Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

— Конечно.

Мара наполнила чашу, протянула ему. Княжич подался вперёд, больно стукнувшись зубами о глиняную кромку. Его потряхивало, как бывает наутро после буйного гуляния.

— Я просто должен был защитить мать. И себя. Всех!

— И ты смог.

— Неправда, я не успел. Теперь мама там… лежит.

— Тише-тише, — Маржана обняла его, прижала к себе крепко-крепко. — Поплачь. Знаю, взрослые мальчики не плачут. Особенно княжичи. Но я никому не скажу. Ты слишком много держишь внутри, никому не показываешь себя-настоящего. Но я — мара, от меня ничего не скроешь. Горюй. Вой. Жалей себя. Кричи, если кричится. Знаешь, это как нарыв — нужно вскрыть, чтобы потом боль утихла.

— Это всё старые раны. Пустяки. Сейчас пройдёт.

Лис всхлипнул раз, Другой. По щеке щекотно потекла капля — такое непривычное ощущение. С судорожным вздохом он уткнулся в Маржану. Вскоре плечо её стало совсем мокрым, ткань пропиталась солёной влагой. Мара гладила его по вздрагивающей спине, но больше ничего не говорила, и княжич был ей за это благодарен.

Мало-помалу он успокоился. На душе действительно заметно полегчало.

Лис не помнил, когда давал волю чувствам в последний раз. Все ждали от него приказов, решений, смотрели как на последнюю надежду Навьих земель. И он не мог не оправдать ожиданий. Старался, пыжился, совершал ошибки, попадал впросак, настраивал против себя то одних, то других. Но как можно подарить людям счастливую жизнь, когда сам не знаешь — а как это? Может, её и вовсе не бывает?

— Я тут кое-что поняла… — Маржана вкрадчиво прервала поток его мыслей. — Твоё сердце не заледенело, если ты всё ещё способен плакать. Не потеряй это, Лис. Иначе мне будет очень тебя не хватать.

— А мне — тебя. Останься сегодня? — попросил княжич. — Рассвет ещё нескоро.

— У нас с тобой всё равно ничего не сложится. Мы слишком разные, — сказала мара, целуя его в губы.

Лис придумал целых три возражения, но ни одно из них не потребовалось, потому что Маржана сбросила башмачки и скользнула к нему под одеяло. Всё-таки не ушла!

Когда он проснулся, было уже светло и солнечно, как будто осень напоследок решила расщедриться, подарив людям ещё один погожий день. Мары уже не было рядом — наверное, ушла ещё до восхода.

Лис с наслаждением потянулся и только подумал, как было бы здорово ещё немного понежиться в постели, как в окно постучали. Причём снаружи.

Расслабленное утреннее блаженство испарилось как не бывало. Ну кого там ещё принесло? Когда он распахнул створки, в лицо пахнуло холодом (ах, это обманчивое осеннее солнце), и в комнату влетел Вертопляс.

— Пр-ривет!

— Давненько тебя не было видно, пернатый.

— Здорово, Кощеич, — на подоконнике возник — кто бы вы думали? — Младший Ветерок.

— Вы вместе, что ли, прилетели? — удивился Лис.

— Из самого Дивьего кр-рая, — воронёнок уселся на любимый шесток.

— Погоди, откуда? — княжич попытался скрыть удивление, но тщетно. — Разве тебя туда посылали?

— Я свободная вор-рона! Куда хочу — туда лечу. А Ветер-рок мне в пути помог.

— На крылья дул, — улыбнулся румяный дядька. — Так оно скорейше.

— Что-то случилось? — Лис насторожился. — К чему такая спешка?

— Ой, Кощеич, не боись, всё путём. Зиму тебе сделали, как и было обещано — первый сорт. Я вот чего прилетел: братья привет передают да вопрошают, не можно ли им денёк-другой отдохнуть?

— Так, небось, тогда оттепель случится?

Ветерок замахал руками:

— Не успеет, у нас всё на мази. Вьюговей в Диви останется, он у нас бирюк нелюдимый. А нам очень уж погулять охота. Слыхали, праздник у вас будет?

— Это же не секр-рет? — воронёнок обеспокоенно взмахнул крыльями.

— Не секрет. Гостям будем рады. Ты только не балуй, — Лис погрозил Ветерку пальцем.

Тот кивнул:

— Да всё чин чинарём будет. Мёду вашего попробовать охота, погулять от души, на кулачках сразиться, на ярмарке поторговаться, на скоморохов поглазеть, обнову присмотреть. У меня вона — обувка уже поизносилась, — он выставил вперёд ногу. Сапог и впрямь «просил каши». — Значица, приглашаешь, Кощеич?

— Приглашаю, — улыбнулся Лис. — И братьев бери с собой. Пусть тоже повеселятся вволю.

— Вот и ладушки. Ну тады я обратно полетел. Передам нашим, чтобы к праздничку готовились. Ух они порадуются!

Ветерок свистнул, призывая лошадку-белогривку, вскочил в седло и умчался прочь. В комнате сразу стало заметно теплее. Таковы зимние ветра. Даже когда нарочно не дуют, всё равно холод с собой приносят.

Лис потянулся за душегрейкой:

— Ну, рассказывай, как тебя опять в Дивье царство занесло? В прошлый раз понравилось, что ли? А я-то гадал, куда ты подевался… Меня тут чуть не сгубили, между прочим!

— Как так? — Вертопляс чуть не навернулся с шестка. — Ты же бессмер-ртный!

— А вот так, — Лис в двух словах поведал ему о случившемся и добавил: — Что скажешь, вещун? Не предвидел такого поворота, а?

— Я не могу пр-редвидеть всё, — неохотно признался воронёнок. — Озар-рение либо пр-риходит, либо нет. Нар-рочно его не вызвать. Дальше — чаще будет. Когда выр-расту.

— Ладно, никто тебя не упрекает. А на вопрос ответь всё-таки. Каким мёдом тебе в Диви намазано?

— На р-разведку летал, — Вертопляс выглядел немного смущённым. — Р-решил одну идейку пр-роверить. Ну и заодно нашего соглядатая пр-роведал.

— Кого там Май послал в Светелград? Энхэ?

— Его самого. Пер-редаёт: всё в пор-рядке, обустр-роился. Близко к цар-рю пока не подобр-рался, пр-ривыкает, пр-рисматр-ривается.

— Никто и не ждёт от него донесений так сразу. Ясное дело, новому человеку при дворе доверять не будут, — кивнул Лис.

Кстати, это была проблема, и немалая.