Собрание пьес. Книга 2 - Федор Сологуб

Катя (поет).

Милый друг мой, сокол ясный…Едешь ты на бой опасный, —Помни, помни о жене.Будь любви ее достоин.Как отважный, смелый воинБейся крепко на войне.Если ж только из-под пушекСтанешь ты гонять лягушек,Так такой не нужен мне…

Янов. Ну, это ты напрасно. Я же говорю, что русский солдат трусом быть не может…

Катя. Милый, ведь я шучу, несмотря на мою песню, очень серьезно.

Лиза. Ну, пойте, пойте, милая Катя…

Катя (поет).

Что уж нам Господь ни судит,Мне и то утехой будет,Что жила за молодцом.В плен врагам не отдавайся,Умирай иль возвращайсяС гордо поднятым лицом,Чтоб не стыдно было детямВ час, когда тебя мы встретим,Называть тебя отцом.

Знаю, будет много горя.Бабьих слез прольется море.Но о нас ты не жалей.Бабы русские не слабы, —Без мужей подымут бабыКое-как своих детей.Обойдемся понемногу, —Люди добрые помогут,Много добрых есть людей.

Янов. Конечно, помогут. Вот у тебя, Катя, своих двое, ты заодно можешь еще одного или двух взять.

Анна Сергеевна. Чужих? Это так неудобно…

Катя. Отчего же? Какие же неудобства? (Тихо разговаривает с мужем.)

Анна Сергеевна. Лиза, ты ужасно неласкова с молодыми людьми. Бубенчиков очень милый и веселый. Козовалов такой услужливый, а ты с ними так нелюбезна. Молодой девушке нельзя быть такой букой с молодыми людьми, которые за нею ухаживают.

Лиза. Очень мне надо их ухаживание?

Анна Сергеевна. Выйдешь замуж…

Лиза. Захочу и выйду за эстонца, за Пауля Липпу.

Анна Сергеевна. Лиза… Твой отец — капитан первого ранга, а ты говоришь о простом эстонце.

Лиза (улыбаясь). Я буду смотреть за его хозяйством. А когда он вернется с войны, мы будем пасти с ним свои стада и говорить о милой поэзии.

Анна Сергеевна. Ужас… Ужас…

Лиза (весело). Я сама буду доить корову и каждое утро носить для тебя парное молоко. Ты увидишь, какое оно будет вкусное. Густое и чистое.

Анна Сергеевна затыкает уши пальцами и отходит.

Лиза (смеется, подходит к Паулю. Он смотрит на нее с восхищением и нежностью. Она говорит с ним с осторожной ласковостью). Пауль, страшно идти на войну?

Пауль. Все великое — страшно издали. А войдешь в огонь — и не страшно. Чем ближе к опасности, тем менее страха.

Лиза. Мы здесь за вас больше будем бояться, чем вы сами.

Пауль. Умереть не страшно. Было бы страшно, если бы я знал, что буду бояться в решительную минуту. Но этого не будет, я знаю…

Лиза. Как вы можете это знать?

Пауль. Я себя знаю.

Лиза. Но ведь вы, эстонцы, не хотите войны?

Пауль. Кто же хочет войны? Но если нас вызвали, мы будем воевать. И мы победим. Россия не может не победить…

Лиза. Ведь вы — не русский.

Пауль. У себя дома мы можем разделяться и спорить. Но перед лицом врага мы все только русские. Для всех нас милая Россия — великое отечество, и мы ее любим одинаково.

Лиза. Любить — это годится для мирной жизни. Но война — для нее нужна не только общая любовь, но и общая ненависть…

Пауль. Германец — наш общий враг, мы, эстонцы, не любим немцев. Много зла они нам сделали.

Лиза. Но ведь вы любите Бетховена и Гете?

Пауль. У немцев были гениальные и прекрасные люди. Но с тех пор как немцы победили Францию и отняли Эльзас иЛотарингию, они точно отравою какою-то опились. Они стали надменные, тупые, жестокие. Они обнаружили все худшие стороны своего характера и оказались цивилизованными дикарями.

Лиза. Пауль, вы на меня сердитесь?

Пауль. За что же, Лиза? Вы знаете, я вас люблю.

Лиза. Любить меня — за что же? Болтаю вздор, прыгаю, как обезьянка. Вы забудете меня, Пауль, — что я?

Пауль. Я вас люблю за то, что вы сами в себе не знаете.

Лиза. Да? За что же, Пауль?

Пауль. Вы красивая, грациозная. Вы так мило танцевали там, на пляже. Вы — добрая. Да нет, не это главное. Вы простая, обыкновенная русская девушка, такая, каких в России много, много. У вас спокойное и смелое сердце чисто русской девушки. Вы любите Россию и потому верите, что она должна победить. И так как вас таких в России много, много таких, которые веруют в победу и хотят победы, то вы заражаете нас всех волею к победе, — и мы победим. Вы живете достойно, мило и просто, а когда понадобится, вы сумеете умереть так же просто и спокойно. Вот за что я вас люблю.

Лиза (закрывая лицо руками). Пауль, Пауль, мне стыдно, вы так меня хвалите…

Пауль. Разве я вас хвалю? Я же сказал, что таких в России много.

Лиза. Вот и полюбите какую-нибудь другую.

Пауль. Каприз сердца, Лиза. Знаю, что вы меня не любите, да уж что… Когда будем выбивать немца штыками из окопов, вспомню вашу милую улыбку, и мне все нипочем будет. Пусть вы, русская барышня, не любите эстонца, — да ведь я вас люблю, я запомню вашу светлую улыбку, и этого с меня довольно.

Лиза. А может быть…

Анна Сергеевна. Лиза…

Лиза. Я здесь, мама…

Анна Сергеевна. Ты, кажется, вовсе не думаешь о том, что нам нужно укладываться?

Лиза. Такая хорошая погода… Что мы будем делать в Петрограде?

Анна Сергеевна. Нет, нет, укладываться и уезжать…

Лиза. Я не поеду. Я одна останусь…

Анна Сергеевна. Пока еще пускают в Петроград, а потом уж ни впускать, ни выпускать не станут. А если сейчас поедем, так успеем еще, Бог даст, и из Петрограда уехать.

Лиза. Куда же еще ехать, мама?

Анна Сергеевна. В Вологду, в Нижний, подальше куда-нибудь.

Лиза (со смехом). Что же вы думаете, они и в Москву придут?

Анна Сергеевна. Ах, Лизонька, это только вопрос времени…

Немка (проходя). Да, наши скоро в Москву придут.

Лиза. Да, вот мы ваших привезем в Москву, пленными.

Анна Сергеевна. Ты слышишь, слышишь, что она говорит?

Лиза. Наглая дура, потому и говорит. И еще потому так говорит, что знает нашу русскую снисходительность, знает, что ничего ей за это не будет. Ведь у нас не Германия.

Анна Сергеевна. Она знает. Иначе бы не говорила. Они хитрые, они везде пройдут.

Лиза. Ну, мама, и трусиха же ты…

Анна Сергеевна (плача). Лиза, я не хочу, чтобы прусский солдат меня прикладом пришиб. Они грубые, жестокие люди. Что они делали во Франции во время франко-прусской войны… Ужас… ужас…

Лиза. Ну, это будет последний раз. Они дорого заплатят за свою наглость, мы и наши союзники сокрушим их разбойничье гнездо.

Лейфельд. Верно, барышня, верно… Попался Василий Федорович, недолго ему пировать осталось…

Лиза. Андрей Иванович, вы на войну идете?

Лейфельд. Нет, я ратник. До меня не дошла еще очередь. Без нас много народу.

Анна Сергеевна. Где ему, такому толстому, идти. Да и как он на немцев пойдет? Он немецкое пиво любит.

Лейфельд. Пиво немецкое я люблю, а немецкий кулак бронированный я презираю.

Лиза. Андрей Иванович, а что если немцы сюда придут?

Лейфельд. Мы их сюда не пустим. Я возьму мое ружье и один сто немцев убью.

Лиза. Мама, мама, послушай, что он говорит…

Анна Сергеевна. Ужас… Ужас… Все равно, здесь жить нельзя. Наши или чужие, все равно, придут солдаты, поселятся на нашей даче и нам велят уходить. И провизии скоро не будет, всех лошадей взяли.

Лиза. Мама, что ты говоришь… При чем тут лошади?

Анна Сергеевна. Не на чем будет возить провизию. И на станцию не на чем будет ехать.

Лиза. Доберемся, мама, и до станции.

Анна Сергеевна. На чем же? Пешком, что ли? Семь верст свои чемоданы на спине потащим. Не успеешь уехать — сиди и умирай с голоду.

Козовалов. А мы сегодня в лавочку заходили шоколад покупать, так много еще.

Бубенчиков. Закупите побольше шоколаду. Можно будет варить шоколадный суп.

Козовалов. Нет, не надо. У нас ворон много, я стрелять буду.

Анна Сергеевна. Благодарю покорно… Сами и кушайте, я воронину есть не привыкла…

Бубенчиков. А вы читали объявление? Кто мину поймает…