Копьё Маары - Кретова Евгения

Сделав грациозное сальто в воздухе, животное с грохотом плюхнулось в океан.

Лед с оглушительным треском разошелся, распался на тысячи фрагментов. Скользких, пропитанных морской водой и оттого особенно опасных.

Волны поднялись такие, что лед заходил ходуном и Аякчаана едва удержалась на ногах. Она легла на мокрую гладкую поверхность, прильнула к ней животом, стараясь не соскользнуть в морскую пучину и молясь, чтобы кит не захотел сделать еще такое же сальто.

– А-а! – протяжно вопила она. – Помогите!

– Расслабься и закрой глаза. – Спокойный голос деда заставил ее вздрогнуть. Голос раздавался у самого уха, слышался отчетливо и ясно.

– Дедушка Учур, ты где? – в голос ревела испуганная Аякчаана.

– Я здесь, рядом, – услышала она в ответ и, приглядевшись, увидела полупрозрачный силуэт деда. Он сидел все так же, как она запомнила его, – у подножия города Каменных людей. – Я все время рядом с тобой, ты же знаешь.

– Я потерялась! Я не могу вернуться! Дедушка, помоги!

Дедушка Учур улыбнулся.

– Где ты сейчас только что была? – Голос такой спокойный, будто просит чай с мятой приготовить на их маленькой, вымытой до блеска кухне.

– Во дворце Маары, – ответила Аякчаана.

Дед Учур кивнул:

– Вот о том и думай. Тебе это все кажется: и лед, и кит, и солнце это. Ты грезишь тем, чего боишься или опасаешься в глубине души. Чтобы избавиться от наваждения, лишь подумай о том, что это – сон, и вспомни, что было перед тем, как ты сюда попала. Шутят над тобой духи, внученька. Проверяют.

Аякчаана представила перед глазами тронный зал с черными нефритовыми колоннами, и наваждение растаяло: она действительно стояла посреди той же тронной залы, рядом с ней у стены качалась из стороны в сторону Енисея, причитая и бормоча что-то не своим голосом, чуть поодаль, облокотившись спиной на колонну и уставившись в потолок невидящими глазами, сидела Ярослава. Между ними суетился Истр.

– Ярослава, да что с тобой! Енисея, очнись! – в бессилии орал он, тормоша подруг за плечи. – Да что ж это за напасть такая, а? – оглянулся он на Аякчаану. – О, хоть ты ожила!

Но Аякчаана только отмахнулась от него, поискала глазами Катю. Если верить словам дедушки Учура, ее новым знакомым ничего не угрожало – каждому из них сейчас видится то, чего они больше всего в жизни боятся. А вот и Катя… Отчего-то Аякчаане подумалось, что привела ее в этот мир Катя и увести тоже должна именно она.

Девочка нашла ее у трона. Катя стояла, не плакала, в отличие от Енисеи, не выглядела сумасшедшей, как Ярослава. Она сосредоточенно что-то слушала, хмурилась.

Аякчаана боязливо покосилась на трон: мало ли, что хозяйке тронного зала придет в голову, узнай она, что за компания тут у нее собралась.

Она подошла к Кате, легонько дотронулась до ее руки, потянув к себе запястье. Но Катя даже не пошевелилась. Лишь на мгновение ее холодные пальцы сжались, словно цепляясь за тающую надежду, и тут же безвольно упали.

Потеряв чувство реальности, не ощущая рядом друзей, Катя сделала шаг навстречу манящему образу.

– Ирмина, это ты?

Черная струящаяся дымка дрогнула и отодвинулась вглубь пространства. Катя никогда не думала, что у черного цвета может быть столько оттенков и полутонов. Воздух вокруг томился под синеватой изморозью плотного темного серо-зеленого цвета. Помнится, она смотрела фильм про Марианскую впадину. На океаническое дно самого неисследованного участка земли опускался глубоководный батискаф, а команда специалистов фиксировала все на пленку, кружась над многокилометровой толщей океанической воды как раз такого, жутковато-таинственного цвета. Говорят, на дне Марианской впадины могут обитать неизвестные науке монстры.

Интересно, кто обитает здесь.

– Ирмина, стой! Мне надо тебе кое-что сказать…

Еще одна тщетная попытка. Тень, мелькавшая впереди, опять ускользнула.

– Я дальше не двинусь! Не сделаю больше ни одного шага! – крикнула Катя в жутковатую глубину.

И, желая показать серьезность своих намерений, остановилась.

Серо-зеленая мгла молчаливо клубилась вокруг. Тогда, в подвале Александрии, когда Катя впервые столкнулась лицом к лицу с ведьмой Ирминой, чернильная мгла таила в себе многочисленных духов черного морока – отвратительных полулюдейполуживотных, вечно голодных, жадных до человеческого тепла и самой жизни. Сейчас ей казалось, что она совершенно одна.

Внезапно перед ней мелькнули черные как смоль глаза, искрящиеся ненавистью и любопытством.

Бледное вытянутое лицо, безусловно, даже красивое, если бы не было искажено злобной гримасой, длинные темные волосы были распущены и развевались во мраке, сливаясь с ним, переходя в него. Тонкое полупрозрачное платье почти не скрывало наготу прекрасного молодого тела. Женственные руки грациозно перебрасывали из ладони в ладонь искрящийся бело-голубой шар, источавший характерный электрический звук.

Ирмина парила над поверхностью, то сливаясь с царившей вокруг мглой и растворяясь в ней, то появляясь вновь. Словно сама была частью этого морока.

– Вот мы и снова встретились, Катя Мирошкина, – улыбнулась ведьма. – Времени прошло мало, а сколько воды утекло, не находишь?

– Не нахожу, – буркнула Катя. – Куда ты дела моих друзей? Не смей причинять им вред!

Ирмина хохотнула в кулачок:

– Я их отправила подумать о дне завтрашнем. Они сейчас видят свои самые жуткие кошмары. Знаешь ли, весьма полезный опыт – многих он спас от массы непоправимых ошибок.

Катя задумалась:

– А я? Вернее, ты – ты мне тоже только снишься?

Ирмина опять растаяла в серо-синем тумане и появилась у Кати за спиной.

– Как знать, как знать, – промурлыкала она, изучая девочку. – Да и не думай ты о своих попутчиках – подумаешь, знакомы без году неделя, а ты за них как за родных впрягаешься.

Катя резко обернулась к ней:

– Они мои друзья!

Ирмина хмыкнула, снова отлетела чуть дальше.

– Ну-ну, – задумчиво согласилась она, хотя во взгляде чувствовалась настороженность. – Так о чем ты хотела поговорить со мной? – неожиданно напомнила она.

Катя спохватилась – да, было нечто, что ее беспокоило. Нечто, что могла она спросить лишь у этой опасной женщины.

– Правда ли, что вы с Могиней сестры? – собравшись с духом, выпалила она.

Глаза Ирмины сузились, превратившись в две маленькие злобные щелочки, узкое лицо побледнело, став еще более мраморным.

– Что ж, – пропела она, – не думала, что Могиня помнит об этом… Не знаю, зачем она тебе это открыла, но скажу, о чем ты просишь: да, мы с ней сестры.

Она взмахнула рукой, и перед Катей раскинулась тень зеленой лужайки, на которой веселились и играли две маленькие девочки, похожие как две капли воды, одна только рыженькая, а вторая – темноволосая.

У Кати перехватило дыхание:

– Так вы еще и близнецы?!

Ирмина невесело хохотнула:

– Видать, Могиня тебе не все рассказала. Все, да не все! Я ее на две минуты младше. – И добавила злобно: – Вроде бы ничтожная разница, а смотри, как оно все получилось. Ей все всегда доставалось легко: она старшая! Первый пирожок – ей, лучшая шаль на ярмарке – ей. Она умница, она красавица, она матушкина и батюшкина любимица. А меня словно и нет вовсе!

Катя ужаснулась:

– Так вы из-за пирожков и шалей рассорились, что ли? Ревность обычная?

– Да при чем здесь шали эти! – Ирмина крикнула так, что Катя вздрогнула. А Ирмина побледнела еще больше. Помолчав и собравшись с мыслями, совсем тихо, внезапно охрипшим голосом, она добавила: – Тесно нам с ней стало в одном доме, в одном мире. Что бы я ни сделала, меня сравнивали с ней… Я сделала то, что нас расставило с ней по разные стороны.

Катя выдохнула и задала следующий мучивший ее вопрос:

– Знала ли ты, когда отдавала приказ убить меня, что ты родня мне?

Ирмина, не мигая, уставилась на нее. Катя терпеливо ждала… Ирмина запахнула свое одеяние и ответила:

– Ты, наверное, внучка Могини?.. Конечно, забавно получилось, ничего не скажешь. – Она поправила темные волосы, убрав тяжелую прядь со лба. – Но нет, не знала…