Безжалостные Существа (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Эта фраза дает мне представление о том, какой должна быть его повседневная жизнь. Без каких-либо прикрас.

Когда я касаюсь щеки Кейджа, он фокусирует взгляд на мне, удивленно возвращаясь из того воспоминания, которое поглотило его какую-то долю секунды назад.

— В следующий раз, когда не сможешь уснуть, позвони мне, хорошо? Мы можем вместе посмотреть фильм.

Кейдж изучает мое лицо с выражением тоски в глазах, как будто нет ничего на свете, что сделало бы его счастливее, чем смотреть один и тот же фильм, обсуждая его по телефону вместе, когда он в отъезде.

Но Кейдж снова меняет тему, протягивая руку, чтобы взять бутылку с перекисью.

— Сначала прочистить. Потом зашить. Давай покончим с этим, чтобы вернуться к важным вещам.

Кейдж сжимает мою задницу, когда произносит выражение «важные вещи», так что смысл этого выражения читается четко и ясно. Это Человек-Кролик-Энерджайзер.

Мы оба молчим, пока я осторожно очищаю рану смоченным перекисью уголком полотенца. В ране застрял маленький кусочек ткани от его рубашки, покрытый коркой запекшейся крови. Когда я вытаскиваю его, рана снова начинает кровоточить, поэтому я прижимаю рану, пока кровотечение не останавливается, после чего продолжаю ее очищать.

Когда я заканчиваю с этим, Кейдж протягивает мне иглу.

Очень серьезно он говорит:

— Не бойся, если я потеряю сознание, когда ты в первый раз меня ткнешь.

На секунду я прихожу в ужас, пока не понимаю, что он шутит.

Бормоча себе под нос, я принимаюсь за работу.

Шов получается не таким грубым, как я ожидала. После первых нескольких швов дело спорится. На то, чтобы закончить, требуется не так много времени, и я очень довольна результатом.

— Мне просто отрезать конец нити или как?

— Завяжи узелок, а потом отрежь ее.

Я следую инструкциям, но мне приходится слезть с колен Кейджа, чтобы пойти за ножницами, которые лежат у меня в ящичке с мелочью. Затем я обрезаю конец нити и отступаю, чтобы полюбоваться своей работой.

Очевидно, Кейджу не нравится, что я стою так далеко. Он снова сажает меня к себе на колени, на этот раз обе мои ноги свисают с одной стороны, так что я прижимаюсь к Кейджу, оказавшись в безопасности в кольце сильных рук.

Кейдж целует меня в макушку. Я удовлетворенно вздыхаю. Потом  зеваю.

Его смешок - низкий рокот у меня под ухом.

— Я тебе не надоел?

Я улыбаюсь ему в шею и говорю возмутительную ложь:

— Еще как. Ты самый скучный человек на земле. Такой же скучный, как если смотреть, как сохнет краска, — вот какое чувство у меня, когда ты рядом. Кстати говоря, как долго ты пробудешь здесь на этот раз?

Поглаживая рукой мои волосы, Кейдж говорит:

— По крайней мере, до нового года.

Взволнованная, я сажусь и смотрю на него.

— Серьезно? Так долго?

Убирая мои волосы с лица руками, Кейдж улыбается.

— Тебе надоест меня видеть.

Я киваю, как будто это правда меня заботит.

— Возможно. Целую неделю с тобой… — Я вздрагиваю. — Фу.

— Думаю, мне придется стараться, чтобы быть для тебя более интересным.

Его взгляд при этих словах пылает, Кейдж поднимает меня и несет обратно в постель.

По дороге я рассказываю ему о визите, который мне нанес Крис. И хотя я не хочу этого делать, потому что боюсь его реакции, я признаю, что Крис сказал, что показал фоторобот его лица ФБР.

— Не волнуйся об этом.

Кейдж кладет меня на кровать и накрывает одеялом, затем ложится в кровать с другой стороны и притягивает меня к себе, так что мы оказываемся лежащими рядом. Подоткнув свои ноги за мои, Кейдж вдыхает аромат моих волос, затем обнимает меня и целует в затылок.

— Но теперь они будут искать тебя. Вот я к чему.

— Этот фоторобот уже пропал.

Кейдж перекатывается на другой бок и выключает свет на тумбочке. Сбитая с толку, я моргаю в темноте.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что заместитель Говнюка не единственный, у кого есть связи в бюро.

Я так часто моргаю, что с таким же успехом могу подавать сигналы азбукой Морзе.

— Но… ты сказал, если они узнают обо мне...

— Они ничегошеньки о тебе не знают. И мы будем продолжать в том же духе.

— Но Крис может им рассказать.

— Сомневаюсь. Ведь он влюблен в тебя.

От этого замечания я фыркаю.

— Даже близко нет. Просто задето его эго.

Кейдж вздыхает, шевеля волосы на моей шее. Очевидно, он мне не верит.

— Также… — я съежилась. — Я могла как бы… вроде как… пригрозить застрелить его.

Через мгновение Кейдж приподнимается на локте и громко говорит:

— Что, черт возьми, он сделал? Этот ублюдок прикасался к тебе? Я убью его!

Его тон убийственен. Я не могу игнорировать Кейджа, но нахожу это романтичным в извращенном смысле.

— Нет, милый. Он пальцем меня не коснулся.

— Что же он тогда сделал?

Я на мгновение задумываюсь, а потом говорю правду.

— В общем, он меня раздражал.

Я не вижу лица Кейджа, но чувствую, как он хмуро смотрит на меня в темноте.

— Ты угрожала застрелить шерифа, потому что он тебя раздражал.

Из его уст это звучит не очень хорошо. Начинаю без нажима защищать себя:

— Он повадился проезжать мимо моего дома в любое время дня и ночи в течение последних нескольких недель...

Он рычит:

— Постой. Что?

— Видишь? Раздражал. Еще он говорил пару оскорбительных вещей о тебе и обо мне, и не ушел, когда я попросила его об этом, и просто в целом вел себя как настоящий мудак.

Кейдж некоторое время молчит, кипя от злости.

— Спасибо, что рассказала мне. Я с ним разберусь.

Я выпучиваю глаза.

— Под «разобраться с ним» ты имеешь в виду…

— Имею в виду, что он с этим справится. Тебе больше не нужно беспокоиться о том, что он тебя побеспокоит.

С ворчанием Кейдж кладет голову обратно на подушку и просовывает руку мне под шею. Некоторое время мы лежим в тишине, пока дыхание Кейджа не приходит в норму.

Затем я шепчу:

— Только не делай ему больно. Хорошо? — Он тяжело выдыхает. — Не хочу, чтобы это было на моей совести. Обещаешь?

— Ты направила на него пистолет, а мне, значит, нельзя?

— Мой заряжен не был. А твой точно был бы.

Я чувствую возмущение Кейджа.

— Твой пистолет не заряжен? Почему, черт возьми, он не заряжен?

— Это ружье у меня только потому, что мой отец оставил его здесь. А это город, в котором местных жителей всего около четырех тысяч человек, с очень низким уровнем преступности. К тому же у меня есть большая собака.

Смех Кейджа вызывает оскомину.

— Собака, которая встретила меня виляющим хвостом, когда я вскрыл замок твоей задней двери, а затем быстро уснула на диване?

— Ага. Это Моджо. Я знаю, что он не совсем в состоянии повышенной готовности.

— Нет, он будто сидит на Прозаке.(Популярный в США антидепрессант, отпускаемый строго по рецепту)

— Он счастливый пес!

— Из счастливых собак не получаются хорошие сторожевые собаки. Нам стоит купить тебе ротвейлера.

Я представляю себе двухсотфунтового пушистого монстра, обнажающего острые, сочащиеся слюной клыки, пока я сплю.

— Отказываюсь.

— Тогда, по крайней мере, заряди свое ружье.

— У меня не водится здесь никаких боеприпасов.

Вздох Кейджа выражает крайнюю степень его разочарования тем, что я не подготовилась к вторжению в дом.

Я стараюсь сохранить беззаботный тон, когда говорю:

— В любом случае я буду в безопасности, по крайней мере, на следующей неделе.

— Так вот в чем дело.

Еще одно недовольное ворчание. Рука, обнимающая мое тело, крепко сжимает меня.

Я знаю, что его мозг работает, обдумывая то, что я только что сказала. Я не ставлю это Кейджу в упрек, но, возможно, это прозвучало именно так. Как будто я винила его за то, что он больше был здесь рядом со мной до этого.

Как если бы я пыталась заставить его чувствовать себя виноватым.

Когда я открываю рот, чтобы объяснить, Кейдж прерывает меня.