Бессмертник - Белва Плейн

— Представляю, — мрачно сказал Мори.

— О нашей семье, о предках, о том, что они отстаивали и защищали, что вся Америка отстаивала и защищала, что значит для нас и наших друзей церковь. И он сказал… Если я это сделаю… я ему больше не дочь. Мама сначала плакала, а потом ужасно на меня рассердилась, потому что папа страшно побледнел и она боялась сердечного приступа. Она меня выставила из комнаты. Ох, Мори, как же ужасно так выходить замуж, бросать дом, родных…

Неожиданно ему в голову пришла новая мысль.

— Как думаешь, может, попросить Криса, чтобы он с ними поговорил?

— Ох, Мори, не знаю. Попробуй.

— Он собирался на выходные в Нью-Йорк. Я зайду к нему в гостиницу.

— Да, — кивнул Крис. — Мои родители отзывались о тебе очень хорошо. «Очень привлекательный молодой человек». Это мама сказала. Я запомнил.

— Раз так, не возьметесь поговорить с родителями Агаты? Твои родители или ты? По-моему, это поможет.

— Не думаю, — мягко сказал Крис.

— Почему? Агги считает, что поможет.

— Агги так не считает. Просто хватается за соломинку.

Мори закрыл лицо руками. Напрасно он надеялся, что сможет хоть кого-нибудь убедить.

Крис отошел к окну, постоял, глядя вдаль. Словно бы решал для себя что-то важное. Наконец он повернулся к Мори:

— Послушай, есть предложение. Нервы у тебя на пределе, вот-вот сдадут — это с первого взгляда видно. Плюнь-ка ты на все, и поехали со мной в Англию. На той неделе. Если сложно с деньгами, могу одолжить. Исходим пешком весь остров, и ты родишься заново. По рукам?

— Крис, ты ничего не понял. Если ты вправду хочешь помочь, помоги — я ведь объяснил, как это сделать. Или ты не хочешь? Скажи честно.

— Честно?

— Честно.

— Я против этого брака. Узнай я обо всем раньше, я бы не позволил, чтобы дело зашло так далеко.

— Но почему, Крис? Почему?

— Мори, не будь таким наивным. Потому что ты — это ты.

— И чем же я отличаюсь от тебя?

— На мой взгляд, ничем. Но мир думает иначе. Ты — его жертва. Но Агги-то при чем? Хочешь и ее превратить в жертву?

— Ее это не страшит.

— Ей так кажется. Клубы, друзья, подруги — да вся ее жизнь! — ей всем придется поступиться. Ее детей отвергнут в тех домах, где сама она была желанной гостьей.

— Ей на это начхать.

— Но на родителей ей не начхать! Она очень близка с родителями, особенно с отцом. С тех пор как он болен полиомиелитом, Агата — его правая рука. Она была еще совсем крошкой, лет восьми-девяти, и помогала ему учиться ходить. У меня эта душераздирающая картина до сих пор перед глазами стоит.

— А то, что происходит сейчас, не раздирает тебе душу?

Крис глядел на него молча. Мори открыл дверь. «Друг мой. Мой добрый друг Крис. Иди к черту!»

Сияющим июльским днем состоялась церемония заключения гражданского брака. Вручая свидетельство, регистратор сказал: «Такая жара! Впору яичницу жарить на тротуаре».

В душном гостиничном номере раз в десять секунд вздрагивало электрическое опахало, и воздух начинал лениво колыхаться. Из открытого окна доносилась нескончаемая стонущая мелодия — пластинку ставили снова и снова. Они спустились в ресторан, поели пережаренного мяса и недоваренной картошки… Ничего лучше этой гостиницы, этого обеда и этой музыки в их жизни никогда не было.

Агги вынула из чемодана бутылку:

— Это я принесла для свадебного тоста. Погляди на этикетку! Первоклассное вино!

— Я в винах не разбираюсь. У нас дома и не пьют почти.

— А я во Франции привыкла. Там пьют вино вместо воды.

— И не напиваются допьяна?

— Нет. Просто становится легко и приятно. Ваше здоровье!

— И ваше, миссис Фридман.

Пожелав друг другу счастья и здоровья, они задернули занавески и вернулись в постель, хотя было лишь три часа пополудни.

Утром, дождавшись, чтобы отец наверняка ушел на работу, Мори позвонил матери.

— Мори! Как я хочу тебя видеть! Но — нельзя. Отец запретил строго-настрого. Мой хороший, мой любимый мальчик, зачем ты это сделал?! Дом со вчерашнего дня похож на морг. Мы с Айрис дышать боимся. А отец словно на десять лет постарел.

Мори не рассердился, не вспылил.

— До свидания, мама, — тихонько сказал он и повесил трубку.

На двоих у них было чуть больше четырехсот долларов.

— Если не тратить денег попусту, — сказал Мори, — мы растянем их месяца на два. К тому времени я наверняка найду работу. — Он чувствовал себя таким сильным, таким уверенным.

— Я тоже куда-нибудь устроюсь. Пока не подвернется постоянное место, могу заменять учителей французского, если кто заболеет.

— Надо найти приличную квартирку подешевле, покуда мы не выберем город, где осядем навсегда.

С самыми решительными намерениями они накупили газет, поездили по объявлениям и нашли в конце концов меблированные комнаты под самой крышей в двухквартирном домишке в Квинсе. Его владелец, мистер Джордж Андреапулис, вежливый молодой американец греческого происхождения, окончив юридическую школу, угодил прямиком в безработицу Великой депрессии. Путешествуя по Греции, он нашел себе невесту, Елену, сильную крепкую девушку с белозубой улыбкой и чересчур волосатыми руками.

Квартира была обставлена совсем недавно — мебелью из кленового дерева. На окнах висели свежие занавески. Пол устилала уродливая подделка под персидский ковер.

— По-хорошему такая квартирка стоит все пятьдесят, — сказал мистер Андреапулис. — Но в наши тяжелые времена я с удовольствием соглашусь на сорок в месяц.

Мори смотрел из окна кухни на маленький серый дворик. В швах между бетонными плитами чернел шлак. По сторонам от дома тянулись пустыри: ни деревца, ни кустика, только пожухлая трава — до далеких указателей на автостраде. Этот тусклый пейзаж не скрасит ничто, даже блистающее солнце. Будь земля плоской, как считали в старые времена, здесь легче всего было бы перейти в небытие. Точно на краю света. Однако в квартире порядок — не придерешься; домохозяин тоже человек вполне достойный и настроен дружелюбно. Да и вообще, они тут долго не задержатся.

— Моя жена не говорит по-английски, — рассказывал меж тем мистер Андреапулис. — Мы с ней тоже молодожены. Может, вы поучите ее языку, миссис Фридман? А она вас — готовить, она прекрасно готовит. — Он вдруг смутился. — Простите, я не хотел вас обидеть, просто американок обычно кулинарии не учат. А вы-то, наверно, все умеете.

Агата засмеялась:

— Нет, я и яйцо толком сварить не умею. Так что я готова учиться. Пока не найду работу.

На том и порешили. В два приема они перевезли на метро все вещи: чемоданы, тяжеленную коробку с книгами и единственное свое приобретение — супергетеродинный радиоприемник, который Мори купил за тридцать пять долларов. Приемник поставили в гостиной на стол, рядом с лампой.

Угрызения совести по поводу столь дорогой покупки мучили их не очень долго, поскольку людям все-таки нужно отдыхать и развлекаться, а сходить в кино недешево — семьдесят центов на двоих. А тут они, совершенно задаром, слушают концерты из филармонии по воскресеньям и легкую танцевальную музыку — в любое время дня. Танцуй прямо на кухне под оркестр Глена Грея «Каса Лома» или концерт Пола Уайтмена в поместье Билтмор. Они могли «Начать сначала», «Улететь в Рио», потушить свет и «Танцевать в темноте», вдвоем в своем маленьком тесном мирке. Как зачарованные двигались они, слившись воедино, приближались к столу, где Мори, не отрываясь от Агаты, выключал звук, и во внезапной тишине двое — как один — падали на постель.

Они прошли вдоль Риверсайд-драйв и свернули на улицу, где жила Айрис, в сторону Вест-Энд-авеню. Вечер был не по-апрельски теплый, люди прогуливались; отцы семейств вели на поводке собак; молодежь, перемигиваясь и весело толкаясь, распевала «Когда крошка с Бродвея говорит „доброй ночи“». Кто-то из них, возможно, шел на вечеринку. Айрис и Фред уже возвращались с вечеринки домой.

— Прости, что пришлось так рано уйти, — сказал Фред возле дома. — Напрасно я оставил на воскресенье так много уроков. Прости, — виновато повторил он.

— Ничего, — бодро отозвалась она, — у меня тоже полно дел.

Это была откровенная ложь.

Минуту они помолчали. Айрис стало неловко. Не пригласить ли его зайти? Но ей не хотелось. Более того, она знала, что ему это тоже ни к чему.

— Спасибо, что пригласила, — сказал он. — Было здорово. Я и не знал, что вы с Инид подруги.

— Мы не подруги. Просто наши мамы состоят в одном благотворительном комитете. — Произнеся слово «благотворительный», Айрис сама удивилась. В доме доллара лишнего нет, а мама по-прежнему занимается благотворительностью. Впрочем, так, наверное, и надо. Мама всегда говорит, что мы должны быть благодарны судьбе, поскольку многие семьи живут намного, намного хуже.