Патрик Кензи - Деннис Лихэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благодаря связям Буббы среди бездомных нам понадобилось минут двадцать, чтобы найти парня, подходившего под описание бомжа, укравшего мой ноутбук.
— А, Вебстер, что ли? — сказал посудомойщик в суповой кухне на Филдс-Корнер.
— Мелкий черный пацан, из телесериала девяностых? — уточнил Бубба. — Он-то нам на хрен сдался?
— Не, брат, уж точно не мелкий черный из телесериала. Мы ж теперь в две тысячи десятых живем, или тебе не сообщили? — скривился посудомойщик. — Вебстер белый, низенький такой, бородатый.
— Вот этот Вебстер нам и нужен, — сказал я.
— Не знаю, имя это у него или фамилия, но он спит где-то на Сидней, около…
— Не, он оттуда сегодня сдернул.
Снова гримаса. Для посудомойщика мужик явно был слишком чувствительным.
— На Сидней, рядом с Сэвин-Хилл-авеню?
— Не, я имел в виду другой конец, у Кресент.
— Тогда ни хрена ты не знаешь. Усек? Так что закрой варежку.
— Ага, — сказал Бубба. — Варежку закрой.
Он был слишком далеко, чтобы его пнуть, поэтому я заткнулся.
— Так вот, он там в конце Сидней живет, на пересечении с Бэй-стрит. Желтый дом, второй этаж, там еще кондер в окне, последний раз работал еще при Рейгане, выглядит так, будто скоро кому-нибудь на голову прилетит.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Мелкий черный пацан из сериала, — сказал он Буббе. — Не будь мне пятьдесят девять с половиной лет, я б тебе за такое жопу надрал. И основательно.
Глава 7
Дойдя до Сэвин-Хилл-авеню, Сидней-стрит становится Бэй-стрит и пролегает поверх туннеля метро. Примерно раз в пять минут весь квартал начинает ходить ходуном, когда под ним с грохотом проносится поезд. Бубба и я слышали уже пять таких вот грохотов, значит, проторчали в его «эскалейде» уже не меньше получаса.
Бубба не умеет и не любит сидеть на месте. Ему это напоминает о детских домах, приемных семьях и тюрьмах — местах, где он провел примерно половину своей жизни. Он уже поигрался с GPS-навигатором — вводил случайные адреса в разных городах, чтобы посмотреть, нет ли, случаем, в Амарилло, штат Техас, улицы под названием Пенис-стрит или не бродят ли туристы по Роговски-авеню в Торонто. Когда ему надоело искать несуществующие улицы в городах, куда он совершенно не стремился, он переключил свое внимание на радио. Поймав очередную станцию, он прислушивался с полминуты, после чего не то вздыхал, не то хрюкал и менял канал. Через какое-то время он достал из-под сиденья бутылку польской картофельной водки, глотнул. Предложил бутылку мне. Я отказался. Он пожал плечами, глотнул еще.
— Слушай, давай просто дверь высадим.
— Мы даже не знаем, дома ли он вообще.
— Ну а какая тогда разница?
— А такая. Если он вернется, когда мы будем внутри, и увидит, что дверь кто-то вышиб, то рванет отсюда, только пятки засверкают. Что тогда делать будем?
— Подстрелим его из окна.
Я посмотрел на него. Он уставился на второй этаж заброшенного трехэтажного дома, где якобы обитал Вебстер. Лицо его, словно у отмороженного херувимчика, было безмятежно — обычно он выглядел так, когда раздумывал, кого бы мочкануть.
— Никого мы подстреливать не будем. Даже пальцем его не тронем.
— Он тебя обокрал.
— Он безобидный тип.
— Он тебя обокрал.
— И бездомный к тому же.
— Это да, но он тебя обокрал. Надо из него сделать пример.
— Для кого? Всех остальных бомжей, которые спят и видят, как бы свистнуть у меня сумку, чтобы я погнался за ними и получил трубой по морде?
— Ага, для них самых. — Он снова глотнул водки. — И не втирай мне, что он бездомный. — Он ткнул бутылкой в сторону заброшенного дома: — Он же тут живет, так?
— Дом-то не его.
— Но это дом, — сказал Бубба. — Какой он на хрен бездомный, если у него дом есть?
С точки зрения его, Буббы, логики аргумент был безупречный.
На другой стороне Сэвин-Хилл-авеню открылась дверь — кто-то вышел из бара Донована. Вебстер. Я пихнул Буббу, указал на него:
— Бездомный, а в баре торчит. Да он живет лучше, чем я. Наверняка и телик плазменный у него есть, и каждый вторник бразильянка приходит убирается.
Когда Вебстер приблизился к нашему внедорожнику, Бубба распахнул дверь. Вебстер на секунду застыл и упустил свой шанс к бегству. Бубба навис над ним горой, а я обошел вокруг машины. Бубба сказал:
— Помнишь его?
Вебстер скривился. Когда он вспомнил, где меня видел, глаза его превратились в щелочки.
— Слушай, я тебя бить не буду.
— Зато я буду. — Бубба отвесил Вебстеру тумака.
— Эй! — вскрикнул Вебстер.
— Сейчас еще добавлю.
— Вебстер, — сказал я. — Где моя сумка?
— Какая сумка?
— Ты это серьезно? — спросил я.
Вебстер взглянул на Буббу.
— Моя сумка, — сказал я.
— Я ее отдал.
— Кому?
— Максу.
— Что за Макс?
— Ну… Макс. Он мне заплатил, чтобы я у тебя сумку спер.
— Рыжий? — спросил я.
— Не, он чернявый такой.
Бубба снова треснул Вебстера по башке.
— А это еще за что?
Бубба пожал плечами.
— Ты его утомил, — пояснил я.
— Я ж ничего тебе не сделал.
— Ничего, значит? — Я показал на свое лицо.
— Я ж не знал, что они тебя отметелят. Они мне сказали свистнуть сумку, и все.
— Где рыжий? — спросил я.
— Да не знаю я никакого рыжего.
— Ладно, где тогда Макс?
— Не знаю.
— Куда ты сумку отнес? В тот самый дом, где эти хмыри сидели, ты бы ее не отнес.
— Не, я ее в автомастерскую отнес.
— Что за мастерская?
— А? Ну, где тачки ремонтируют, все такое. У них еще спереди несколько машин на продажу припарковано.
— Адрес?
— На Дорчестере, перед Фрипортом, справа там.
— Знаю я это место, — сказал Бубба. — «Касл Автомотив» или как-то так.
— Кесл, через «е», — сказал Вебстер.
Бубба снова влепил ему оплеуху.
— Ой. Черт.
— Ты из сумки что-нибудь брал? — спросил я.
