Сталь остается - Ричард Морган

— Я подумала, мой повелитель, что будет лучше прийти сюда не с пустыми руками, — ответила Аркет, не обращая внимания на колкий тон императора. — Мой доклад уже готов.

— Хорошо. Мы, впрочем, уже выслушали донесения других верных слуг. — Он кивком указал на стоящих перед троном Махмала Шанту, Файлеха Ракана и Пашлу Менкарака. Почти незаметная пауза после «других», легкое ударение на «верных». Сделано это было непринужденно, мастерски, и Аркет заметила, как заулыбались сдержанно придворные. — Похоже, относительно расследования ситуации в Хангсете есть некоторые разногласия. Высказывается мнение, что вы преступили границы определенных вам полномочий.

Шанта бросил на нее виноватый взгляд. Догадаться, что происходило тут до нее, было нетрудно. Менкарак бушевал всю дорогу, начав изливать гнев с того самого момента, когда, проснувшись в лагере, узнал, что Аркет бодрствовала всю ночь, занимаясь невесть чем без его одобрения.

— Насколько я поняла, повелитель, командовать экспедицией было поручено мне.

— В рамках Священного Откровения! — рявкнул Менкарак. — Которому подчинены все мирские установления и правила. Нет света, затмевающего сияние истины, и не должны служители истины нарушать сию заповедь.

— Вы же продрыхли всю ночь, — возразила Аркет.

— А ты провела ночь в уединении с колдуньей из неверных.

Джирал откинулся на спинку трона и, широко скаля зубы, усмехнулся.

— Это правда, Аркет? С колдуньей?

Аркет глубоко вдохнула, задержала воздух в легких, медленно выдохнула. Спокойный тон придает словам убедительности.

— Женщина, которую мы там нашли — ее зовут Элит, — действительно считает себя колдуньей. Но притязания эти по меньшей мере сомнительны. Думаю, разум ее повредился. Во время войны на долю ее семьи выпали тяжкие испытания, их прину… подданными империи они стали в трудных обстоятельствах. В войну она потеряла почти всех близких. Я бы сказала, что несчастная была не в себе еще до нападения на Хангсет. Ужасы увиденного могли окончательно лишить ее рассудка.

Менкарак не выдержал.

— Хватит! Она — неверная, северянка, поклоняющаяся камням. Такие не исправляются и тогда, когда им предложена дружеская рука Откровения. И упорствуют в неверии даже здесь, в сердце империи. Свидетельств их упрямства предостаточно. Дабы обмануть тех, среди кого живет, она сорвала с одежды картах. Погрязла в обмане и лжи.

— Это уже преступление. — Джирал вопросительно посмотрел на Аркет. — А преступления обычно совершаются людьми с преступными наклонностями. Уверена, что эта женщина не причастна к нападению на Хангсет?

Аркет заколебалась.

— Прямых доказательств такой связи не существует.

— Однако присутствующий здесь Палша Менкарак утверждает, что ты подстрекала ее провести некие ритуалы на утесе над городом.

— Скажу лишь, — она добавила холодного презрения, — что его святости не было с нами на утесе, и мне трудно представить, как он мог узнать, чем мы там занимались. Возможно, у его святости слишком богатое воображение.

— Черномазая потаскуха!

Мир вокруг будто повернулся вокруг некоей невидимой оси. Кринзанз зашумел в венах, бухая в уши, требуя выхода. Пальцы задрожали, словно сжимая рукоятки кинжалов. Шорох приглушенных голосов пробежал по полукругу придворных, даже Джирал моргнул от неожиданности, и Аркет поняла — Менкарак преступил черту дозволенного. Поняла, что выиграла в ритуальной схватке, которую специально для нее приготовил император.

И перешла в наступление.

— А еще мне непонятно, — сдержанно, не повышая тона, добавила она, — где его святость учился придворным манерам. И вы, мой повелитель, допустите, чтобы я и мой народ, оставивший по себе добрую память, подвергались оскорблениям в том самом тронном зале, строить который помогали наши инженеры?

От толпы, стоявшей по правую руку от трона, отделился один из старших соглядатаев. Выйдя вперед, он встал рядом с младшим собратом и взял его за руку. Менкарак сердито вырвал руку.

— Эта женщина… — начал он.

Джирал не дал ему продолжить.

— Эта женщина, — холодно произнес император, — наш ценный советник. И твое оскорбительное заявление заслуживает, возможно, рассмотрения в суде. Ты пришел к нам с самыми лучшими рекомендациями, Пашла Менкарак, но разочаровал меня. Думаю, тебе лучше уйти.

В какой-то момент показалось, что Менкарак может ослушаться императора. Внимательно наблюдавшая за ним Аркет увидела в глазах соглядатая нечто такое, что ставило под сомнение присутствие у него чувства самосохранения. В памяти всплыли слова Шанты, сказанные на вершине хребта, с которого они смотрели на разрушенный Хангсет. «Похоже, из религиозных училищ идет новое поколение. Поколение твердой веры». Интересно, предполагает ли твердая вера устремления к мученичеству, время от времени поощрявшиеся толкователями Откровения в прошлом.

Старший соглядатай, нахмурившись, прошептал что-то на ухо Менкараку, а его пальцы впились в локоть последнего, словно когти. Дерзкий блеск в глазах ревнителя веры потух, как залитый водой костер. Менкарак опустился на колено, понуждаемый к тому не столько раскаянием, сколько, похоже, неумолимой настойчивостью наставника, и склонил голову.

— Примите мои глубочайшие извинения, ваше величество. — Нельзя сказать, что он процедил эти слова сквозь зубы, но тон их определенно не соответствовал форме — Менкарак будто задыхался. Аркет поймала себя на том, что едва ли не сочувствует ему. Она слишком хорошо знала, какое чувство стоит за этим жестом покорности и сдавленным голосом. — Если мое рвение в служении Откровению каким-либо образом оскорбило вас, прошу о снисхождении.

Джирал разыграл карту до конца. Слегка подавшись вперед, он с задумчивым видом потер подбородок и напустил на лицо суровое выражение.

— За снисхождением, Менкарак, тебе следует обращаться не ко мне. — Никто, разумеется, не принял это заявление всерьез — любое нарушение этикета в тронной палате не могло квалифицироваться иначе как прямое оскорбление императора, независимо оттого, присутствовал он при этом лично или нет. — Твои оскорбительные замечания касались, в конце концов, моего советника. Может быть, тебе стоит принести извинения ей.

Общий вздох изумления пронесся по залу. Старший соглядатай растерянно вытаращил глаза. Даже Менкарак, словно не веря услышанному, вскинул голову. Джирал вытянул паузу, как долгую ноту на горне, виртуозной игрой на котором он славился.

Вытянул и оборвал.

— А может быть, и не стоит. Это, пожалуй, было бы уже чересчур. Полагаю, тебе лучше всего удалиться туда, где твое присутствие никого не будет оскорблять. — Император кивнул старшему соглядатаю и сурово добавил: — Уберите его с глаз моих.