Санкта-Психо - Юхан Теорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ян подбежал, задыхаясь, и присел на корточки:
– Ты меня помнишь, Вильям?
Мальчик, не двигаясь, смотрел на него. И все вокруг застыло, как на стоп-кадре в кино. Мужчина, не шевелясь, смотрел на Яна, даже пудель развернулся и замер.
Наконец Вильям кивнул.
– «Рысь», – сказал он хрипло.
– Правильно, Вильям! Я работаю в «Рыси». – Он поднял голову, стараясь говорить как можно отчетливее и убедительнее. – Меня зовут Ян Хаугер. Я воспитатель в детском саду, куда ходит Вильям. Он пропал, и мы его ищем.
– Ага, вот оно что… Моя фамилия Ольссон. – Пенсионер успокоился и кивнул на Вильяма: – Он только что появился… неизвестно откуда. Мы гуляли с Чарли… Наверное, заблудился. Надо найти родителей…
Вильям смотрел на асфальт, не поднимая глаз. Немножко вялый, но в полном порядке. В левой руке – оторванная пластмассовая рука говорящего робота. Не похудел.
– Очень хорошо, – сказал Ян. – Но они живут довольно далеко, и нам нужна помощь.
– Помощь?
– Мы должны позвонить в полицию. Мальчик в розыске.
– В полицию? – беспокойно спросил старик.
Ян уверенно кивнул и достал мобильник.
Пенсионер собрался уходить, но Ян предостерегающе поднял руку.
– Вы с Чарли должны остаться здесь, – решительно сказал он. – Думаю, они и с вами захотят поговорить.
Еще бы не захотят! Полиция наверняка заподозрит старика в похищении ребенка. Вместо спасибо его начнут с пристрастием допрашивать.
– Экстренная служба. Что случилось?
– Насчет пропавшего мальчика… Он нашелся.
– Соединяю с полицией.
Он улыбнулся Вильяму, стараясь выглядеть спокойно и уверенно. Хотел погладить его по голове, но воздержался.
– Все хорошо, что хорошо кончается… Теперь будем держаться от леса подальше.
42
Скрипы и стоны простоявшего неизвестно сколько времени без смазки лифта продолжались, как показалось Яну, час, не меньше. Он постарался отогнать клаустрофобические страхи – закрыл глаза и думал о Рами. Старался вспомнить, как она выглядела тогда, ее глаза под светлой, почти белой челкой.
Единственный человек в мире, кому он рассказал о Банде четырех.
Но лифт дрожал и трясся, напоминая ему, где он находится. Лифт, которым, очевидно, не пользовались давным-давно. Заклинит какая-нибудь шестеренка, и он повиснет между этажами… в голове глухие барабанные удары.
Внезапно кабина с резким толчком, будто натолкнулась на препятствие, останавливается.
Тишина.
Ян пытается открыть дверь, нота не подается. Страх окатывает его ледяной волной. Слава богу… Со второй попытки дверь удается сдвинуть с места.
Она открывается на сорок или пятьдесят сантиметров и упирается во что-то. Ян осторожно выглядывает наружу. Он ничего не видит, кроме серой стальной стены, освещенной проникающим неизвестно откуда слабым светом. Протискивается в щель. Чувство такое, будто он проснулся в гробу в огромном незнакомом доме. В точности как Вивека из сказки Рами.
Вот в чем дело. Дверь упирается в стальной шкаф. Вероятно, это какой-то склад. На полках лежат халаты, полотенца, упаковки с лекарствами. А свет проникает через маленькое круглое окно в двери.
По-прежнему ни звука.
Ян медленно, с оглядкой поднимается на ноги и делает три шага по направлению к выходу. Дверь заперта, но только для тех, кто снаружи. Оттуда нужен ключ. А отсюда, изнутри, достаточно повернуть вертушку, как в общественном туалете.
Он приоткрывает дверь на два-три сантиметра и прислушивается. По-прежнему тишина.
Санкта-Психо спит.
Ян приоткрывает дверь чуть пошире. Широкий и длинный больничный коридор. Светло-желтые стены. Лампы в потолке тоже желтые, светятся вполнакала. Так называемый дежурный свет – может быть, потому, что сейчас ночь. Никого. Острый и свежий запах моющего средства – значит, кто-то следит за чистотой. Есть уборщицы.
И больные.
И охранники. Реттиг, Карл… ночбез. Ян резко выдыхает и, придерживая дверь, выглядывает в коридор. Коридор идет и налево, и направо, с рядами закрытых дверей по обе стороны. А напротив, чуть наискось, – огромные, чуть не вокзальные часы. Без четверти двенадцать.
У него осталось несколько клочков бумаги. Ян складывает их и заталкивает под язычок, чтобы дверь не захлопнулась. Потом делает несколько шагов по выстеленному линолеумом полу, медленно перекатывая ступни с пятки на носок, чтобы не шуметь.
И ощущает себя четырнадцатилетним подростком, крадущимся по коридору Юпсика. Те же голые холодные стены, те же закрытые двери. Та же тишина.
Странно – Ян совершенно успокоился. Здесь, в Коридоре Закрытых Дверей, он чувствует себя как дома.
Так… надо считать двери. Ее палата должна быть по правую сторону. Двери совершенно голые – ни табличек, ни номеров. Седьмая с краю дверь выглядит точно так же, как и остальные, но Яну она кажется светлее, более теплого оттенка. За этой дверью, всего-то в шести-семи метрах, его ждут.
Он медленно идет вперед, минуя одну за другой одинаковые двери со стальными рукоятками, с лючками-прорезями рядом с замком.
Седьмая дверь.
Постучать или попробовать открыть?
Лучше постучать.
– Эй! Ты кто такой?
Ян вздрагивает так, что чуть не падает.
Обнаружен.
В дальнем конце открылась дверь, там неподвижно стоит человек и не сводит с него глаз. Но это не Реттиги не Карл. Пожилая женщина. Наверняка из охраны.
Она делает два шага к нему:
– Откуда ты взялся?
Что отвечать?
– Из прачечной.
– Что ты здесь делаешь?
– Заблудился. – Это первое, что приходит в голову.
Женщина молча смотрит на него, потом поворачивается и быстро уходит. Позвать кого-то на помощь?
Надо бежать.
Он бросает последний взгляд на дверь Рами. Так близко, и ничего нельзя сделать.
Впрочем… почему ничего?
Он заглядывает в прорезь. Затем, быстро отстегнув Ангела от пояса, сует его в прорезь и слышит, как Ангел падает на пол.
Коридор по-прежнему пуст. Пока.
Ян влетает в складское помещение.
Быстрые шаги в коридоре. Они уже здесь, но не видели, за какой дверью он скрылся.
Грузовой лифт просторней не стал, но Ян, ни секунды не медля, влезает в тесную кабинку и нажимает на самую правую кнопку.
Слава богу. Лифт вздрагивает и начинает со скрипами и стонами опускаться.
Ян не открывает глаз. Едва дождавшись остановки, толкает дверь. Время за полночь, ему не по себе. Что там с детьми?
Ощупью пробирается вперед – Ангел остался в больнице, надо надеяться, что у Рами. Выход из прачечной в смотровую теперь он находит легко. И тут же замирает. Откуда-то проникает трепещущий свет. Странно – почему свет трепещет?
И пение. Опять пение, похожее на мессу. Где эти псалмопевцы?
Где клочки бумаги, которые он оставил? Если они и на месте, в темноте их не разглядеть.
Вперед, по длинному коридору. Здесь свет, как ему кажется, немного ярче. За поворотом он резко останавливается. Перед ним открытая дверь, и Ян наконец понимает, откуда этот свет взялся.
Стеариновые свечи. Две стеариновые свечи в укрепленных на стене деревянных подсвечниках.
Куда он попал? Где он?
Небольшая узкая комната с деревянными скамьями. На полу стоят холщовые мешки. В дальнем конце – что-то вроде алтаря с потрескавшимся изображением мягко улыбающейся женщины. Часовня?
Ян подходит поближе. Отсюда видно: на раме готическими буквами написано ПАТРИЦИЯ.
Патриция. Ангел-хранитель больницы.
Он поворачивается. Внезапно мешки на полу зашевелились.
Это не мешки. Это больные. Трое мужчин в серых комбинезонах и, как кажется Яну, с такими же серыми лицами. Один постарше, с тяжелыми, как у хомяка, щеками, и двое помоложе, с обритыми головами. Они смотрят на Яна блестящими, без глубины, пустыми глазами. Наверное, от лекарств.
Старший показывает на алтарь и говорит без выражения:
– Патриция хочет, чтобы все было спокойно.
– Мы тоже, – как эхо, подтверждают остальные.
– И я тоже, – тихо произносит Ян.
Старший кивает и подвигается в сторону. Ян осторожно, бочком, проходит между ними и тут же вспоминает слова Реттига: чего только не бывает.
Больные стоят неподвижно, и он выходит в коридор.
Наконец он замечает на полу свою бумажку. Потом еще одну. Из часовни опять доносится пение.
Ян прибавляет шаг.
Еще один коридор, еще несколько поворотов в подземном лабиринте – и он в убежище. По эту сторону Стены.
Закрывает за собой стальную дверь. Знакомый коридор со зверями на стенах, бегом по лестнице.
Путешествие закончено.
Прежде чем закрыть дверь в переход, он прислушивается. Все тихо. Никакой погони.
Он переводит дыхание, заглядывает в спальню и сильно, как от удара током, вздрагивает.
Под одеялом видна только одна головка – Лео. Мира исчезла.
Предатель! Опять пропал ребенок… Опять, опять, опять…
Его охватывает паника, он стоит как парализованный – и внезапно слышит звук спускаемой воды в туалете.