Самураи (Военная история) - Стивен Тернбулл

Еще одно нововведение Хидэёси имело важные последствия. Мы постоянно видели, что на протяжении многих лет самураи почти всегда ожидали награды за свою службу. До времени Нобунага обычной наградой были участки земли, которые постепенно и тщательно распределялись между доказавшими свою преданность вассалами. Хидэёси стал раздавать своим самураям золото и серебро, превратив эти награды в своего рода "призы". Во время кампании на Кюсю один из встретившихся ему замков, Гандзаку, оказался особенно крепким орешком, поскольку его защищали отчаянно. Хидэёси наблюдал за ходом битвы со склона ближайшего холма, в окружении сундуков с монетами. Когда самураи возвращались, неся головы врагов, их награждали прямо на месте из этих сундуков. Сравните это с обещанием Хори Хидэмаса дать по сто коку риса каждому, кто подстрелит всадника, и станет ясно, в каком направлении менялась обстановка.

В 1600 г., когда Курода Ёситака вербовал солдат для кампании, которая будет описана в одиннадцатой главе, он дал объявление, приглашая ронинов (самураев без господина) к себе на службу и обещая в награду золото и серебро. В "день получки" Курода заметил, что ронины проявляют нетерпение, пока для них взвешивают монеты. Он приказал своим казначеям, чтобы те не слишком обращали внимание на возможный небольшой перевес. Курода велел также своим офицерам подмигивать тем, ежели таковые будут, кто прикарманит несколько украденных золотых. "Хорошо, - сказал он, - все взвешивать точно, когда имеешь дело с торговцами, но здесь лучшая политика - щедрость, которая придаст мне больше известности и привлечет больше ронинов".

Мы завершим эту главу рассказом о последнем шаге к воссоединению империи. Последующим событиям в жизни Хидэёси посвящена отдельная глава.

Провинции северного Хонсю всегда были удалены, как политически, так и по своему местоположению. Провинции Канто вовсе не было никакого дела до победоносных кампаний Хидэёси. Канто, конечно, была оплотом Ходзё, а возвышение основателя этого клана, Ходзё Соуна, может считаться наглядным примером процесса гэкокудзё. Его сын и внук честно следовали заповедям предка, состоявшим из двадцати одного параграфа, но следующее поколение, в лице Ходзё Удзимаса, расслабилось. Возможно, он устал от наставлений своего покойного прадедушки, или, может быть, то, что его отец передал ему Канто в готовом виде, сделало его беззаботным. Ходзё к тому же все больше замыкались в себе, считая горы Хаконэ естественной преградой не только для вражеских самураев, но и для культурных новшеств. Они, например, прекрасно знали о существовании огнестрельного оружия, но Удзимаса почему-то придавал больше значения луку и стрелам, нежели ружьям, и "тренировал" своих солдат, заставляя их гоняться за собаками. Обычаи замка Одавара также были весьма старомодны, и надо быть японцем, чтобы их оценить.

В 1589 г. Хидэёси нашел предлог для кампании против Ходзё и планировал вторжение в масштабах, равных экспедиции на Кюсю. От разных даймё потребовали выделить от сорока до семидесяти процентов их войск, реальное же число набранных солдат зависело от близости их владений к Канто. Самое тяжкое бремя, таким образом, ложилось на Токугава Иэясу, чьи владения соседствовали с землями Ходзё и который деликатно увильнул от участия в кампании на Кюсю под предлогом их удаленности от острова. Он должен был начать наступление на Одавара по дороге Токайдо вместе с Гамо Удзисато и Ода Нобуо, в то время как Уэсуги Кагэкацу и Маэда Тосииэ должны были зайти с севера. Поскольку провинции Иэясу растянулись вдоль Токайдо, он спешно принял меры к тому, чтобы привести в порядок эту великую дорогу. Вдоль нее строились постоялые дома, ремонтировались старые замки. Для более быстрой переброски войск через реку Фудзи был построен понтонный мост, в том самом месте, где столетия назад имел место эпизод с "водоплавающими птицами". Приготовления Хидэёси, касавшиеся снаряжения и провизии, были доверены Накацука Масаиэ, который организовал перевозку 200 000 коку риса морем из Осака вдоль побережья Токайдо. Сверх всего этого, 10 000 больших золотых монет было потрачено на покупку риса в провинциях Токайдо.

Силы клана Ходзё были безнадежно малы в сравнении с этой армией. Они могли собрать до 50 000 человек и сперва собирались сражаться на открытой местности, но перед лицом 200-тысячной армии отступили в свой замок Одавара, где разместили по три мушкета и одной пушке в каждой бойнице.

Хидэёси выступил из Киото 5 апреля 1590 г., устроив парад своих войск, масштабы и великолепие которого не поддаются описанию. Его продвижение по Токайдо было размеренным и пышным. Иэясу уже двинулся вперед, чтобы начать осаду. Сохранились его полевые приказы, и они хорошо отражают характер военных действий в эпоху Момояма: Если кто-либо отправится на разведку без приказа, он будет наказан.

Если кто-либо вырвется вперед, даже для того, чтобы совершить подвиг... он и вся его семья будут наказаны.

Всякий, кто окажется в другом отряде [на марше] без уважительной причины, будет лишен коня и оружия.

Все войска на марше должны держаться главных дорог.

Когда войска находятся на марше, все флаги, ружья, луки и копья следует нести в соответствии с правилами.

Длинные копья не следует нести с собой, кроме как в строю.

Далее следуют предписания против выпаса коней, грабежей, поджогов, а также относительно размещения обоза. Приказы завершаются словами: Да будут все боги Японии, большие и малые, наблюдать за нами! Да поразят они без жалости всякого, кто нарушит эти приказы! Да будет так. Иэясу.

Гамо Удзисато сыграл свою роль в наказании нарушителей. Инспектируя бывших под его началом самураев, он заметил одного, который был не на своем месте. Самурай получил строгий выговор и приказ встать в строй. Некоторое время спустя Гамо вновь обнаружил, что самурай стоит не на своем месте, и тогда без лишних слов вынул меч и снес ему голову. После этого проблем с дисциплиной больше не было.

Сражаться пришлось совсем немного. Люди Иэясу заняли несколько пограничных фортов, но когда остальная армия прибыла к Одавара, они просто сели и стали ждать, когда голод заставит Ходзё сдаться. Обстановка была столь мирной, что вокруг замка вырос временный городок, где самураи развлекали своих жен, играли в го, устраивали чайные церемонии и выращивали овощи. Ходзё также старались веселиться, как могли, в своем хорошо обеспеченном припасами замке, где сакэ было не меньше, чем пороха. Единственный настоящий приступ за долгих четыре месяца осады был предпринят войском Токугава. Иэясу привез нескольких саперов из Каи, которые подкопались под один из участков стены, так что во время неожиданного штурма кладка развалилась. "Красные Дьяволы" Ии бросились в брешь, и завязалась жестокая схватка. Подобные действия, однако, предпринимались большей частью для того, чтобы развеять скуку.

Один наблюдатель отмечает, что "союзники больше не предпринимали попыток пойти на приступ, но проводили время в пирах. Танцовщицы, музыканты и актеры привозились в разные лагеря, дни проходили в веселье. Это больше напоминало гигантский пикник, нежели войско, намеренное сражаться".

Ходзё наконец покорились, а Удзимаса покончил с собой. С другими членами семьи обошлись столь же милостиво, как с Симадзу, но они не сохранили за собой свои провинции. Пророческим жестом Хидэёси подарил Иэясу провинцию Канто и предложил место, где могла бы быть основана столица - не Одавара, но одну рыбацкую деревушку около Камакура, под названием Эдо. Иэясу согласился и распределил земли вокруг этого небольшого городка между членами клана Токугава. О том, насколько успешным было это его начинание, можно судить по тому факту, что Эдо в настоящее время именуется Токио.

Единственным даймё, который еще не покорился, был Датэ Масамунэ на крайнем севере Хонсю. Клан Датэ, хотя и жил в отдалении, был хорошо знаком со всеми военными новшествами, о чем можно судить по их вооружению. Датэ Масамунэ был яркой личностью; его прозвали "Одноглазым Драконом", поскольку он потерял в бою один глаз. Когда он был ранен, глаз повис на его щеке. Он впоследствии отрезал его, чтобы враг не мог ухватиться за него во время сражения.

Датэ прибыл, чтобы выразить свое повиновение Хидэёси после, или, возможно, во время кампании против Одавара. Союз с ним довершил полновластие Хидэёси. Впервые после войны Онин, покорившись мечу сына дровосека, Япония стала единой нацией. К великому сожалению Хидэёси, он так никогда и не стал сёгуном, поскольку не был одним из Минамото; он носил титул кампаки, т.е. "регента". Его всегда смущало отсутствие хорошей родословной: можно предположить, что изысканный узор, мон, на его доспехах выражает его одержимость поиском индивидуальности.

Глава X.

Корейская война Хидэёси

Теперь, когда Тоётоми Хидэёси сделался владыкой Японии, для него открылся путь к осуществлению его заветной мечты - завоеванию Китая. Этот грандиозный замысел был не плодом внезапной одержимости, а идеей, которую он вынашивал много лет. Еще в 1578 г. он поделился своими размышлениями с Ода Нобунага, перед тем как отправиться воевать для него с кланом Мори. В своей необыкновенной речи, если учесть, что он тогда был всего лишь одним, пусть даже самым способным, из командиров Нобунага, он зашел гораздо дальше порученной ему миссии: он мечтал о покорении Кюсю, дальнейших завоеваниях за морем, вплоть до того, что при помощи усмиренной и дружественной Кореи он вознамерился покорить и самый Китай. "Я сделаю это, - сказал он Нобунага, с той же легкостью, как свертывают циновку и уносят ее под мышкой".