Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

Работорговля веками держалась на трех родственных городах – Астапоре, Юнкае и Миэрине. Дотракийские кхалы и корсары с островов Василиска свозили сюда своих пленников, а весь прочий мир съезжался их покупать. Помимо рабов Миэрину предложить почти нечего. В гискарских холмах много меди, но этот металл стал далеко не столь ценным, как в бронзовый век. Кедры, некогда росшие здесь, вырублены Старой Империей или выжжены драконьим огнем во времена войны Гиса с Валирией. Почва, защищенная прежде кедровыми лесами, печется на солнце и уносится прочь тучами красной пыли. «Именно эти бедствия превратили моих сограждан в работорговцев», – говорила Дени Галацца Галар в Храме Благодати.

«Ну, а я – то бедствие, которое превратит работорговцев обратно в людей», – поклялась себе Дени.

– Я не мог не приехать, – томно произнес Ксаро. – Даже в Кварт долетают страшные вести – я рыдал, слыша их. Говорят, что твои враги обещают богатство, славу и сто рабынь-девственниц тому, кто убьет тебя.

– Да. Сыны Гарпии. – «Откуда он о них знает?» – Ночью они рисуют кровью на стенах и режут во сне честных вольноотпущенников, а с восходом солнца прячутся как тараканы, боясь моих Бронзовых Бестий. – Скахаз мо Кандак по ее приказу учредил новую стражу из равного числа вольноотпущенников и бритоголовых миэринцев. Они расхаживали по улицам днем и ночью в темных капюшонах и бронзовых масках. Сыны Гарпии сулили лютую смерть всем предателям, служащим королеве драконов, а также их семьям, поэтому лысые скрывались под личинами сов, шакалов и прочих хищников. – Я боялась бы этих Сынов лишь в том случае, если б вышла на улицу ночью одна, нагая и безоружная. Это скопище трусов.

– Трус может вонзить в королеву нож не хуже героя. Я спал бы спокойнее, зная, что отраду моего сердца по-прежнему охраняют злые табунщики. В Кварте тебя никогда не покидали три кровных всадника – где же они?

– Агго, Чхого и Ракхаро по-прежнему служат мне. – Ксаро ведет с ней какую-то игру – что ж, Дени ему подыграет. – Я совсем еще юна и мало смыслю в таких вещах, но люди старше и мудрее меня говорят так: чтобы удержать Миэрин, мало овладеть побережьем – я должна углубиться на запад от Лхазарина к югу, до самых Юнкайских холмов.

– Меня заботят не твои земли, а ты сама. Если с тобой что-то случится, жизнь утратит для меня всякий вкус.

– Благодарю за твою заботу, милорд, но меня хорошо охраняют. – Дени показала на Барристана Селми, державшего руку на эфесе меча. – Его имя Барристан Смелый. Он дважды спасал меня от наемных убийц.

Ксаро бросил на него беглый взгляд.

– Ты, верно, хотела сказать «Барристан Старый»? Твой рыцарь-медведь моложе и был предан тебе.

– Я не хочу говорить о Джорахе Мормонте.

– Вполне понятно – стоит лишь вспомнить этого волосатого дикаря. – Ксаро наклонился к Дени. – Поговорим лучше о любви, о мечтах и желаниях. О прекрасной Дейенерис, пьянящей меня одним своим видом.

– Тебя опьянило вино, – ответила Дени, привычная к преувеличенным любезностям Кварта.

– Никакое вино не пьянит так, как твоя красота. Мой дом стал похож на гробницу с тех пор, как уехала Дейенерис, и все удовольствия Короля Городов оставляют во рту вкус пепла. Зачем ты меня оставила?

Вот так вопрос. Она тогда опасалась за свою жизнь!

– Так нужно было. Кварт не хотел больше давать мне приют.

– Ты о Чистокровных? В их жилах течет вода, а не кровь, у всей Гильдии Пряностей сыворотка вместо мозгов, а Бессмертные все мертвы. Ты должна была заключить брак со мной. Я уверен, что предлагал тебе руку и даже молил о согласии.

– Раз пятьдесят, – поддразнила Дени. – Ты слишком скоро сдался, милорд. Все сходятся на том, что я должна выйти замуж.

– У кхалиси должен быть кхал, – вставила Ирри, подливая Дени вина. – Это все знают.

– Быть может, мне попросить еще раз? О, как я знаю эту улыбку. Жестокая королева играет в кости мужскими сердцами. Ничтожные купцы вроде меня – всего лишь булыжник под твоими золотыми сандалиями. – Одинокая слеза скатилась по бледной щеке магната.

Дени знала его слишком хорошо и потому не растрогалась. Квартийские мужчины способны лить слезы, когда только захотят.

– Перестань. – Она взяла из вазы вишню и бросила ему в нос. – Я, конечно, юна, но не так глупа, чтобы выйти за человека, которого фрукты занимают больше, чем моя грудь. Я видела, какого пола танцовщиками ты любовался.

– Такого же, что и ваше величество. – Ксаро вытер слезу. – Видишь, у нас есть нечто общее. Если не хочешь взять меня в мужья, сделай своим рабом – я согласен.

– Рабы мне ни к чему. Освобождаю тебя. – Унизанный драгоценностями нос был заманчивой целью – на сей раз Дени запустила в него абрикосом.

Ксаро поймал плод в воздухе и надкусил.

– Откуда это безумие? Полагаю, мне следует радоваться, что ты не освободила моих рабов, когда гостила у меня в Кварте.

Она тогда была королевой-нищенкой, а Ксаро входил в число Тринадцати и хотел одного: ее драконов.

– Твои рабы, похоже, были довольны своей судьбой. Только в Астапоре у меня открылись глаза. Знаешь, как создают Безупречных?

– Жестоко, не сомневаюсь. Кузнец, закаляя клинок, помещает его в огонь, бьет молотом и погружает в воду со льдом. Если хочешь вкусить сладкий плод, нужно поливать дерево.

– То дерево орошалось кровью.

– Иначе солдата не вырастить. Твоей блистательности понравились мои плясуны; что бы ты сказала, узнав, что это рабы, взращенные и обученные в Юнкае? Они танцуют с тех пор, как научились ходить – как еще можно достигнуть подобного совершенства? – Ксаро выпил глоток вина. – Они и в искусстве любви знают толк. Не соизволит ли ваше величество принять их от меня в дар?

– Охотно. Я их сразу освобожу.

– Твоя свобода им что рыбе кольчуга, – поморщился Ксаро. – Танец, вот для чего ни созданы.

– Кем созданы? Их хозяевами? Возможно, они предпочли бы строить, печь хлеб, возделывать землю – ты их просто не спрашивал.

– Твои слоны, возможно, предпочли бы стать соловьями, и миэринские ночи вместо сладкого пения оглашались бы трубными звуками, а деревья ломались под тяжестью столь крупных птиц. Дейенерис, прелесть моя, под этой чудесной юной грудью бьется нежное сердце, но позволь старому опытному купцу напомнить тебе, что вещи не всегда бывают такими, как кажутся. Нет худа без добра – возьмем для примера дождь.

– Дождь? – Он принимает ее за ребенка или за полную дуру.

– Мы проклинаем его, когда он льет нам на голову, но без него нам бы пришлось голодать. Мир нуждается в дожде… и в рабах. Не строй гримасу, ведь это правда. Вспомни Кварт. В искусстве, музыке, магии и торговле – во всем, что отличает нас от животных, – Кварт настолько же выше всего остального мира, как ты на вершине своей пирамиды, только его превосходство зиждется не на кирпичах, а на спинах рабов. Если все люди будут вынуждены рыться в грязи, добывая пищу, кто из них найдет время взглянуть на звезды? Если каждому придется строить для себя хижину, кто будет воздвигать храмы во славу богов? Одни должны быть порабощены для того, чтобы другие стали великими.

Дени не нашлась с ответом, но знала, что Ксаро неправ.

– Дождь нельзя сравнивать с рабством, – сказала она с саднящим чувством в груди. – В этом я кое-что смыслю: мне доводилось мокнуть под дождем и быть проданной. Ни один человек не хочет принадлежать другому.

Ксаро томно повел плечами.

– Высадившись в твоем славном городе, я случайно увидел на берегу человека, некогда гостившего у меня, – купца, торговавшего пряностями и редкими винами. Он был гол до пояса, весь обгорел на солнце и рыл какую-то яму.

– Канаву, чтобы отвести воду из реки на поля. Мы хотим разводить бобы, которым требуется полив.

– Как мило со стороны моего приятеля помогать тебе в прокладке канав. И как это на него не похоже. Возможно, у него не осталось выбора? Нет, конечно же нет. Рабство в Миэрине отменено.

– Твой приятель получает за работу еду и кров, – вспыхнула Дени. – Богатство я ему вернуть не могу. Бобы Миэрину нужнее, чем специи, и на поля нужно привести воду.

– Ты и моих танцовщиков поставишь канавы копать? При виде меня мой приятель пал на колени, умоляя купить его и увезти в Кварт.

Дени показалось, что Ксаро дал ей пощечину.

– Так купи.

– С твоего позволения – он-то готов. – Ладонь Ксаро легла Дени на руку. – Есть вещи, которые может сказать тебе только друг. Я помогал тебе, когда ты пришла в Кварт неимущей, и пересек бурное море, чтобы снова тебе помочь. Найдется здесь место, где мы могли бы поговорить откровенно?

Какие теплые у него пальцы. В Кварте он тоже относился к ней очень тепло – пока не понял, что никакой пользы от нее не дождется.

– Пойдем, – сказала она и повела Ксаро к мраморной лестнице.

– О прекраснейшая из женщин, за нами кто-то идет…

– Пусть мой старый рыцарь не пугает тебя. Сир Барристан поклялся хранить мои тайны.