Любовь и колдовство - Барбара Картленд

Им помогли подняться на борт, где к ним сразу направился человек, который, судя по всему, был капитаном.

— Сэр, — обратился к ним капитан. — Офицер, который только что отправился на берег в другой шлюпке, сообщил мне, что вы просите доставить вас в Америку.

С этими словами капитан поднял фонарь, осветивший темнокожие лица Андре и Саоны.

Андре почувствовал, как капитан напрягся. Было вполне очевидно, что внешность пассажиров ему не понравилась.

Андре поспешил объяснить по-английски:

— Сэр, я граф де Вилларе, а это, — он указал на Саону, — моя жена. Нам нужно как можно скорее добраться до Америки. Вы сами понимаете, капитан, что мы были вынуждены прибегнуть к этому маскараду, чтобы выбраться с острова. Нам даже пришлось изменить цвет своей кожи.

— Значит, вы — француз? — спросил капитан. Этот вопрос не предвещал ничего доброго.

— Я европеец, — твердо сказал Андре. — И вам известно, что жизнь любого белого человека, будь то англичанин или француз, находится под угрозой.

Не задавая больше вопросов, капитан протянул руку Андре.

— Добро пожаловать на борт нашего корабля! Мы приложим все усилия, чтобы вам и вашей супруге было у нас удобно. Отныне вы находитесь под защитой американского флага, — торжественно закончил капитан.

— Как я вам благодарен! — выдохнул Андре.

— Вам везет, граф, — сказал капитан. Андре полагал, что капитан имеет в виду возможность спасения с острова, но речь шла не о том.

— Видите ли, мы только что отвезли на Ямайку американского посла вместе с супругой. Каюта для важных пассажиров, которая делает честь этому судну, свободна и находится в вашем распоряжении. Мистер Маршберг! — позвал капитан.

К нему подошел молодой офицер.

— Проводите графа и графиню де Вилларе в каюту и проследите, чтобы о них позаботились.

Моряк улыбнулся и повел молодоженов за собой. Он открыл перед ними дверь каюты.

Андре был приятно удивлен, увидев каюту. Она была просторнее и роскошнее, чем на корабле Кирка.

Там стояла большая, во всю стену, старомодная кровать с пологом. Кроме нее, в каюте были стол и пара кресел. Над столом висел светильник.

Когда за ними закрылась дверь, Андре посмотрел на Саону с улыбкой, все еще не смея поверить в свою удачу.

Он протянул девушке обе руки и пылко привлек ее к себе. Но Саона тихо отстранилась.

— Нет, — пролепетала она, — подожди. Я должна прийти в себя и привыкнуть к тому, что ты мой супруг…

— Пожалуйста, — сказал Андре, отступая на шаг назад. — Только у нас получается какой-то странный брак. Невесте хочется одного: избежать объятий жениха.

— Не сердись, — попросила Саона. — Ты меня не так понял. Я только хочу выглядеть как прежде, снова стать самой собой. Тогда я и приду в себя.

Андре стал распаковывать багаж. В одном из узлов Томас спрятал кору дерева, с помощью которой они могли вернуть коже первоначальный цвет.

— Я чувствую себя ужасно, я вся черная, грязная, пыльная… и очень счастливая! — воскликнула Саона.

— Раз ты счастлива, я готов тебя поцеловать прямо сейчас! — весело ответил ей Андре.

Саона мягко отстранилась.

Андре было трудно держаться от нее на расстоянии, но он терпеливо распаковал узел и достал оттуда коробочку с заветным порошком.

Мешок с золотом упал на пол, и монеты раскатились по всей каюте.

— Вот так я хотел сохранить свое добро! — рассмеялся Андре. — Теперь надо первым долгом извлечь бриллианты из подкладки камзола, куда я их спрятал.

Саона ахнула.

— А я ведь о них совсем забыла, — в растерянности сказала она.

— Ничего, они — в надежном месте. Я думаю, драгоценности очень пригодятся нам, когда мы доберемся до Америки.

Не собирая золотых монет, Андре насыпал порошка в таз, который обнаружил в углу каюты.

Добавив в порошок воды, как учил Томас, он тщательно перемешал состав.

Саона села у зеркала и сняла с головы темное покрывало, а затем — монашеский плат. По ее плечам рассыпались золотистые волосы.

Андре поставил перед девушкой тазик со снадобьем.

— Все готово, — сказал он. — Я не буду смотреть на тебя, пока ты снова не превратишься в маленькую повелительницу птиц, какой запомнилась мне с нашей первой встречи в лесу.

— Теперь я никакая не повелительница птиц, — возразила Саона. — Я… твоя жена, ты это не забыл?

— Не забыл, — улыбнулся Андре. — Поторопись. Мне бы хотелось обращаться с тобой, как с женой, а не как с монахиней-мулаткой Саона стала протирать лицо платком. Андре молча сидел в кресле, глядя в стену.

— Запах немного неприятный, но матушка-настоятельница дала мне особый крем из меда и розовых лепестков, он должен предотвратить раздражение.

— Только оставь немного и мне, — попросил Андре. Постучали. Андре открыл дверь. В коридоре стоял матрос-негр.

— Капитан приказал спросить, будете ли вы ужинать. Еще он прислал вам бутылку вина в подарок. Мы поднимаем якорь.

Андре поблагодарил за вино и сказал:

— Скажите капитану, что мы с удовольствием поужинаем?

Когда посыльный ушел, Андре обратился к Саоне:

— Поторопись, — попросил он. — Мы будем ужинать или, наоборот, завтракать — я уже совсем потерял счет времени. Я смогу поднять за тебя бокал и поздравить тебя, мою жену, со счастливым спасением.

— Я почти готова, — ответила Саона. — К счастью, матушка-настоятельница намазала коричневой краской только лицо и руки.

Андре снял камзол и осторожно сложил его, чтобы бриллианты не высыпались из-под подкладки.

На следующий день он надеялся благополучно переложить их в кожаный мешок, где они хранились раньше. Пока у него не было на это сил.

Но как бы он ни был изможден, он хотел стереть с себя краску, так искусно нанесенную Жаком на все его тело, которая теперь, к счастью, отслужила свою службу.

Саона вскочила со стула, радостно хлопнув в ладоши.

— Милый! Посмотри! Это снова я! Вероятно, такую девушку ты взял бы в жены не раздумывая.

Андре посмотрел на Саону долгим взглядом.

— Я успею на тебя полюбоваться, — ласково сказал он. — А пока советую тебе прилечь на кровать и задвинуть полог. Я, в отличие от тебя, выкрашен с ног до головы. Придется подождать, пока я снова превращусь в европейца. Только, пожалуйста, не засыпай. Нам еще предстоит ужин.

Саона взяла узелок со своими вещами, — Если ты послушаешь моего совета, то переоденешься в ночную рубашку. В конце концов, мы ведь будем ужинать вдвоем, и официальный наряд от тебя не потребуется.

— Мне кажется, я буду… стесняться, — пролепетала Саона.

— Мне нравится, когда ты стесняешься, — серьезно ответил Андре. — А теперь я собираюсь снять с себя всю одежду.