Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

«За несколько дней до кончины Николай Михайлович призвал к себе повара и продиктовал ему список вин и блюд, которые должны подаваться на его, Языкова, поминках. Он не оригинальничал — он был оригинален. И в жизни, и в стихах». (Соколов, 1998, ч. 2, с. 558.)

Особенности творчества

«Правильному развитию поэтического дарования Языкова мешала его порывистая, увлекающаяся натура, легко поддававшаяся впечатлению минуты и неспособная к выдержанному труду; последнее обстоятельство редко позволяло ему доводить до конца что-либо из задуманных крупных произведений; часто он набрасывал несколько отрывков, откладывая обработку целого до“ более благоприятного времеци”, которое уже не наступало…» (Сербов, 1913, с. 46.)

«Форма его стихов была под стать содержанию. Пушкин и Гоголь сравнивали его поэзию с “разымчивой”, “пьяной” брагой, хмелем. В создании этого языковского “хмеля” наряду с содержанием стихов участвовал его “летящий” (необычайно быстрый по темпу) и в то же время звучный стих и виртуозное строение стихотворного периода…» (Бухмейер, 1971, с. 719.)

«Угнетенное состояние, вызванное тяжелой болезнью, разрушало талант, светлый и праздничный по своей природе. Языков пишет много вялых, унылых, бледных стихов». (Муравьев, 1978, с. 470.)

Отсутствие полноценного воспитания привело к патохарактерологическому развитию и сформировало тревожно-боязливую акцентуированную личность. Алкоголизм и «развязность» в поведении были той маской, которая помогала Н.М. Языкову «выходить в общество», но так и не дала возможности полностью реализовать свой талант. Возникшее в результате сифилитической инфекции тяжелое нервное заболевание окончательно сломило и так никогда не обладавшего энергичностью поэта. Невольно напрашивается сравнение с Генрихом Гейне, который, умирая фактически от подобного же заболевания, до последних дней продолжал создавать поэтические произведения. Решающей оказалась разница не столько в уровне таланта, сколько в силе стремления проявить его, выразить свое «Я», то есть — в степени темперамента и энергетического потенциала личности. Одного болезнь подхлестывала к творчеству, а другого окончательно ломала.

ЯКОВЛЕВ АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВИЧ (1773–1817), русский актер.

«Яковлев выступил 1 июня 1794 г. в роли Оскольда в трагедии Сумарокова4'47 “Семира” и очень скоро сделался любимцем публики, которая особенно восхищалась его богатырской фигурой и звучным голосом. Малообразованному молодому человеку немудрено было потерять голову от триумфов, так легко ему доставшихся, и увериться в собственной гениальности; к этому вскоре присоединился загул в компании поклонников его таланта. Эта несчастная страсть не только отразилась на творчестве Яковлева, но исказила его характер, сделав его неудержимо заносчивым и грубым». (CD Брокгауз и Ефрон.)

«В этом году [1808 г.] Яковлев съезжает на частную квартиру из дома, где помещалось театральное училище. Он совершенно отделяется от актеров. Начинает вести разгульную жизнь. Становится невыносимо дерзким с вышестоящими, молчаливо мрачным среди равных. Пытается забыться в вине… Яковлев имел пристрастие к крепким напиткам или, вернее, к тому состоянию самозабвения, которое производит опьянение, пристрастие, развившееся особенно в последние годы жизни… Он не знал никакого вкуса в вине и не пил его, как пьют другие, понемногу или, как говорится, смакуя, но выпивал налитое вдруг, залпом, как бы желая залить снедающий его пожар… Будучи от природы человеком застенчивым, самоуглубленным, он в то же время был лишен всякого рационализма. “Минута решала у него все”, — признавали близко знавшие его. А такие минуты наступали чаще всего в состоянии опьянения. Тогда и давали знать себя те “эксцентрические поступки”, которые, по словам многих, не сошли бы с рук никому, кроме Яковлева… Именно в эти последние два мирных года, предшествующие вторжению в Россию Наполеона, Яковлев все безысходнее погружается в черную меланхолию, чередующуюся с мрачными загулами и взрывами безудержного отчаяния, отраженными и в его стихах… Все чаще и чаще приходят к нему мысли о самоубийстве». (Куликова, 1977, с. 125–126,131, 149–150.)

«…Не встретив ответа на свою любовь, Яковлев сильно и мучительно страдал и с каждым днем становился все мрачнее и чаще прибегал к забвению в вине. Эти частые попойки довели его наконец до белой горячки». (РБС, т. 25, с. 77.)

[24 октября 1813 г.[«“…Перерезал себе горло лучший актер российской сцены Алексей Семенович Яковлев”…Припадки меланхолии были ужасным следствием этого образа жизни. К счастью, бритвенный порез был не очень глубок… Яковлеву трудно было входить в прежний репертуар». (Там же, с. 184–185, 190.)

«Но ему не суждено было оправиться от болезни, подточившей его силы. От неумеренного употребления водки голос осип, все реже и реже прорывалось вдохновение, и чувствуя это, он передал почти все свои роли молодому актеру Брянскому. Болезни и тоска не прекращались…» (РБС, т. 25, с. 77.)

[Всентябре 1815 г.] «…подал прошение об увольнении его со сцены “по случаю слабого здоровья”и о выдаче заслуженного им пенсиона. Круг одиночества сузился для него до предела… Он посватался к двадцатилетней красавице актрисе Авдотье Ласси. Но та, по ходившим слухам, ему отказала. Не испытав от этого, по-видимому, никакого огорчения, Яковлев решил жениться на другой… Пенсия выдавалась сорокатрехлетнему актеру вместе с приклеенной теперь к его имени казенной формулировкой: “за старостью и слабостью”. И он, заполучив и пенсию, и формулировку, будто совсем махнул на свою карьеру рукой. “О последней эпохе яковлевского поприща сказать нечего, — признавался даже ревностный его защитник Жихарев, — он упадал с каждым днем…” Все той же щедрой рукой раздавая деньги направо и налево, не зная удержу в мрачных кутежах, он доставлял немало бедствий своей семье». (Там же, с. 200–202. 203. 205.)

При всем акценте, который делается в биографии А. С. Яковлева на его пристрастии к спиртному, вряд ли было правильно квалифицировать великого актера как банального алкоголика. Его психический статус был гораздо сложнее и атипичнее. Мы видим не только аффективную неустойчивость, но и неадекватность поведения; вторичный характер пьянства носил характер компенсации каких-то дефектов психики, «черная меланхолия» ссуицидалъной попыткой напоминает депрессивный раптус; последующее эмоциональное снижение выразилось в утрате вдохновения и воодушевления, одиночестве, уходе со сцены, браке без любви — все это позволяет предположить возможность психопатоподобной формы шизофрении. От чего мог умереть Яковлев на 44-м году жизни, находясь после очередного запоя около месяца «в беспамятстве»? Речь могла идти о тяжелой форме алкогольного психоза, который в те времена лечить в полном объеме, безусловно, не могли.

ЯКУБОВИЧ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1796 или