Дегустаторы смерти - Филоненко Вадим Анатольевич

– Чего с ним делать, Коля, а? – спросил Утюг.

– Может, спиртом растереть? – несмело предложил Рубик.

– Или в спальники замотать, авось согреется, – добавил Архимедик.

– Нет, – после паузы откликнулся Сумрак. – Оставим его здесь. Пусть забирает, – он осмотрелся по сторонам, ища взглядом чудовищный силуэт Головы-два-уха. Но ее не было видно, может быть, пряталась в тумане.

– Ага, забирает. А потом и нас всех, по одному, – буркнул Литва.

– Значит, «брызгами» не откупились, – заговорил Чвиль.

– Не откупились, – эхом откликнулся Сало.

– И что теперь? – заверещал Архимедик. – Мы все вот так, по очереди…

Он осекся, глядя на Сухаря. Тот очнулся, открыл глаза и попробовал встать, но вновь упал. Свернулся калачиком, словно пытался согреться. Тщетно. Сухарь леденел все больше, покрываясь прозрачной корочкой – точь-в-точь как Бородач. Его сведенные судорогой губы шевельнулись:

– Помогите… пожалуйста… – а потом веки закрылись, и он затих. Помер или только сознание потерял.

Архимедик вздохнул, шумно, со всхлипом. Сапог и Утюг разразились громким матом. Рубик истерически хихикнул и спросил с сумасшедшинкой в голосе:

– А замерзнуть это ведь не больно, да? Вроде как просто лег и уснул?

– Да заткнись ты, – зашипел на него Литва.

– Делать-то что? Коля, а? – Архимедик с надеждой обреченного уставился на Сумрака. – Неужто пропадем?!

– Трын-трава, а ты что скажешь? – неожиданно обратился ко мне Утюг.

У меня от удивления прямо-таки челюсть отвисла.

– Игорь, какие думки? – поддержал Ястреба Чвиль.

Я пожал плечами и высказал очевидное:

– Да, по ходу, не отвяжется она от нас. Не отпустит. И отмычками не откупимся.

– Делать-то что?! – взвизгнул Архимедик.

Рубик задумчиво посмотрел на него и ответил каким-то чужим, безжизненным голосом:

– Копать надо.

– Что копать? – не понял Архимедик.

– Холодно ему, – невпопад ответил Рубик, наклонился над Сухарем, вытащил из сведенной судорогой ладони саперную лопатку, сошел на обочину и вонзил острие в землю.

Мы ошалело уставились на него.

– Крыша потекла? – предположил Сапог.

– Он под внушением, – догадался я. – Голова-два-уха… – Я замолчал, украдкой осматриваясь по сторонам.

– Она здесь?! – Архимедик судорожно завертел головой, пытаясь рассмотреть сквозь туман зловещего преследователя.

Заозирались и остальные. Литва выдернул из кобуры «Глок», снял с предохранителя.

– Порожняк, – неодобрительно сказал ему Чвиль, – ствол проблему не решит.

– Лишним не будет, – проворчал Литва.

Некоторое время мы молча смотрели, как Рубик копает могилу.

– А он для Сухаря или… э… для себя? – почему-то шепотом спросил Архимедик.

– Какая разница? – разозлился Литва. – Радуйся, что не для тебя!

– Понятно, что… хм… терпила сам копает себе могилу. Но кто ее потом закапывает? – неожиданно заинтересовался Ястреб. – Он же сам не может – на дне лежит.

– Голова-два-уха закапывает, – пояснил я. – Застал конец этого процесса в березняке, где остался Бородач. Как именно она это делает, не знаю, врать не буду.

– Да какая разница? – вспылил Сапог. – Давайте-ка валить отсюда!

– Далеко не свалим, – высказал разумную мысль Чвиль. – Догонит.

– И все же лучше уехать хоть куда-нибудь, – поддержал Сапога я. – Как только Рубик докопает, появится Голова-два-уха, а мне больше неохота на нее любоваться. Насмотрелся уже.

– Сейчас поедем, – кивнул Сумрак. – Только куда?

– К периметру! – оживился Архимедик.

– Не доедем, – покачал головой Чвиль.

– Есть мыслишка, – заговорил я. – Нам надо в Боровой.

– Зачем? – не понял Сумрак. – Там же места стремные дальше некуда. Одно «спортлото» чего стоит.

– Вот именно. «Спортлото», – со значением повторил я. – Может, отстанет от нас Голова. Ведь в «плешь» за Смуглым она не пошла. По ходу, не любит аномалий. Боится.

– А мы их просто обожаем, – кисло улыбнулся Сумрак.

– «Спортлото», – протянул Литва, изменившись в лице. – Ты же это предлагаешь не всерьез, да, Трын-трава?

– Очень даже всерьез. Тут одно из двух: либо Голова-два-уха за нами туда вообще не пойдет, либо пойдет, но не выйдет.

– А мы сами-то выйдем? – Литва посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Или там все и останемся?

– Народ, да что за «лото» такое? – вмешался Утюг.

– Аномалия, – коротко пояснил Сало.

– Полная жопа, – метко заметил Архимедик.

И это еще мягко сказано. Есть такая бяка в Боровом. Сам я там не бывал, только слышал. Впрочем, тех, кто прошел через «спортлото» и остался в живых, можно по пальцам пересчитать.

– У нас же «трассер»! – обрадовался Утюг. – Так чего мы очкуем? Точняк надо в Боровой. Проедем это ваше «лото» и не заметим.

– Ага, хрен тебе, – скривился Чвиль. – Там «трассер» не помощник.

– У нас есть выбор, – заговорил Сумрак. – Или рискнем продолжать путь с Головой-два-уха на плечах, или… хм… «спортлото». Давайте голосовать.

Воцарилось молчание. Первым заговорил Архимедик:

– Вернемся к периметру, а? – жалобно попросил он. – Я в Зоне не в первый раз, но такого ужаса, чтоб сами себе могилы копали, – он посмотрел на Рубика и поежился, – еще не бывало.

– Голосуем, – повысил голос Сумрак. – Варианта два: пробуем уехать от Головы-два-уха к периметру. Или «спортлото» в Боровом. Чвиль?

– За половину прошлых суток Голова уложила в могилы пятерых, не считая его, – Марат кивнул на копающего с упорством экскаватора Рубика. – Нас осталось семеро, а до периметра еще как минимум сутки пути. Не доедем. Я за «лото».

– Периметр, – категорически заявил Литва. – Авось прорвемся.

– Плюсую, – поддержал его Ястреб.

– «Лото», – отдал свой голос Сало.

– Два против двух. Коля, а ты за что? – спросил Марат.

Сумрак молчал, задумчиво глядя на Рубика. Он уже закончил копать и теперь пыхтел, пытаясь дотащить скрюченный труп Сухаря до могилы.

– Коля? – поторопил Литва.

– Голосование еще не окончено, – неожиданно заявил Сумрак. – Будут участвовать все. Архимедик, твое мнение?

– Вот это правильно, – расцвел тот. – Я за периметр, естественно.

– И я, – поддержал Сапог.

– Трын-трава?

Я невольно хмыкнул. По сути, мы сейчас выбираем, как нам умереть. Так что же предпочесть? Замерзнуть насмерть, как Сухарь? Стать резиновой куклой под воздействием «ведьминого студня», оплавиться воском от «укуса кобры» или задохнуться в объятиях «удавки»? Все эти три аномалии, по рассказам немногочисленных выживших, заряжены в барабан «спортлото». Хотя там есть и призовой – один-единственный шар, который, если очень повезет, подарит тебе жизнь…

– Игорь? – поторопил меня Марат.

– «Лото».

Рубик спихнул обледеневший труп в яму, несколько мгновений смотрел на него, а потом отшатнулся и бегом бросился к нам.

– Что это было? А?! – Кажется, он очнулся от наваждения и теперь не помнил, как копал.

Тем временем воздух над могилой начал темнеть, сгущаться, обретая знакомые очертания вытянутой головы-огурца.

Мы застыли, не сводя наполненных ужасом взглядов с кошмарного порождения Зоны.

У меня вновь задвоилось в глазах. Остальные тоже утирали слезы, моргали, отворачивались, но потом снова невольно начинали глядеть на нее.

Голова вроде не обратила на нас внимания, целиком сосредоточившись на могиле. Земля над Сухарем зашевелилась, посыпалась в яму, закрыла ее до краев и сформировалась в аккуратный холмик. А потом прозвучал тот самый вздох, который я слышал в березняке. На черном плоском лице Головы-два-уха появились «синие брызги». Они капельками скользили вниз, что-то напоминая…

– Слезы, – потрясенно выдохнул Архимедик. – Мужики, она плачет!

– Крокодиловы слезы, – пробормотал я. Говорят, эти твари тоже плачут, когда поедают свою добычу[13]…

– Уходим отсюда, – не сговариваясь, мы попятились к машинам.