Книжный на левом берегу Сены - Керри Мейер

— В самом деле?

— Ну, мы как-то раз обменялись письмами. Его журнал благосклонно относился к статьям о женских правах и эмансипации, а я в то время занималась агитацией в столичном округе и писала очерки на прогрессивные темы, вот и послала ему один для публикации. Он, правда, отказал, но в исключительно учтивых выражениях. И как нельзя лучше, что сейчас он поможет нам с «Улиссом».

— Как тесен этот чертов мир. А почему вы, Сильвия, перестали писать?

Она только пожала плечами.

— Писательство не для меня.

— Думаю, так оно и есть, раз вы так легко его забросили.

— Вы-то уж точно не забросите.

— Никогда. Писательство — мое всё.

— Ну а мое всё — «Шекспир и компания». — Произнесенная вслух фраза показалась Сильвии правильной и глубоко верной. Это и правда ее всё. И это именно ее всё.

— К счастью для всех нас.

И вот сырой холодной весной 1922 года в Канаду, где роман не был вне закона, к святому Барни, как окрестил его Джойс, стали поступать по почте коробки с сотнями экземпляров «Улисса» — их собственноручно паковали Сильвия и Мюсрин, а иногда им помогал и сам Джойс, который был безнадежен в обращении с упаковочной бумагой и клеем и оставлял все вокруг в лавке заляпанным липкой гадостью, но божился, что ему доставит великое удовольствие вечерком всю ее отскоблить.

Каждый день Бернард прятал в штаны или под куртку том «Улисса» и на пароме переправлялся в штат Мичиган, где оставлял книгу в номере гостиницы Детройта. Когда их набиралось достаточно, он рассылал их по адресам подписчиков через частную почтовую компанию «Американ экспресс».

Операция продвигалась черепашьими темпами и требовала кропотливости, и самые нетерпеливые из подписчиков начали забрасывать Сильвию сердитыми письмами: «Миссис Уилкокс получила свой экземпляр еще на прошлой неделе, а раз мои деньги ничуть не хуже, чем ее, вынужден поинтересоваться, куда запропастился мой» — и прочее в том же роде. Потом настал день, когда пришла телеграмма от самого Бернарда:

ПОГРАНИЧНЫЕ ЧИНОВНИКИ НАСТОРОЖИЛИСЬ ДОЛЖЕН ПОТОРОПИТЬСЯ ВЗЯЛ ПОМОЩНИКА НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ БУДУ ДЕРЖАТЬ В КУРСЕ

Сильвия от волнения выкурила лишние полпачки, отчего вечером беспрерывно кашляла, когда они с Адриенной сидели за холодным ужином из сыра, хлеба и фруктов — Сильвия приходила домой слишком поздно, а Адриенна писала очередной очерк и готовила к публикации в своих «Записках» стихотворения Уитмена на французском в переводе Ларбо. Сильвия уже позабыла, когда они в последний раз вечером отдыхали, а не работали.

— Chérie, — промолвила Адриенна, и Сильвия уловила нотки нерешительности в ее голосе, — возможно, тебе пошло бы на пользу поменьше увлекаться «Голуазом»?[110]

— Моим зубам так уж точно, — со вздохом отозвалась Сильвия. — Но это очень трудно. Я старалась курить поменьше, но…

— Похоже на навязчивую привычку.

— Ох, дело не только в ней.

Адриенна нахмурилась, а Сильвия задумалась, давно ли подруга копила недовольство. Почти все в их окружении курили, включая и Адриенну от случая к случаю, но многие явно перебарщивали с сигаретами, как перебарщивали с коктейлями или абсентом. «Голуаз» были ее грешком, ее слабостью, как вино было слабостью Джойса, и Сильвия отдавала себе в этом отчет — но только себе. Она стала замечать, что, когда за день выкуривает больше своей обычной пачки, вечером у нее противно болит голова и, сколько бы воды она ни выпила, перед сном ее мучит жажда, что тоже выходило ей боком, поскольку приходилось по семь раз за ночь вскакивать в туалет.

Не представляя, как побороть пагубную привычку или хотя бы продолжать разговор о ней с Адриенной, Сильвия собрала со стола тарелки и сменила тему:

— Как думаешь, все книги благополучно доберутся до своих подписчиков?

— Очень надеюсь, но кто даст гарантию? Ты сделала абсолютно все, что в твоих силах. Остается разве что молиться, более ничего.

Сильвия подняла бровь.

— Ну тогда попроси помолиться своего отца.

Они засмеялись, и Сильвия заварила им чаю и открыла их заветную жестяную банку, в которой Адриенна припасала плитки только самого отборного, самого темного шоколада, чтобы побаловать себя после ужина.

— Еще меня беспокоит пиратство, — сказала Сильвия, обкусывая квадратик шоколада, но вместо ожидаемой сладости почувствовала на языке привкус табачного дыма. — «Улисс», похоже, будет легкой добычей для них, как в свое время «Сыновья и любовники». Не знаю, удалось ли Лоуренсу хоть что-нибудь заработать на этом. Я писала Джону Куинну с просьбой удостовериться, что наш роман защищен законом, и он ответил, что, раз «Улисс» опубликован в «Литтл ревью», значит, на него распространяется авторское право, что меня не очень-то убеждает. Если «Улисса» будут копировать и пустят в продажу без разрешения, а у нас не будет юридической защиты, мы потом не сможем по суду потребовать компенсацию.

— Давай решать проблемы по мере поступления. Сначала убедимся, что наши экземпляры без проблем достигнут пунктов назначения. И потом, почему мы не должны верить словам Джона Куинна насчет авторского права?

— Понимаешь, Эзра говорит, что не уверен в его правоте. Он сказал, книга должна быть включена в каталог Библиотеки Конгресса. — Сильвия отпила ромашкового чаю и почувствовала, как вымывается из горла мерзкий табачный привкус.

— А запрещенную книгу можно туда вносить?

— Понятия не имею. Я уже спрашивала Куинна, но он не потрудился ответить.

— Есть какой-нибудь способ остановить пиратские продажи, если роман защищен авторским правом?

— Наверное, нет. — Сильвия сложила руки на столе и бессильно навалилась на них.

Адриенна ласково запустила пальцы в ее волосы.

— Если грянет буря, мы придумаем, как пережить ее. А пока незачем терзаться тем, что еще может и не случиться.

Адриенна с требовательной нежностью повела руку вниз по шее Сильвии и забралась под ее воротник, свободно поглаживая напряженные мышцы ее шеи и плеч. Они уже давно не занимались любовью, и от этих полных заботы прикосновений все клеточки тела Сильвии вспыхнули жаром. Вскоре Сильвия и Адриенна уже целовались, лихорадочно расстегивая пуговицы, освобождаясь от блузок и прочей одежды. Когда они уже нагие оказались в постели, Адриенна велела:

— Закрой глаза и не вздумай открывать их, что бы ни почувствовала.

Сильвия слышала, как та встала с постели и вышла из спальни. Сердце ее неслось вскачь, глаза сами собой распахнулись. Что она там делает? Из кухни донеслась череда таинственных звуков, потом шаги возвращающейся на цыпочках Адриенны, и Сильвия снова зажмурилась, стараясь расслабиться среди подушек.

— Ты куда ходила?

— Тс-с-с. И не подглядывай.

Сильвия почувствовала у себя на груди что-то прохладное и нежное. Как будто это был палец, но… нет. Ее ноздрей коснулся сладкий аромат. Ваниль?

— Что?..

— Тс-с-с. — Прохладный, скользкий,