирно стоящим в британских водах кораблям и захватил их⁈

Тесть рассмеялся.

— Вы с Мангустовым не родственники, случайно? Практически его фраза, почти дословно — насчёт «подплыл берегом». В общем, бензинчику на едва начавшие остывать угли монаршего гнева посол этой выходкой плеснул щедро. Может, для того дурака и послали, чтобы Кречет его прибил за наглость? Н, к счастью, Его Императорское Высочество сдержался, и только послал посла весьма далеко и выставил из Империи в двадцать четыре часа.

Я выслушал комментарий деда и усмехнулся:

— Да уж, горное Перу — это не близко!

— При чём тут Перу⁈

— У вас есть более-менее подробный атлас Южной Америки?

— В кабинете.

На пороге Мурлыкинского кабинета я жестами показал провожающей курьера к дверям Маше, что будем через три минуты, не больше.

Пока Василий Васильевич искал атлас — дед вспоминал нужные координаты, и мы с ним вместе сравнивали положение нулевого меридиана в его и нашем мире, чтоб при необходимости взять поправку.

— Так, и что там в Перу?

Я назвал координаты. Тесть при помощи линейки нашёл нужную точку, вчитался…

— Да ну на… кхм…

— Вот именно туда, да.

Мурлыкин расхохотался.

— Да уж, чего только не бывает в мире. Нет, я понимаю, что на местном языке это, скорее всего, читается иначе и что-то да значит, но для нашего глаза!..

Он опять засмеялся.

— И как только узнал про такое⁈

— Случайно наткнулся — искал по учёбе самую высокую гору в Андах, слегка заблудился в картах и наткнулся вот. Ну, а не выучить координаты такого замечательного места — просто никак невозможно было для нормального ученика.

— Да уж, действительно, послать далеко и надолго. Нет, ну надо же!

Таким вот незамысловатым способом развеселив тестя удалось замять скользкий вопрос о том, сколько времени я уже нахожусь в городе и чем тут занимаюсь всё это время. Или, скорее, он позволил замять. Десерт был подпорчен звонком на мобилет. Это оказался Егор Фомич.

— Добрый вечер, Юрий Викентьевич. Вы можете сейчас разговаривать, не за рулём?

Я вздохнул.

— Да, могу, если не слишком долго.

— Постараюсь покороче. Извините, что прерываю ваше путешествие, но тут проявились дела, требующие вашего внимания и присутствия. Это касается Дубового Лога.

— Что там ещё⁈

— Во-первых, из земельного комитета связались — в связи с передачей прав аренды от графа Сосновича к вам, нужно, помимо договора, ещё и у них какие-то бумаги подписать. Причём нужна именно ваша подпись, ни моя, ни поверенного, пусть у него и есть все нужные доверенности.

— Это у нас любят — каждую бумажку в шести местах регистрировать, и везде чтоб непременно лично — иначе как же чиновный люд свою значимость-то проявит?