Без очереди в рай - Диана Вежина

Ничего такого экстраординарного на повестке дня сегодня не стояло — обычная рабочая текучка, среди которой два моих двухнедельной давности «чехла» в присутствии даже и не значились. А поскольку никаких других служебных прегрешений вроде бы за мной не наблюдалось, я расслабилась и позволила себе несколько отвлечься. Мысли как-то сами по себе съехали на тему о маньяке.

Думаньем это можно было бы назвать с большой натяжкой — так, импровизация на заданную тему. Занятно всё-таки устроен человек: во-первых, я вообще не слишком верила в этого маньяка, во-вторых, ни на миг всерьез не допускала, что гипотетический маньяк-старухоубивец может быть врачом, в-третьих, наконец, ни за что бы в жизни не поверила, будто некий оборотень-врач может обретаться на нашем отделении. Трижды невозможная бредятина! И тем не менее я исподволь шарила глазами по аудитории, то и дело спотыкаясь о такие же косые взгляды задумчивых коллег, словно в самом деле пыталась углядеть заведомо несуществующего призрака. И если б я одна! Странно всё ж таки… Странно всё-таки устроен человек и другие люди.

Н-да… Человек, положим, это я, а другие — это остальные. То есть в данном случае — наш славный коллектив, а именно: заведующий, старшая сестра, пять диспетчеров, бишь диспетчериц, восемь фельдшеров плюс два десятка человек врачей, из которых половина женщины. Фельдшеров и женщин на роль маньяка я примерять не стала: женщин — потому что потому (логика! женская как есть), а что до фельдшеров… За исключением милашки Кукина все наши фельдшера — студенты старших курсов медицинских вузов. Практика обычная, сама так начинала и могу уверенно сказать, что при такой нагрузке маньячить просто некогда. Лекции, работа, лекции, кабак, лекции, работа, опять-таки кабак — тут уж, право слово, не до глупостей.

Кукина, пожалуй, тоже можно опустить… э-э, в смысле — исключить, то бишь не рассматривать. Ага, ведь он такой ранимый; Мальвина, блин! Другое дело Брыкин: ежели с кого и рисовать типичного маньяка, так именно с него. Правда, с его лечебными талантами можно просто так, не будучи маньяком, полрайона выморить, но ведь одно другому не препятствует. Есть нечто в нем такое, странноватое, что не передать, но лично мне до крайности противное. Как… ну, как сопля на поручне, точнее, как тот, кто туда ее намеренно сморкнул и растер, смакуя удовольствие. По ощущениям подходит, хорошо подходит, очень хорошо подходит, очень даже хорошо Базилио подходит. Очень даже слишком хорошо…

Ага, даже очень слишком хорошо, а когда так слишком хорошо, это значит плохо. Так просто не бывает (опять же — логика! ужо какая есть), по законам жанра злыднем должен оказаться человек вне всяких подозрений. А кто у нас вне всяких подозрений? Ясно, Рудас, душка Карабас, босс Альберт Михайлович. Но тут уж дудки вам, фигу с героином! Тут и в самом деле нужно уколоться, чтобы хоть на миг вообразить, будто врач от Бога Рудас одной рукой пациентов лечит, а другой… Да ну, ерунда кромешная! И потом, не знаю как по жанру, а по жизни он мужик настолько обаятельный, что — не влюбиться бы. Переспать с ним, что ли? Или так пройдет? Однако мысль…

Потом додумаю. Так, бишь итак. Брыкина я исключила, поелику подходит слишком хорошо, Рудаса — поскольку слишком плохо. Кого еще? В смысле, кто еще кандидат в маньяки? Вестимо, Дуремар, коммунист Гайтенко, человек патологически серьезный, в зародыше лишенный чувства юмора. Не знаю, согласятся ли со мной мозговеды иже мозгоправы, но, по-моему, любой сугубо серьезный человек потенциально является общественно опасным элементом. Логика проста: индивид без чувства юмора ущербен, а всякий ущербный индивид ищет компенсации. Кто маньячит, кто-то коммунячит… разница, конечно, не шибко велика, но придется исключить и Дуремара. Извращенцы фишек не меняют.

Ну-с, следующий кто? Если речь зашла о шутках юмора, то, стало быть, Забелин. И что Забелин? Ничего Забелин, Забелин как Забелин, балагур и баламут, доктор Буратино. Милейший человек, даром что Цуцко на него за шутки жало скрючила. Согласна, амплуа шута еще не алиби, чувство юмора — оно разное бывает: калигулы с неронами тоже на свой лад числились в сатириках. И таки что? Прикажите считать, что зубоскал Забелин конкретно смеха для и типа шутки ради мочит пациентов? Увольте, на работе бы еще куда ни шло, но не в свободное же от работы время! Я, право, не Цуцко… А что до шуточек — по жизни он такой, рыжий он, Забелин!

Если Гоша-Буратино клоун рыжий, то Эдичка Хазаров — клоун «белый». Пьеро он наш, персонаж комедии дель арте… Чушь, с Эдичкой всё с ходу настолько не смешно, что почти что весело. Паче уж его-то я знаю (знала бишь, глагол в прошедшем времени) поближе остальных. Знала, допускаю, не так чтоб глубоко, э-э… да, но, в общем, всяко разно, по мне — вполне достаточно. Во всяком случае, довольно для того, чтобы утверждать, что для уголовщины он чересчур порядочен — он вообще настолько чересчур порядочен, что в чем-то даже жалок. К тому же Эдик, сорвись бы он с катушек, начал бы с семьи: если бы он тещу «долечил» и супругу «вылечил» — это я в порядке бреда могла бы допустить, но чтоб кого ни попадя… Опять же — хлопотно…

(Опять же — ло-о-огика!..)

В какой-то момент эти мне в кавычках размышления напомнили фирменный прикол древнего еврея Лившица. Древний-то он древний, особенно когда на вызов тащится, но стоит домочадцам болящего клиента его поторопить, он сразу рад стараться. «Не страшны дурные вести, мы в ответ бежим на месте» номер называется. Ему, едва завидев «неотложную»: «Ах, спасите-помогите, доктор, ах, скорее, ах, сейчас помрет!» А доктор Лившиц: «Ась?» — и, что есть силы топоча на месте, на весь подъезд: «Бегу, бегу, бегу!!!» (Ась? кстати, да — и вновь о чувстве юмора…)

Так вот, поймав себя на том, что думанья мои суть ерзанье на месте, остальных «подозреваемых» я пустила по боку. Лившица еще и потому, что патриарх всея «неотложной помощи» маньячит исключительно на своем еврействе, а трех… нет, даже четырех оставшихся докторов-мужчин, лекарей Чабанова, Воронина, Купцова и Мирзоева, э… ну, просто потому, что бредить наяву довольно утомительно. Я и без того начинала чувствовать себя перед коллегами почти что виноватой — нашла кого подозревать! А знай бы я тогда, что даже