Поцелуй Однажды: Глава Мафии (СИ) - Манилова Ольга

Переживание плоской изолированной земли, бесконечная синяя даль, окольцовывающая с четырех сторон, пленит новизной не только сознание, но и сам вестибулярный аппарат.

Они с Ромой неразборчиво бредут по лезвию побережья лазурных вод, тихих и мерцающих, и, когда Киру слегка пошатывает, он придерживает ее за шею, под предлогом массажа.

Фрезь требует, чтобы они ему трезвонили и сообщали о всех впечатлениях и встречающихся гостях. Так как большинство впечатлений касаются занятий любовью, то Кира вынуждена иногда ходить то на уроки дайвинга, то в СПА, то на утреннее кормление скатов. Чтобы хоть что-то рассказывать финансисту.

— Возле виллы №37 живет рыба, клянусь, с самыми большими губищами на свете. Ее зовут Клубничка. Смотри осторожно, она и кусаться может, так людишки ее достали.

— Коля, — вздыхает Кира, — мы и живем на вилле №37. И никакой Клубнички здесь нет. Ты ведь знаешь, что рыбы вообще мигрируют?

Рома грозится выбросить телефон в океан, когда Коля требует от него регистрации в Снэпчате, но все трое знают нсколько устрашение шуточное.

Секс начинает напоминать сказ, и даже Рома невзначай комментирует, что у них обоих сдвиг по фазе.

Однажды Кира реально побаивается, что они разламают личный бассейн, выходящий в океан, но потом, естественно, уже становится все равно.

Он постоянно дразнит ее самыми гнусными способами, и Киры вынуждена прибегнуть к мести. Повалив мерзавца на спину и удерживая его руки над головой, она сверху доводит его до нетерпеливого, агонизирующего состояния.

Все заканчивается, когда Рома вырывается и расправляется с ней размашистыми, грозными толчками, сдвигающими на деревянной кровати все ее тело.

— Где хочешь засос, на шее или на груди?

— От такой галантности… даже не знаю куда деться, — она привстает, что скрыть наготу чем-то, но он разворачивает и удерживает девушку за плечи.

— Я голосую за оба, — серьезным тоном обжигает он ей ухо и наблюдает, как чувствительная кожа расходится мурашками.

К шее он присасывается деловито и расчетливо. Еще бы, там засос все увидят, и он никогда не жалеет тонкую кожу.

А на расправе с грудью Романа уносит и она едва ли не за уши того оттягивает.

— Веди себя хорошо, — журит его Кира, но сама поглаживает заново твердеющий член.

Он трется носом у ее уха.

— Хочу тебя попробовать по-другому. — Вполголоса заводит Карелин. — Давно хочу. Там, где я еще не был.

Кира… догадывается. Она видела взятые на остров несколько лубрикантов. Хочется попробовать с ним все, но… неуверенность от этого никуда не улетучивается.

— Сейчас? — старается говорить невозмутимо, и, кажется, у нее получается.

Он отодвигается, чтобы изучать ее лицо долго и молча. Готова поклясться, минут пять проходит перед тем, как Карелин заговаривает.

— Нет, вечером. — Целует в щеку и висок. — Кира, я не собираюсь заниматься с тобой анальным сексом в первый раз посреди гребанного океана. Это рискованно. Я собирался поэкспериментировать. Посмотреть, понравится ли тебе сначала пальцами.

— Почему не собирался? — хмурится она. — И почему рискованно? Не придумывай, можно подумать, скорую придется вызывать.

— Нет, — отрезает Рома. — Можно потерпеть, и начать с малого. Так и будет.

Кира не спорит, но внутри закипает от раздражения на эту его холодную рассудительность. Приподнимающую голову только, когда есть возможность ткнуть Киру носом в то, что она с чем-то не справится. Он может быть миллионы раз прав, но его дотошность порой невыносима.

Вечером они довольствуются тихим ужином в итальянском ресторане, что приглянулся им на острове больше всего. Японский, к сожалению, работает лишь изредка.

В «Шеваль Бланк Рандхели» намного больше народу, чем ожидалось. Наверное, потому что из старых ресортов — этот считается самым высококлассным.

Кира — в черном полупрозрачном платье, открывающем плечи и ноги. Не то чтобы она может похвастаться длинными ногами, но Рома властно поглаживает ее ляжку после того, как девушка возвращается из уборной.

Закинув ногу на ногу, она сжимает сведенные вместе бедра сильно-сильно и отправляет в рот сладкую вишенку. Она чувствует, как Роман пристально смотрит на нее и не позволяет себе улыбнуться. Разводит и расслабляет бедра на несколько секунд, а затем снова сжимает, судорожно прикрыв глаза на миг.

Что в ресторанах на Мальдивах хорошо, так это отсутствие счетов. Можно просто уйти, кивнув официанту.

Они возвращаются к вилле надуманно медленно, но в один момент, уже на деревянном мосту, Рома притягивает ее спиной к себе. Вжимаясь стоящим членом в невесомую ткань на ягодицах. Этот отрезок дороги темный, и до фонаря шагов пять.

— Смотри, чтобы я дошел, а то худо будет.

— Ой, а кто сегодня лекцию про терпение читал? — Она трется об эрекцию, и обвивает его руки своими. Соединенные ладони лежат у нее на талии.

— Сегодня ты будешь умолять, — ласково говорит девушке в волосы, как всегда, обманчиво.

Кира не может сдержать улыбки, которую, слава богу, он не увидит. Двое могут сыграть в эту игру, и скворчащее в жилах возбуждение толкает ее на смелость.

— Я в душе пять минут буду, — сообщает Кира, как только они заходят на виллу, и направляется к ванной.

Он ловит ее за талию, снова утыкаясь членом куда получится.

— Это долго, можно и без ванной.

— У тебя мозги набекрень, Карелин, — вырывается она, возмущаясь.

— Агу, ну хоть платье сними здесь.

Стягивает она многослойную тряпку не очень соблазнительными движениями, но Роман вряд ли замечает, так как сразу снимает с нее белье. Целует в живот и урывками лижет засос на груди собственного авторства.

— Ну все-все, — пихает девушка его.

— Пять минут.

Часом позже, разморенная и наркученная одновременно, Кира впивается в подушки кулаками, когда он пальцами выходит из нее. Он принимается ласкать ее клитор ртом, чтобы снова утопить в экстазе, но ей не это нужно.

Ей нужно, чтобы он продолжил начатое и чтобы испытывал хоть часть фрустрации, пожирающей ее.

Она сдвигает бедра и привстает на локтях, обрывая его движения. Оглядывается через плечо. Не скрывает, что легкие пашут ветряной мельницей во время урагана.

— Хочу еще, — требует Кира.

Роман проводит губами по изгибу загорелого бедра.

— Будет еще, но… сначала кончи еще раз.

— Ты дуришь мне голову, — ноет она, хотя знает, что это лишь половина правды. — Давай… — она сглатывает, и устраивается поудобнее, — войди туда двумя пальцами, а не одним. А потом полностью.

Он выпрямляется на коленях и проводит руками по изгибу талии и бокам.

— Кира… потерпи чуток, мне нужно себя контролировать. Я… кончу в тебя, в конечном итоге, как обычно. Пока на сегодня было достаточно растянуть тебя там.

— Нет, недостаточно, — мямлит она. — Хочу еще. И быстрее. Вот прямо сейчас, понимаешь? Это не по расписанию. Можно не по записи что-то сделать?

Роман ласкает ее пальцами, по всей промежности, касаясь и тугого колечка, будто слова заколдовали его.

Она выгибается, и прикусывает саму себя за руку. Трет бедра между собой, а одна нога дрожит, так как на той больший вес.

— Рома, — невнятно заводит она, — Рома, потрогай меня…

Он матерится и матерится, не то удерживая свои пальцы от потери контроля, не то колебаясь как начать заново…

Кира пытается поласкать саму себя и ищет навершие между половыми губами. Роман так дергается позади, что она чуть не опрокидывается на бок — ко всему прочему, он резко заводит ее руку за спину, и теперь она кое-как удерживается на одной растопыренной ладони.

— Рома, что ты…

— Ты, блядь, специально это делаешь, да? Да ты… Я же…

Наконец-то доехало. Кира улыбается в темноту и взвизгивает, когда он наваливается на нее, небрежно вторгаясь во влагалище.

— Кира, — рявкает он ей на ухо, — я не буду трахать тебя в задницу здесь, это понятно? Это решено. Но теперь… теперь посмотрим, сможешь ли вспомнить, как это вообще без моего члена внутри, смотри, милая, забудешь вообще, что можешь без него внутри.