"Фантастика 2023-185". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Буторин Андрей Русланович

— Кто из концлагеря сбежал?! — перешел в наступление Гиммлер. — Я из концлагеря сбежал?! Я простой обыватель, мне ваша политика до лампочки. Я невоеннообязанный по плоскостопию, а этот мундир обменял на рынке на десяток яиц и две булочки! Я буду вашему командованию жаловаться!

— Уганка! — пять ассагаев уперлись Генриху в грудь, и он тут же заткнулся.

Нас быстро окружили. «Лучше бы мы прорывались с боем», — тоскливо подумал я, увидев, как через кольцо оцепления пробился здоровенный негр, на две головы возвышающийся над своими товарищами.

— Уганка! — повторил он, тыча в нас пальцем.

— Скажите, пожалуйста, что значит эта ваша «уганка»? — смиренно спросил я.

— Грех, — перевел Гиммлер. — Или вообще любое нарушение общепринятых правил.

— Белые свиньи нарушили приказ Ука-Шлаки! — прорычал в подтверждение черный здоровяк. — За это нет прощения!

— Я ничего не нарушал! — категорически заявил Гиммлер. — Кстати, что за приказ?

— Белые свиньи не имеют права появляться на улицах нашего города! — тут же просветил нас верзила. — Видите знак? — Он указал на стену ближайшего здания, размалеванную диковатого вида пиктограммами, и сразу расшифровал: — Здесь написано: «Только для черных! »

Гиммлер со стоном схватился за голову:

О, какой позор!

А я поинтересовался, кивнув на стариковскую пару:

— А они как же?

Старики обернулись. Он сдернул кепку, она сняла шляпу с вуалью. Чернокожие! То есть не совсем чернокожие… Лица стариков густо были измазаны ваксой.

— Лишь в таком виде белым недочеловекам разрешено показываться в публичных местах.

А я еще удивлялся, что на улицах города ни одного белого!

Уна-уму зашумели:

— Содрать кожу живьем!

— Разрубить на куски!

— Затравить собаками!

— В общий котел! — предложил кто-то наиболее прагматичный.

— Уна-уму — не дикари, а цивилизованная раса, — строго прервал прения здоровяк. — Казнь пройдет по инструкции. Просто вспорем животы, набьем их птичьим пометом, отрежем головы, а тела утопим в нечистотах. Смерть белым недочеловекам!

— Постойте! Давайте уладим все миром, ладно? Посмотрите на рейхсфюрера! Какой же он белый? Он весь позеленел, как кузнечик, от страха.

— Не от страха, а от праведного гнева, — с достоинством поправил Гиммлер.

— А я? Разве я вообще человек? Обратите внимание — рожки!

— Ну и что? — хмыкнул верзила-главарь. — Рожки, ножки… Все белые на одно лицо.

— У меня и хвост есть! Хотите, спущу штаны?

— Животное бесстыдство белых не знает границ.

— Вы меня не запугаете, зверюги! — снова взорвался Генрих. — Я вам не какая-то обезьяна, чтобы из меня чучело делать! Требую обращения с военнопленными, оговоренного в условиях Женевской конвенции!

— Между прочим, он прав!

— И вообще! — вовсю раздухарился рейхсфюрер. — Уберите свои копья! Нечего тут глазами на меня сверкать! Я на вас на всех плюю, понятно? И на тебя, и на тебя… И на тебя! И на вашего Ука-Шлаки — тоже!

— Вот это правильно! — опять поддакнул я и тут же осекся, придавленный зловещей тишиной.

Воины уна-уму в благоговейном страхе рухнули на колени. Лишь главарь остался стоять, да и то — пошатываясь.

— Видал, как я их срезал? — горделиво осведомился Гиммлер. ' — Будут знать теперь, как с рейхсфюрером шутить!

— Оскорбление высшего существа… — побледневшими губами выговорил главарь. — Белая собака посмела гавкать на великого Ука-Шлаки…

— Достоин самой ужасной смерти! — прошелестело по рядам чернокожих.

— Пусть их души пожрет Ука-Шлаки! — громыхнул главарь.

— Погодите! — закричал я, стряхивая со лба капли пота. — Не будьте же дикарями! Где ваш цивилизованный гуманизм? Разве так можно с пленными обратиться? Мы не какие-нибудь рядовые, мы… Между прочим, вот этот бородатый тип — знаете, кто такой? Сам рейхсфюрер! И его без суда и следствия казнить? Требую аудиенции с Ука-Шлаки!

— Никому из смертных не разрешено видеть Ука-Шлаки! Один вид его способен…

— Да-да, я и забыл… Нам бы только поговорить. А смотреть — уж ладно, не будем. Лично я могу зажмуриться.

— Великому Ука-Шлаки нет дела до мелких нарушителей, — подбоченился главарь. — Великий Ука-Шлаки… Великий Ука-Шлаки…

Гиммлер охнул. Я заозирался, стараясь понять, почему чернокожего воина заклинило, словно старую грампластинку.

— На колени, смертные! — раскатилось по площади. — Великий Ука-Шлаки идет!

Четыре мускулистых черных воина подволокли к нам большой паланкин, поставили на брусчатку и рухнули ниц, уткнув лица в ладони. Все присутствующие тотчас последовали их примеру, причем здоровенный главарь, упав сам, пригнул за загривок и слабо затрепыхавшегося Гиммлера. Все это было настолько устрашающе, что даже природное любопытство не заставило меня остаться стоять, когда занавесь паланкина отодвинулась…

— А бес может подняться! — самодовольно прозвучал знакомый голос.

Опасливо я приподнял голову. И тут же воскликнул:

— Хранитель!

— Сам ты хранитель, болван, — отозвался, усмехнувшись носом, из открытого паланкина циклоп, завернутый в оранжевую тогу. — Честное слово, никогда такого глупого беса не видывал. — Хранитель! Надо же было на такую ерунду купиться…

— Ерунду?..

Наверное, я очень потешно закрякал, растерянно разводя руками, потому что циклоп от души расхохотался:

— А еще говорят, что завоевание мира — процесс опасный и трудоемкий. Да ничего сложного! Достаточно выстроить более-менее правдоподобную инсценировку, подтасовать события и погрузить в них в качестве магического катализатора тупоголового беса.

— Пользуясь случаем… — прохрипел я, — хочу принести свои извинения за то заклинание Убойного Толчка, которым я, поверьте, совершенно нечаянно, изволил повредить вам… ваш…

Циклоп юмористически хрюкнул.

— Вот уж за что не следует извиняться, — сказал он, — так это за всплеск магической энергии, которым ты завершил дело, успешно начатое Нарушителем Вселенского Равновесия.

— Успешно начатое… Нарушитель…

— Ой, только не надо удивляться, рвать на себе волосы и обвинять меня в бесстыжем обмане. Да, наврал немного, было такое… Хранитель! Как только нашу расу не называли — Извергами, Разрушителями, Ненавистниками, но — Хранителями!.. Спасители че-ловечества! Мы — циклопы — издавна презирали и ненавидели проклятое человечество! — голос одноглазого уродца возвысился. — Мы — самая древняя раса на этой идиотской планете! Мы — могущественные повелители, представители просвещеннейшей цивилизации — и должны были уйти в небытие из-за того, что жалкие людишки, вдруг расплодившиеся на Земле, просто вытеснили нас с нашей исторической родины! Мы пытались бороться, но нас было слишком мало. На каждого циклопа приходилось по сто тысяч первобытных кретинов с каменными топорами. Но мы бы все равно одолели ворога, если б не этот закон Вселенского Равновесия. Про то, что периодически среди людей появляется сволочь, подобная твоему Степану Федоровичу, я не соврал. О, как бы я хотел, чтобы это оказалось ложью! Гигантский метеорит, разрушивший великую цивилизацию циклопов, положил конец борьбе за место на планете. Людишки, как доисторические блохи, приспособились к новым условиям жизни, а наша раса… Остались считаные единицы циклопов, и люди не щадили нас. Циклопам грозило полное уничтожение! И тогда мы приняли решение. Все, кто мог сражаться, ушли на Юг. Все, кроме меня. Я никогда не отличался ростом, зато был самым хитроумным из всех циклопов. Меня мои сородичи силой древних заклинаний погрузили в сон и оставили среди мертвого холода Ледникового периода, с тем чтобы я проснулся, когда появится очередной Нарушитель Равновесия, когда вторая Космическая Кара обрушится на Землю, сметет гнусных человечишек, расчистив место для нового рождения великой расы!

Циклоп хоботом смахнул слезинку с единственного глаза:

— Вся моя раса погибла! Предпоследнего циклопа умертвил древний грек, которого вы знаете как Одиссея… будь проклято его имя. А я… — Он выдержал внушительную паузу и закончил: — А я — последний! Мне удалось затаиться в глубине веков, в холодном сумраке арктических льдов и — выжить! Приближение Космической Кары вырвало меня из древнего айсберга. Время моего величия близится! Трепещите!