Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой - Александр Попов

ЮРА. Ча-ча-ча!

ОЛЕГ. Смотри, еще одна душа. Тоже голая.

ЮРА. О! Салют! Проснулся?

ОЛЕГ. А вы тоже в астрале?

ЮРА. А что не видно? Конечно, в астрале.

ОЛЯ (шепотом). Юра, вышел конфуз. Это действительно мой муж. Настоящий.

ЮРА. Нет проблем!

Взяв со стола пестик для ступки танцующими движениями подкрадывается к Олегу и бьет его пестиком по голове.

ОЛЕГ. Странно. Снова звон в ушах и колокольчики серебряные играют. А звезды танцуют и блестят.

Падает на кровать.

ЮРА. Что за дурная привычка: некстати просыпаться! Ну-ка, киска, подвинься.

ОЛЯ. Нет-нет, я так не могу. Мне стыдно. Убери его.

ЮРА (нетерпеливо). Да он смирный.

ОЛЯ. Я прошу, Юрочка, убери.

ЮРА. Такого смирного, тихого, безобидного. О эти черствые девичьи сердца!

Взваливает спящего на плечо и выносит на площадку. Маскирует, чтобы не бросался в глаза. Убегает. На площадку выходит Софья Львовна. Следом за ней — помолодевшая, нарядная Любанька.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Любочка, это вы? (Люба смущается.) Красавица вы моя. Значит так, это — крокусы. Наш с вами пароль. А иконку сюда поставим. Зажигаем свечечки. (Поет.) Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…

ЛЮБАНЬКА. А что у вас в чемоданчике, Софья Львовна?

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Там молитва и одежда.

ЛЮБАНЬКА. А кого одевать будем?

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Того, кто явится нагой.

ЛЮБАНЬКА. С нагой? С одной?

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Да нет, с двумя. Он сам будет нагим. Нам истина всегда является нагой. А мы ее потом в одежды украшаем. Вот когда спящий проснется, он возвестит миру истину, и мир изменится: в нем не станет насилия, подлости и обмана. Веришь ли ты в это, Люба?

ЛЮБА (вдохновенно). Верую.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Тогда, Люба, Господу помолимся и воспоем.

Поют «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас».

Красиво звучит их духовная песнь. Двери лифта отворяются, выходят двое санитаров и Врач, все в исключительной белизны халатах. У второго санитара в руках записная книжка.

ВРАЧ (увидев поющих, уверенно). Они, голубчики. Работаем по моей методе. Я в диссертации все описал. Без агрессии и нажима. Моя система идет от философии тантры: то есть захват через отождествление. Через растворение в больном нашей самости. Обвалакиваем больного, отождествляемся с ним, вживаемся в его образ и… перевариваем, как амеба свою жертву.

Второй санитар строчит ручкой по листам блокнота.

Ничего не отрицаем, только утверждаем. Этот процесс называется катафатическим. Внимание: Они поют? Превосходно! Они поют, а мы им подыграем.

Вытаскивает из нагрудного кармана небольшую флейточку и, уловив мотив, наигрывает мелодию.

«Ку-ку! А вот и мы!»

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Голубчики, мы здесь.

ВРАЧ. Какие милые цветочки.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (напевая). Это крокусы.

ВРАЧ (подхватывая ее напев). Какая прелесть. Хотите у нас выращивать крокусы?

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (напевая). Вы милый! Спасибо вам.

ВРАЧ (напевая). Дружочек наш, идите к нам! К нам! (Манит ее к себе.)

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (как под гипнозом, идет к нему). Вы так внимательны: ведь это мои любимые цветы. Как вы догадались?

ВРАЧ (игриво). А это наш маленький секрет.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Я люблю вас, мой ангел!

ВРАЧ (санитарам). Вы убедились, как работает моя система?

2 САНИТАР. Вы гений, Альфред Михайлович! Как это тонко!

ВРАЧ. Ну-ну, без лести, молодой человек. Гениев много, а я — один.

Галантно предлагает руку Софье Львовне и направляется с ней к лифту.

Вбегает Семен Семеныч.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Всем оставаться на своих местах!

ВРАЧ (голосом охотника, почуявшего дичь). А вот это уже экземпляр поинтересней. За версту чую: уникальный псих.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Слава… КПСС!

ВРАЧ (торжественно санитарам). А? Я прав?

Санитары бесшумно аплодируют.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Перед тем как умереть, хочу закричать на весь мир!

ВРАЧ. Умереть? Он, кажется, буйный. Готовим рубашечку. И осторожно, как елочную игрушку, в пакетик.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Но ради революционных процессов…

САНИТАРЫ (под дирижирование Врача). Ради революционных процессов!

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Ради принципов всеобщего равенства и братства!

САНИТАРЫ. Равенства и братства! (Набрасывают на Семен Семеныча смирительную рубашку.)

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Что это такое?

ВРАЧ. Гуманитарная помощь.

ЛЮБАНЬКА. А у вас еще есть? Я бы штук пять взяла.

ВРАЧ. У нас этого добра много.

Люба стучит в двери Аксеновым и Щегловым.

ЛЮБАНЬКА. Надя! Павел Андреевич! Юра! Тут гуманитарную помощь раздают.

С криком, весь в танцевальных ритмах, выскакивает Юрий.

ВРАЧ (восхищенно). А вот и звезды балета. Втягиваем его в себя. Танцуем, мальчики!

Танцует увлеченно вместе с санитарами, подражая Юре, задорный латиноамериканский танец.

Выходят Павел Андреевич и Надя. Семен Семеныч пустился в присядку, рукава волочутся по полу, как у украинского плясуна.

ВРАЧ. Вот это квартирка! Я на этих психах докторскую защищать буду!

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Товарищи дорогие! Товарищи дамы и товарищи господа! Спасибо, что вы собрались здесь для моих торжественных проводов. Умирая, я хочу завещать вам гореть как я на пути революционных процессов.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Куда ты собрался, Семен Семеныч?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Я собираюсь… взрывом вот этой гранаты прогреметь на весь мир.

ЮРА. Зачем, Сим-Сим?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Потому что я против.

ЮРА. Против чего?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Это долго объяснять. Но я против, и как противник имею в руках веский аргумент. (Потрясает гранатой.)

ВРАЧ (задумчиво). Любопытный тип.

1 САНИТАР. Хватаем?

ВРАЧ. Ни в коем случае! Продолжаем эксперимент.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Я взорвусь, как японский камикадзе и взрывом впишу себя в славную историю революционных процессов.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. А ты где будешь взрываться, Сим-Симыч, на чердаке?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Зачем на чердаке? Что я вам — крыса какая-то? Здесь и взорвусь. Возле любимых соседей.

Выдергивает чеку из гранаты и с криком: «Да здравствует! Долой!» кидает ее на пол.

Лимонка крутится, как юла. Все в ужасе на нее смотрят и вдруг, сообразив, кидаются на пол Трагическая пауза в напряженной тишине. Пауза затянулась. Кто-то приподнимает голову. Кто-то привстал.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Не понял.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (подняв гранату, рассматривает ее). Чего понимать? Написано ведь — учебная.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Негодяи, жулики и подлецы! Даже взорваться по-человечески не дали. А еще партком! Все: отмежевываюсь от коммунистов. Они жулики! А кругом — сплошной обман!

ГОЛОС ОЛЕГА. Обман? Кто сказал — обман? Дайте мне обнять этого человека.

Поднимается на ноги. У врача даже открывается рот от восторга.

ОЛЕГ (обнимая Семен Семеныча). Этот человек сказал правду. Друзья, братья и сестры! Мы все ужасно заврались. Каждое наше слово, каждый наш поступок является противоположностью истины. Жизнь — это великое чудо, а мы лживостью уст своих превращаем это чудо в пошлость.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (умиленно). Вот и проснулся Спящий! Слушайте его, слушайте. Он говорит правду! Голубчик, вот твоя одежда. Я сберегла.

Надя пытается незаметно увести Павла Андреевича.

ОЛЕГ. Стойте! Куда вы направились?

НАДЯ. Мы в театр.

ОЛЕГ. Нет! Вы больше не будете ходить в театр. (Павлу Андреевичу.) Вы — с Надей.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Вот новость! А кто же будет?

ОЛЕГ. Я. (Наспех одевается.)

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Почему это?

ОЛЕГ. Потому что мы все неправильно живем.