Радость - Александр Лоуэн

И тем не менее это ее отчаяние было не более реалистическим, чем надежда вновь обрести потерянный рай, который она познала и пережила в детские годы в форме любви со стороны отца. И надежда Дианы, и ее любовь принадлежали только ее детству и не имели никакого касательства к нынешней безрадостной ситуации. Став зрелой женщиной, она хотела зрелых отношений с мужчиной, который был бы для нее больше, чем просто любовником, — который стал бы также ее спутником и супругом и который вместе с нею трудился бы над тем, чтобы построить для них общий дом и, может быть, даже создать полноценную семью. Поскольку мужчины ждут от женщины примерно того же самого, эти ее ожидания вовсе не были чем-то фантастическим. Но все указанные цели можно понять и реализовать лишь в том случае, если и женщина, и мужчина являются зрелыми индивидуумами.

Диана не являлась зрелой женщиной. В ней сохранилось слишком многое от маленькой девочки, которая по-прежнему искала отца или того, кто его заменит и сможет восстановить ситуацию, существовавшую во времена ее детства. Этот человек обожал бы Диану, говорил ей, какая она красивая, удостоверял факт ее невинности и защищал от злой мачехи. Разумеется, никакой мужчина не может сделать всего этого даже для самой лучшей женщины. Утерянную невинность не восстановить. Однако чувство вины можно устранить — путем восстановления всей полноты и свободы самовыражения, включая сюда и выражение сексуальных чувств. Страх перед матерью-мачехой можно ликвидировать, мобилизовав в человеке такой ресурс, как гнев. Именно это и произошло с Дианой под конец терапии, когда она обрела способность безбоязненно встать перед своей матерью и попросить у нее помощи. К удивлению Дианы, мать с большой готовностью отнеслась к этой просьбе и действительно помогла ей.

Взаимоотношения Дианы с другими мужчинами носили более сложный характер, поскольку она была убеждена в том, что, капитулируя перед ними, она капитулирует перед самой любовью. Именно такой должна была видеть себя маленькая девчушка по отношению к отцу. Он образует для своей доченьки весь мир, и в эмоциональном плане она существует в значительной мере в терминах данного взаимоотношения. Наблюдая, как трехлетняя девочка прямо-таки заходится от восторга при виде отца и радостно пищит «Папуля, папуля!», можно оценить, насколько тотальный и безоговорочный характер носит ее капитуляция. Подобное поведение характерно для маленького ребенка, чье эго или чувство собственного Я пока еще не развилось полностью. Именно с этим связано и глубокое ощущение радости, которое знакомо маленьким детям, но ведь мы не остаемся детьми навеки. В возрасте от трех до шести лет эго интенсивно развивается, а вместе с ним растет ощущение своего Я, которое становится доминирующим аспектом личности. В этот отрезок жизни, известный под названием «эдипов период», ребенок начинает осознавать взрослую сексуальность и теряет свою первозданную невинность. Когда примерно в шесть лет ребенок отправляется в школу и присоединяется к другим детям того же возраста, чтобы вместе приобретать знания о большом мире, у него имеется или, по крайней мере, должно иметься то сложившееся ощущение собственного Я, которое мы именуем термином «эго». Теперь он является полностью осознающим себя индивидуумом, который гордится своей индивидуальностью.

Самоосознание представляет собой отчуждающую силу в том смысле, что оно заставляет человека осознать, свою особость и отдельность. В доме ребенок является частью семьи, и он напрямую выводит свою идентичность из положения, занимаемого в указанной семейной группе. В школе такого рода «семейная» идентичность оказывается относительно бессмысленной, поскольку там он лишь один из многих детей, занимающих сходную позицию. В школе ребенок станет формировать с одним или несколькими своими ровесниками новые связи, которые основываются на единстве их ситуации и на общности интересов и чувств. Эти связи могут оказаться весьма прочными, а чувство любви между двумя детьми может быть очень сильным. Ребенок по-прежнему сохраняет сильную привязанность к семье, но любовь к другу, если она носит здоровый характер, способствует освобождению ребенка и поддерживает его движение в направлении построения фундамента прочных отношений с ровесниками. Если ребенок чрезмерно привязан к семье, как это было в случае Дианы, он не умеет легко вступать во взаимоотношения со сверстниками. С другой стороны, если в доме маленький человек лишен любви, то в своих отношениях с новыми друзьями он станет зависимым и не будет чувствовать себя в безопасности. Если в семье он привык чувствовать себя на особом положении, то непременно будет соперничать со своими свежеиспеченными знакомыми и стараться занять среди них доминирующую позицию. В обоих указанных случаях складывающиеся новые отношения с приятелями не дадут ребенку долгожданной радости, которой он так горячо жаждет.

Любовь между двумя детьми в варианте здоровых взаимоотношений сверстников способствует укреплению имеющегося у ребенка чувства собственного Я. Она отличается от любви, испытываемой тем же ребенком к родителю противоположного пола, в которой, как мы убедились ранее, всегда присутствует капитуляция своего Я. В отношениях сверстников есть и элемент секса, поскольку последний является фактом жизни, однако его побудительная сила в сильной степени снижена, так что вновь образующееся осознанное ощущение своего Я имеет возможность развиваться до зрелых пропорций. На ранних стадиях разработки своей теории психоанализа Фрейд предложил понятие о двух противоположных и как бы взаимно исключающих друг друга инстинктах, которые он описал как инстинкт самосохранения, отождествлявшийся им с эго, и совокупность сексуальных инстинктов, которые могут быть описаны в целом как инстинкт сохранения вида. Того, что две указанные силы существуют в составе личности, отрицать нельзя, однако они требуют более точного описания. У взрослого человека они являются полярными силами, служащими в качестве представителей существующего в теле энергетического заряда, который пульсирует между верхним и нижним полюсами тела — между головой с ее функциями эго и тазом с его сексуальными функциями. Подобно любой маятникообразной, колебательной деятельности, указанная активность также не может быть на одном конце большей, чем на другом. Таким образом, в терминах энергетических зарядов эго не может быть сильнее, чем его дополнение и двойник, в качестве которого выступает сексуальность.

Казалось бы, этот принцип, не находит подтверждения у нарциссических индивидов, в которых чрезмерно развитый эготизм сочетается с уменьшенной сексуальной потенцией. Однако свойственное им грандиозное самомнение вовсе не указывает на подлинную силу эго, а, напротив, свидетельствует скорее о его слабости. Раздутый образ эго накачивается ими для того, чтобы компенсировать сексуальную импотенцию. Подлинная сила эго проявляется в выражении глаз, во взгляде человека, который должен быть прямым, устойчивым и сильным. Такой взгляд обусловливается высокой энергетической заряженностью глаз, которой одновременно соответствует подобная же заряженность в тазовой области. Указанная эквивалентность находит свое выражение в англо-саксонской народной поговорке: «Взор чистый — хвост пушистый». Ясные, поблескивающие глаза означают также наличие сильного эго, надежно заземленного в теле и берущего свое начало в ощущениях удовольствия и радости, присущих данному лицу. Всегда можно безошибочно узнать влюбленного человека — глаза у него сияют.

Зрелая любовь

Зрелая любовь — это не капитуляция собственного Я, а капитуляция перед собственным Я. Эго отказывается от своей гегемонии над личностью в пользу сердца, но при подобной капитуляции оно отнюдь не упраздняется, не обращается в ничто. Скорее оно даже укрепляется, поскольку теперь его корни, находящиеся в теле, подпитываются той радостью, которая ощущается телом. Когда человек произносит «я люблю тебя», то его Я становится настолько же сильным, насколько сильно испытываемое им чувство любви. Можно сказать, что зрелая любовь несет в себе самоутверждение.

Диана — типичная иллюстрация поведения весьма многих моих пациентов, которые, влюбляясь, капитулируют перед другим человеком, а не перед самим собой. Они отказываются от своей независимости в надежде на то, что о них проявит заботу другой, любимый ими человек. В результате эти люди откатываются на инфантильную, детскую позицию, которая, как им кажется, обещает вновь сделать явью взаимоотношения, складывавшиеся у них в ту пору с родителем противоположного пола. Они становятся зависимыми людьми и, находясь в таком положении, оказываются открытыми для любых обид и беспомощными против них. Разумеется, такие отношения очень редко бывают сколько-нибудь продолжительными, а когда они прекращаются, человек вновь страдает от повторения того слома, который он когда-то пережил, будучи ребенком.