Рандеву на границе дождя - Мария Воронова

Руслан стоял, не зная, что ему делать, почему-то он боялся идти следом и хотел остаться на берегу, но, зайдя по грудь, Оля обернулась и с улыбкой поманила его к себе.

Быстро раздевшись, он вошел в воду, которой не почувствовал, и, раскрыв объятия, бросился к Оле, надеясь, что сейчас она позволит ему приласкать себя и целовать, как раньше, пока она еще была здорова, и они, молодые влюбленные животные, обожали друг друга в чудесном и таинственном городе Севастополе.

Но вместо того чтобы ждать его, Оля поплыла в сторону горизонта, поплыла именно так, как умела, по-лягушечьи, смешно дергая ногами и не соразмеряя их с движениями рук.

Она плавала плохо, но Руслан своими энергичными саженками почему-то никак не мог догнать ее.

Ему казалось, прошло совсем немного времени, минута или две, но, обернувшись, он увидел, что берег остался где-то далеко и нельзя различить, что там происходит.

Оля все плыла, он хотел позвать ее, но снова не смог. Вдруг вода стала сгущаться вокруг него, плыть стало очень трудно, и Руслан с ужасом понял, что его тянет на дно.

Он отчаянно заработал руками, надеясь выбраться из этого странного места густой воды, но ничего не получалось.

– Оля! – крикнул он, и на этот раз услышал свой голос, громкий и хриплый.

Она обернулась, но подплывать не стала, а, оставшись на том же расстоянии от него, где услышала его крик, стала с улыбкой смотреть, как он тонет.

– Оля, помоги! – крикнул он снова и ушел под воду с головой.

Стало нечем дышать, и, чувствуя, как кровь толчками приливает к голове, Руслан отчаянным усилием всего тела вынырнул на поверхность, но смог продержаться всего несколько вдохов и снова утонул.

Руслан барахтался, задыхаясь, бил руками по воде, несколько раз еще ему удалось вынырнуть и увидеть спокойное лицо Оли, которая смотрела на него и улыбалась.

– Оля! – крикнул он из последних сил и, уходя под воду, увидел, как она машет ему на прощание.

Зачем же я ее зову, вдруг сказало уходящее сознание, она не сможет вытащить меня, только утонем вместе. Пусть уж так…

Руслан напрягся, как никогда в жизни, и, чувствуя, что мышцы рвутся от усилия, поднял голову на поверхность, уже не для того, чтобы вдохнуть, а только в последний раз увидеть Олино лицо…

Этим последним рывком он исчерпал все силы и камнем пошел на дно. В ушах звенело, кровь стучала в висках, словно молотом, горло разрывалось, и наступил момент, когда он больше не мог сдерживать дыхание.

Выплюнув остатки воздуха, Руслан вдохнул тяжелую вязкую воду, лишь бы только все скорее кончилось…

Вдохнул и вдруг оказался где-то в очень знакомом месте с высоким сводчатым потолком. Он, кажется, лежал, а вокруг стояли люди в медицинской одежде. Руслан чувствовал, что хорошо их знает, но никак не мог вспомнить ни пожилого человека, ни девушку в очках с толстыми стеклами.

– Ну вот и хорошо, – сказал пожилой, и Руслан почувствовал на своем лбу легкое прикосновение сухой теплой ладони.

Девушка велела ему смотреть на молоточек, и он посмотрел.

Хотел сказать, что не помнит, как ее звать, но это показалось Руслану невежливым, и он не стал.

Потом кто-то сказал ему спать, и он заснул.

Макс прибежал за несколько минут до закрытия главного входа, и его, естественно, не пустили.

Шепотом проклиная Алинкину протеже, оказавшуюся, впрочем, весьма приятной и разумной женщиной, он сунулся в приемный покой. Там его постигла неудача, среди дежурных врачей не нашлось ни одного знакомого, и сестры тоже отнеслись к нему с большой прохладцей, фраза «ходють тут всякие» не была произнесена, но определенно витала в воздухе.

Макс вышел на улицу, в холодные объятия поздней осени. Тонкий лед на гравиевой дорожке хрустел под его ногами, а на небе торжественно и ясно сияли звезды. Где-то высоко светил острый серп луны, и Максу вдруг стало не по себе, будто он затерялся в космосе.

Но не время предаваться эзотерическим мечтам, когда полно насущных дел! У него в активе есть визитка ректора, можно позвонить, наябедничать, и после этого его проведут в реанимацию по красной ковровой дорожке и встретят с караваем. Но это ничем не поможет его родным, напротив, вызовет раздражение дежурной смены, пусть подсознательное, но все-таки!

Достаточно того, что ректор организовала для Руслана операцию на бедре с использованием самых современных материалов, так что ему не придется лежать три месяца на скелетном вытяжении.

Руслан с тетей Аней получают лучшее лечение и лучшие препараты, хорош же он будет, если начнет названивать ректору во внеурочное время, потому что его, видите ли, не пустили!

Вчера он дал Христине свой номер телефона, а она ему свой – нет. Макс из деликатности не стал настаивать и теперь очень жалел.

Но он был уверен, что девушка позвонит ему, а нет, так он обязательно увидит ее в клинике.

Тут случилось маленькое чудо: стоило ему подумать, что Христина посчитала его недобросовестным родственником, который спихнул все заботы на нее и радостно умчался по своим делам, как телефон зазвонил, на экране появился неизвестный номер, Макс с замиранием сердца подумал, что это должна быть она, и это действительно оказалась она!

– Не отвлекаю? – спросила она осторожно.

– Что вы! Я как раз стоял под дверями клиники и ждал вашего звонка!

– А что ж не заходите?

– Не пускают.

– Ну ладно, так я вам сразу главное скажу: Руслан очнулся!

– Правда?

– Очнулся-очнулся! Его, правда, сразу снова спати поклали, бо слабый очень, но он в разуме! Завтра здоровым проснется, тьфу-тьфу!

– Я так рад! А тетя Аня что?

– Ну что сын, то и она, – сказала Христина грустно, – тоже слабая и вся на нервах. Ну да ничего, через три дня Руслану дозволят тихесенько на ногу ступати, так мы его представим Анне Спиридоновне, и она сразу начнет поправляться!

– Совершенно верно! А сами-то вы где?

– Та в клинике пока, но скоро собираюсь. Мамсик гонит спать, а то бы до утра сидела…

– Выходите через приемный покой, я вас встречу, – сказал он, надеясь, что говорит повелительным тоном.

Христина вышла минут через пятнадцать, Макс успел замерзнуть и прыгал на классиках, нарисованных на дорожке какими-то детьми, чтобы согреться.

Тете Ане и Руслану можно было теперь приносить еду, и Христина собиралась в магазин, все купить и приготовить. Макс запротестовал, он ратовал за разделение труда и считал: раз она ухаживала за больными целый день, то позаботиться о диетической еде – его святая обязанность.

Он проводил Христину домой, еле сдержавшись, чтобы не поцеловать на прощание, и поехал в магазин.

Все время, пока он ездил с тележкой по огромному залу гипермаркета и замерзал в отделе с мясом и курицей, представлявшем собой открытый холодильник, Макс разговаривал с Христиной по телефону.