Чёрный смерч - Святослав Логинов

– Хорошо, – согласился Рон. – Пойдём прямо.

* * *

Три дня охотничий отряд вялил, коптил и солил взятую добычу. Чтобы зря не бросать геройски убитого тура, выкопали на берегу ямину и сложили мясо туда, круто засолив. Сверху яму забили землёй пополам с камнями, чтобы охочие до мясного четверолапые не сумели разрыть ухоронку. Остальное, хоть и с трудом, можно было унести. Конечно, мясо ещё не было вполне готово, но за время дороги оно уже не испортится, а никто не хотел задерживаться в опасных местах на пару лишних дней.

В первую же ночь вокруг лагеря собралась огромная стая жёлтых степных волков и тощих шакалов. Кучи требухи, которую не могли переесть ни люди, ни собаки, возбуждали в звериных стаях непреодолимую жадность. Два десятка собак, приведённых людьми, конечно, не могли бы остановить сбежавшихся отовсюду хищников, но когда вой, тявканье и гневное рычание показали, что скоро дело дойдёт до драки, в свару пришлось вмешиваться людям, и волки, отведав стрел, убрались восвояси, надеясь, что скоро удачливые добытчики уйдут в свои края и хозяевам хоть что-то да перепадёт.

Короче, всё шло как обычно бывает во время дальних охотничьих экспедиций, вот только рядом с охотниками был шаман, который ежедневно тревожил предков, пытаясь всё же понять, куда подевались жаборотые, ещё недавно хозяйничавшие в степи, словно в собственном заплечном мешке. Наконец, переговорив с лишаками и кое с кем из охотников, Калюта подошёл к Ваше и сказал, что хочет пройти ещё дальше, на северо-восток, в те места, где жил погибший род черноволосых.

– Проводника возьму, вызывается тут один, и своих пару человек. Конец не дальний, кочевья диатритов, считай, подальше будут, а мы туда ходили и целыми возвращались.

– Так-то оно так, – Ваша в задумчивости чесал нос, не зная, какое решение принять, – но уж больно риск велик. Вернёшься – хорошо, а если сгинешь – как род без шамана обходиться станет, в такое-то время?

– Дома за забором тоже всю жизнь не просидишь, – возразил Калюта, – а ежели попытаешься отсидеться, то тебя враг рано или поздно одолеет. Покуда мэнки присмирели, надо в разведку идти. После того, как Ромар надорвался, шапку-невидимку и ещё кой-какие Ромаровы вещицы йога мне переслала, так что не возьмут нас поганцы.

Ваша покачал головой при виде непригожей дружбы между шаманом и злой ведьмой, но спросил только:

– Кого с собой взять-то хочешь?

– Лишку, – сразу же назвал шаман имя постоянной своей спутницы, – ещё, пожалуй, Скила, он среди следопытов самый лучший. А в проводники Яйян вызывался, тот, что быка заломал.

– Так он ещё ни в какую семью не принят, – поморщился Ваша, – он покуда наполовину чужой.

– Вот и хорошо, – возразил Калюта, – значит, его духи тамошние сразу признают, опять же предки лишаковские не отвернутся. Такой проводник всегда самый лучший.

– Ну, как знаешь. – Ваша не стал спорить, понимая, что в подобных делах шаман лучше разбирается. – А хватит тебе Лишки да Скила? Может, ещё пару человек взять? Добычу мы как-нибудь дотащим…

– Не в том дело. Больше мне шапкой не прикрыть. Четыре человека куда угодно тайно пройдут, а пятый всякому глазу будет заметен.

– Ну, как знаешь, – повторил Ваша. – Лар тебе в помощь.

На следующий день с утра лагерь, к радости подбиральщиков падали, был покинут. Большой отряд, надрываясь, потащил мясные припасы к дому, а четверо разведчиков, скрывая следы и не разжигая костров, двинулись на восход – ни дать ни взять, диатритов решили проведать в неуказанное время.

Лето уже перевалило за середину, степь отцвела, и травы, обожжённые свирепым взглядом Дзара, пожухли. Идти по такой степи невесело, зато следов остаётся куда меньше, чем весной, когда свежая трава несколько дней сохраняет всякий след.

Скил, опытный охотник лет двадцати пяти, сразу стал в отряде как бы за старшего. Конечно, он на диатритов не ходил, но степи Завеличья были ему хорошо знакомы, а уж чужие тропы Скил разбирал лучше кого бы то ни было в селении. Яйян, начавший узнавать родные места, рвался вперёд и, если бы не Скил, вполне мог бы потерять осторожность. Калюта до поры в охотничьи дела не мешался, следя лишь, чтобы никакой неведомец не приблизился к отряду. Человек ли, мэнк – здесь все были опасны. Получишь стрелу пониже кадыка – разбирайся потом, кто тебя подстрелил… Беличью шапку, отводящую недобрый взгляд, Калюта не снимал ни на минуточку, понимая, что потом времени на колдовство может и не оказаться.

Ровная степь постепенно сменялась холмами, в воздухе повеяло свежестью, а это верный признак близости леса или большой реки. Теперь отряд двигался ночами, а дни, затаившись, пережидал где-нибудь. Наконец Яйян сказал, что завтра они достигнут мест, где прежде стояло его родное селение. Действительно, к рассвету разведчики увидели большое поле, на котором густо колосились какие-то высоченные, в рост человека растения. Собственно говоря, дети зубра поначалу решили, что перед ними случайное болотце, пойма какой-то речушки, густо заросшая отцветшим камышом. Пожелтелые толстые стебли с широкими, как у рогоза, листьями и пушистыми метёлками наверху и впрямь чрезвычайно напоминали камыш. Однако, когда разведчики подползли ближе, они увидели, что верхушки растений на самом деле ничуть не напоминают легковесные метёлки камыша. В метёлках было зерно, мелкое, но весомое, давно созревшее и готовое просыпаться на землю.

– Это вы такое сажали? – шепотом спросил Калюта.

– Да… – перехваченным голосом ответил Яйян. – Это наше поле.

– Мы такого зерна не знаем, – посетовал шаман. – Как называется-то?

– Сорго.

– Хлеб из него можно печь?

– Можно. Лепёшки духовитые получаются.

– И пиво варили?

– И пиво… – Яйян вовсе поник головой.

– Не печалуйся ты… – Лишка положила руку на плечо черноволосому великану. – Назад пойдём, захватим чуток зёрен на семена. Не пропадёт. Я сама их на другой год посажу и выращу на особой деляночке. А сюда мы ещё хозяевами вернёмся, а не тайком да ползком.

– Где селение-то стояло? – беззвучным шёпотом задал вопрос Скил.

– За пригорком, – перевела Лишка ответ проводника. – Отсюда не видать, а рядом.

– Ближе подползти можно?

– Можно, кустами.

Осторожно обогнув поле, где шелест пересохших стеблей немедленно выдал бы их любому взору, разведчики вползли на пологий холм.

Перед ними лежало селение. Целое. Нетронутое и явно жилое. Мирное, не сохранившее и намёка на недавнюю войну.

Десятка полтора больших, на огромнейшую семью домов скучились за частоколом, на котором не было видно никаких следов недавнего штурма. Кое-где над жёлтыми соломенными крышами поднимались дымки, видать, хозяйки варили в очагах перед домами обед.

Лишка тревожно оглянулась на Яйяна. У того дрожали губы, он порывался встать и бегом броситься к знакомым воротам, но тяжёлая ладонь Калюты придавила его к земле.

– Лежи! – прошипел шаман. – Пока не поймём – правда это или морок мэнковский, чтоб не шелохнулся никто!

Яйян судорожно глотнул и покорно кивнул головой.

Калюта спешно шептал заклятия, раздвигая действие шапки на всех четверых. Теперь, покуда спутники колдуна не двинутся с места и не возьмутся за оружие, их никто заметить не сумеет. А шаман так и вовсе в голос говорить может и копьём махать – его лишь искусный маг углядит.

Заплот на воротах был беспечно отодвинут, но издалека, да еще и глядя сбоку, не удавалось рассмотреть, есть ли там стража или ворота просто брошены на произвол судьбы.

Потом со стороны посёлка донёсся тягучий заунывный звук, непохожий ни на вой, ни на стон. Калюта бросил вопросительный взгляд на Яйяна, но тот недоуменно пожал плечами – таинственное завывание поставило в тупик и его.

А затем… В широко распахнутом проёме появилась страшно знакомая хохлатая фигура. Мэнк с копьём в руках стоял, по-хозяйски беспечно поглядывая по сторонам.

– Что ж это, они в наших домах поселились?.. – проскрежетал Яйян, судорожно сжимая побелевшие на костяшках кулаки. – Да лучше бы они пожгли всё!

– Выходит, что поселились, – меланхолично заметил Калюта. – Потерпи, парень, дождёмся и мы своего часа, зарекутся на чужое добро жадным глазом глядеть.

Из ворот вышла немалая толпа мэнков. Было их там пять или шесть десятков, в основном женщины. У этих длинные волосы скрадывали гриву, странный разрез глаз да широкий рот на таком расстоянии было не разглядеть, так что чужинки неотличимо напоминали настоящих людей. А что до детишек, тучей вившихся вокруг идущих, то они во всём мире лохматые и чумазые. Даже у согнутых дети на настоящих людей похожи.

Яйян вдруг крупно задрожал и зашептал Лишке и Калюте, понимавшим его язык:

– Я вспомнил, как они нас взяли!.. Даже боя не было, так просто вошли подменыши, вместе с охотниками. Я же на воротах стоял и видел, как они входили, а тогда словно не замечал их. А ночью они нас разбудили, вывели на площадь и заставили сидеть. До самого утра сидели. А они детей, стариков, женщин за ограду увели и там убили всех до последнего. А потом нас самих заставили убитых закапывать… Я теперь всё помню! Почему же я, проклятый, тогда не понимал, что делается?..