Вдали от обезумевшей толпы - Томас Гарди

За каких-нибудь пять минут, не отрывая пера и без единой поправки, она настрочила письмо Болдвуду, находившемуся в окрестностях Кэстербриджа; тон послания был мягкий, но твердый, она сообщала, что серьезно обдумала его предложение — ведь он предоставил ей время для размышлений — и окончательно решила, что не пойдет за него замуж. Она только что сказала Оуку, что подождет, пока Болдвуд вернется домой, и тогда даст ему ответ. Но теперь Батшеба была уже не в силах ждать.

Письмо можно было отослать лишь на следующий день, но оно жгло ей руки, и, спеша от него избавиться, она встала и отправилась на кухню передать его одной из служанок.

На минуту она остановилась в коридоре. Из кухни доносились голоса, разговор шел о Батшебе и о Трое.

— Ежели он женится на ней, она наверняка откажется от фермы.

— Развеселое будет житье, только после всех радостей как бы не хлебнуть им горя — вот оно что!

— Вот мне бы такого муженька!..

Батшеба была чересчур умна, чтобы принимать всерьез пересуды служанок, но слишком по-женски несдержанна, чтобы не отозваться на их слова, которые следовало бы оставить без внимания. Она вихрем влетела в кухню.

— О ком это вы толкуете? — спросила она. В смущении служанки замолкли. Потом Лидди чистосердечно призналась:

— Да мы тут говорили кое-что про вас, мисс.

— Так я и думала! Слушайте, Мэриен, Лидди и Темперенс! Я запрещаю вам делать такие предположения! Вы же знаете, что мне дела нет до мистера Троя! Я терпеть его не могу — это всякий знает. Да, — повторила своенравная девушка, — я ненавижу его!

— Мы знаем, что вы его ненавидите, — отозвалась Лидди, — да и мы тоже.

— Я страсть как его ненавижу! — выпалила Мэриен.

— Мэриен!.. До чего же ты фальшива! И у тебя хватает духу его бранить!.. — накинулась на нее Батшеба. — Еще нынче утром ты восхищалась им, превозносила его до небес! Разве не так?

— Да, мисс, но ведь и вы его нахваливали. Но он оказался сущим прохвостом, потому и опротивел вам.

— Никакой он не прохвост! Как ты смеешь мне это говорить! Я не имею права его ненавидеть, и ты не имеешь, да и никто на свете!.. Но все это глупости! Какое мне дело до него! Решительно никакого! Он мне безразличен, я не собираюсь его защищать. Но имейте в виду, если кто-нибудь из вас скажет хоть слово против него, мигом уволю!

Она швырнула письмо на стол и устремилась в гостиную с тяжелым сердцем и глазами, полными слез, Лидди побежала за ней.

— Ах, мисс! — ласково сказала Лидди, глядя с участием на Батшебу. — Прошу прощения, мы вас не поняли. Я думала, он вам мил, но теперь вижу, что совсем даже наоборот.

— Закрой дверь, Лидди. — Лидди затворила.

— Люди вечно болтают всякий вздор, мисс, — продолжала она. — Теперь я буду вот как им отвечать: «Да разве такая леди, как мисс Эвердин, может его любить!» Так прямо и выложу!

Батшеба взорвалась:

— Ах, Лидди, какая ты простушка! И до чего ты недогадлива! Где же у тебя глаза? Или ты сама не женщина?

Светлые глаза Лидди округлились от изумления.

— Да ты прямо ослепла, Лидди! — воскликнула Батшеба в порыве острого горя. — Ах, я люблю его до безумия, до боли, до смерти! Не пугайся меня, хоть, может, я и могу напугать невинную девушку. Подойди поближе, поближе. — Она обхватила Лидди руками за шею. — Мне надо высказать это кому-нибудь, я прямо истерзалась! Неужели ты меня не знаешь! Как же ты могла поверить, что я и впрямь от него отрекаюсь! Боже мой, какая это была гнусная ложь! Да простит мне Господь! И разве ты не знаешь, что влюбленной женщине ничего не стоит на словах отречься от своей любви? Ну, а теперь уйди отсюда, мне хочется побыть одной.

Лидди направилась к двери.

— Лидди, пойди-ка сюда. Торжественно поклянись мне, что он вовсе не ветрогон, что все это лгут про него!

— Простите, мисс, разве я могу сказать, что он не такой, ежели…

— Противная девчонка! И у тебя хватает жестокости повторять их слова! У тебя не сердце, а камень!.. Но если ты или кто-нибудь другой у нас в селении или в городе посмеет его ругать… — Она вскочила и принялась порывисто шагать от камина к дверям и обратно.

— Нет, мисс. Я ничего не говорю… Я же знаю, что все это враки! — воскликнула Лидди, напуганная необычной горячностью Батшебы.

— Ты поддакиваешь мне, только чтобы мне угодить. Но знаешь, Лидди, он не может быть плохим, что бы там о нем ни судачили. Слышишь?

— Да, мисс, да.

— И ты не веришь, что он плохой?

— Уж и не знаю, что вам сказать, мисс, — растерянно пролепетала Лидди с влажными от слез глазами. — Скажи я «нет» — вы мне не поверите, скажи «да» — вы разгневаетесь на меня!

— Скажи, что ты не веришь этому, ну, скажи, что не веришь!

— Я не думаю, что он уж такой плохой, как о нем толкуют.

— Он вовсе не плохой… О, как я несчастна! Как я слаба! — со стоном вырвалось у нее. Казалось, она забыла о Лидди и теперь говорила сама с собой. — Лучше бы мне никогда с ним не встречаться! Любовь — всегда несчастье для женщины! Ах, зачем только бог создал меня женщиной! И дорого же мне приходится расплачиваться за удовольствие иметь хорошенькое личико! — Но вот она пришла в себя и резко повернулась к Лидди. — Имей в виду, Лидия Смолбери, если ты кому-нибудь передашь хоть слово из того, что я сказала тебе, я никогда не буду тебе доверять, сразу разлюблю тебя и сию же минуту рассчитаю… сию же минуту!

— Я не стану ничего выбалтывать, — ответила Лидди с видом оскорбленного достоинства, в котором было что-то детское, — но только у вас я не останусь. Как вам угодно, а я уйду после сбора урожая либо на этой неделе, а то и нынче… Кажется, я ничем не заслужила, чтобы меня разносили и кричали на меня ни с того ни с сего! — гордо заключила маленькая женщина.

— Нет, нет, Лидди, ты останешься со мной! — вскричала Батшеба, с капризной непоследовательностью переходя от высокомерного обхождения к мольбам. — Не обращай внимания на мои слова, ты же видишь, как я взволнована. Ты не служанка, ты моя подруга. Боже, боже!.. Я сама не знаю, что делаю, с тех пор, как эта ужасная боль стала раздирать мою душу! До чего еще я дойду! Наверное, теперь не оберешься всяких напастей! Иной раз я думаю, что мне суждено умереть в богадельне. Кто знает, может, так оно и будет, ведь у меня нет ни одного близкого человека!

— Я больше не буду на вас обижаться и нипочем не покину вас! — громко всхлипывая, воскликнула Лидди и бросилась обнимать Батшебу.

Батшеба расцеловала девушку, и они помирились.

— Ведь я не так уж часто плачу, правда, Лидди? Но ты заставила меня прослезиться, — сказала она, улыбаясь сквозь слезы. — Постарайся все-таки считать его порядочным человеком, хорошо, милая Лидди?

— Постараюсь, мисс.

— Он надежный человек, хоть с виду и сумасбродный. Это лучше, чем быть, как некоторые другие, сумасбродом, но с виду надежным. Боюсь, что я именно такая. И обещай мне, Лидди, хранить тайну, слышишь, Лидди! Чтобы никто не узнал, что я плакала из-за него, это было бы для меня ужасно и повредило бы ему, бедняжке!

— Даже под страхом смерти из меня никому не вытянуть ни слова, хозяйка! По гроб жизни буду вашим другом! — горячо отвечала Лидди, и на глазах у нее блеснули слезы не потому, что ей хотелось плакать, а просто, обладая врожденным артистическим чутьем, она, как многие женщины в таких обстоятельствах, хотела быть на высоте положения. — Мне думается, господу богу угодна наша дружба, а как по-вашему?

— Я тоже так думаю.

— Но, дорогая мисс, вы больше не будете грозиться и распекать меня, правда? Я даже боюсь — вот-вот вы броситесь на меня, как лев… Думается, когда вы вот так разойдетесь, вы любого мужчину за пояс заткнете!

— Да что ты! — Батшеба усмехнулась, хотя ей не понравилось, что ее можно изобразить в виде этакой амазонки. — Надеюсь, я уж не такая грубиянка и не похожа на мужчину? — продолжала она не без волнения.

— О, нет, вы ничуть не смахиваете на мужчину, но вы такая сильная женщина, что иной раз можете нагнать страху. Ах, мисс, — продолжала Лидди, глубоко вздыхая и приняв скорбный вид. — Хотелось бы мне хоть вот настолечко иметь такой недостаток. Это немалая защита для бедной девушки в наши дни!

Глава XXXI

Упреки. Ярость

На другой день к вечеру Батшеба, сговорившись с Лидди, стала собираться в путь, она решила на время уехать из дому, чтобы избежать встречи с мистером Болдвудом, который вот-вот мог вернуться и прийти к ней для объяснения по поводу ее письма. Компаньонка Батшебы в знак примирения получила недельный отпуск и могла навестить сестру, муж которой с немалым успехом делал плетеные загородки и кормушки для скота; семья жила в очаровательной местности среди густых зарослей орешника, в окрестностях Иелбери. Мисс Эвердин обещала оказать им честь и погостить у них денек-другой, чтобы познакомиться с хитроумными нововведениями в изделиях этого обитателя лесов.