Потапыч (СИ) - Cyberdawn Cyberdawn

Так что появление в кабаке нового действующего фигуранта стало моим «спасением». А если рассматривать принятие решения на не основании неполной и недостоверной информации как беду (а только так и следует это воспринимать!) — так спасением без кавычек. Дело в том, что в кабак вщемился уже знакомый мне внешне, но не представленный дружинник-владеющий. Оттолкнул стойку-перегородку, отделяющую место, где мы «мирились», от прочего кабака и вщемил к нам свою физиономию, игнорируя заполошное подпрыгивание полового. Тот самый дружинник, который «разрывал отношения» с Фиалкой, с чего вся текущая ситуация и началась. Был он несколько взъерошен, бегал взглядом, остановил его на Фиалке и шагнул к ней, протягивая руки с жалобным мордасом.

Сама девица перестала ввинчиваться мне под штаны, замерла и задёргалась-заметалась, причём и взглядом, и телом, что я, по причине очень плотного соприкосновения, прекрасно ощущал. И был скорее доволен: действия этой девицы требовали от меня хоть какого-то ответа, который я не был готов давать. А появление этого поркофила… хотя ладно, так уж и быть, любителя крупных женщин со вздёрнутыми носами. Потому что пусть и маловероятно, но не исключено, что мне будет уместно и выгодно эту Фиалку отжаривать, уж насколько на постоянной основе — чёрт знает. Поркофилом я быть не могу по определению, так что пусть этот «герой-любовник» будет любителем крупных женщин.

При этом, понятно что сейчас начнутся какие-то разборки. Насколько серьёзные и эмоциональные — чёрт знает, но мне надо срочно сруливать. Участвовать в них никакого желания.

— Уважаемый Щебор, любезная Фиалка, — плавно поднялся я из-за стола без перехода. — Общение с вами доставило мне искреннюю радость, — слегка поклонился я. — Но служение не ждёт, — состроил я морду самоотверженно-героическую, не уточняя, какое служение имею в виду. — Так что, пусть и с сожалением, вынужден оставить ваше приятное, — кивок Щебуру, — и прелестное, — кивок Фиалке, — общество. Прошу простить — дела. Рад буду видеть вас и побеседовать ещё раз, время проведённое с вами было приятно, — нейтрально закончил я.

— И мы пойдём. Блага вам, уважаемые, — тяжело поднялся Карий.

— Блага, силы Капру! — прощебетал, поднимаясь, Зорга.

После чего мы из кабака у Идова камня и умаршировали. Вслед нам неслись довольно растерянные прощания и пожелания всякого, дружинник молча хмурился. Фиалка с чуть ли не плачущей физиономией бегала глазами с меня на прибывшего «бывшего». Но вышли без аварий, а я с облегчением выдохнул.

— Пронесло.

— А почему? Михайло, ведь она такая… хорошая дева, богатого рода, и была… — защебетал птах.

— Потому что головой видом думает, а не хером, — пробасил Карий.

— А как…

— Тяжело. Но я справляюсь, — хмыкнул я. — Благодарю за компанию, — кивнул я парням. — Но вот что дальше со службой?

— Со службой нам воевода посыльных шлёт, — опять зщебетал Зорга. — Только жильё наше показать друг другу надо, раз уж в одном ертауле, почтенный.

— Угу, — тяжело уронил Карий, на что я мог только кивнуть.

Мы как бы «организационная единица» выходим, соответственно, на службу «примерно» вместе. Да и те же вопросы с «видоками на поединке», судя по всему, традиционно решаются такими «подельниками-коллегами». Возможно — имеет смысл время от времени устраивать совместный досуг, с пьянками-лядками. Точнее, наверняка так, чего не очень хочется, но надо. От этой парочки, в общем-то, в определённой мере зависит самое ценное, что есть у меня. Я сам, в смысле, так что иметь хорошие и дружелюбные отношения просто разумно.

Птах жил неподалёку, в арендованном эркере, как и я, чем повеселил. Правда, снимал он, по сути, весь чердак всего немаленького дома, да и причины расположения жилья он продемонстрировал очень наглядно, после того, как распрощался. Обернулся в антропоморфную местами, огромную, но всё же птицу, и рванул могучим прыжком ввысь, сделав дугу и заходя «на посадку».

— Даже завидно немного, — негромко пробормотал я себе под нос.

— Есть такое, — так же негромко пробормотал Карий. — Но и радостей, кроме полёта — немного, а печалей хватает. Да и птиц безголовый Зогра, хоть, может, по малолетству… Нам лучше, видом, — решительно пробасил он, на что я кивнул.

Сам же Карий обитал во вполне себе родовом особняке Бурлов в Золотом. Внутрь не звал, как и птах, но выходило, что «Карий» — не прозвище, а имя. Дом был расположен от корифейского палисадника подальше моего и Зорга, километрах в трёх, но даже в этих раскладах рукой подать, даже без транспортной конины. Насчёт которой я у подельника поинтересовался, перед тем, как распрощаться. Просто около ворот обиталища Буролов, под капитальным навесом, поблескивал боками натуральные гелеакулюс.

— Три десятка золотых обошелся, Михайло, — не стал зажимать информацию дядька. — Один у нас: больше не надо, да и он лишний. Жрёт как…

— Лошадь? — уточнил я.

— Похуже, — хмыкнул, усмехнувшись, Карий. — Живности на золотой, а то и полтора в год потребляет, прорва ненасытная. А добраться и пёхом можно, но не всегда почётно. Так что закупились.

— А если верхами?

— Дурная мысль. Жёсток, трясёт, по хребту бить будет. Коли хочется — можно, наверное… Только ума не приложу — зачем?

— Да я так, прикидывал просто, Карий.

— Понятно, сам верхами привык, — понимающе покивал ликантроп.

Что меня внутренне повеселило, так это то, что в быту железная конина называлась «гелик» или «акул». Но бессмысленность ощутимых трат на «личный гелик» я оценил. По крайней мере, точно не в ближайшее время, просто нет смысла.

В общем, совершили мы променад от моего жилья, которое я показал подельникам, до их обиталищ. А после я потопал к себе: надо было садиться, думать. Вплоть до того, что чертить блок-схемы, в плане отношений и перспектив. С Капросами этими и Фиалкой, блин… И данных ни хрена, вдобавок: ощущение ехидного внимания, что херит вообще все расчёты и расклады до уровня «пятьдесят на пятьдесят», блин! То же появление этого «героя-любовника» — ведь вполне на «шуточку» тянет! Не мне, мне скорее полезно, но в целом… Стоп!

Что-то это мне ни черта не нравится, замер я не доходя до дверей своего эркера. Обратился, внюхался — портящийся белок или мертвечина. Душок слабенький, человек чёрта с два почувствует, но пасёт из-за моих дверей. И… смотреть надо, решительно шагнул я к двери, успокаивая сторожевого духа-заклинание.

— Деби-и-и-ил! — огласил мой голос через секунду эркер.

Дело в том, что в моём жилье наблюдался мёртвый труп убитого собственным дебилизмом придурка. Причём, что сподвигло этого недоумка на попытку влезть в мой кабинет — неважно. Дебилом он от этого быть не перестаёт. Дверь кабинета была слегка приоткрыта, а перекрученное судорогой, скорченное тело Урга держало в дохлой лапе палку, которой он открыл эту дверь и, судя по всему не входя, стал тыкать в бюро. А духу было глубоко похрен на эту «защиту», как понятно. Почуяв вторжение, он атаковал не палку, а палкодержателя, вызвав смертельный спазм всего придурка. И судя по запашку, только я направился на службу, как Ург решил… а хрен знает.

— Может — ограбить хотел и убежать. Видимо «в россказни» про владеющих не верил толком, — стал рассуждать вслух я. — Да и про икру, этим придурком сожранную, я говорил… А, похрен. Мог и просто «полюбопытствовать», кстати, — уже спокойно прикидывал я, рассевшись на кресле. — Впрочем — сам дурак. Помер Ург — да и хер с ним. Надо от падали избавиться и… ле-е-ень… — расстроился я.

Ну переживаний особых действительно не было: сдох придурок и сдох, я бы ему ещё премию Дарвина в дохлое тело начислил, если бы статуэтка была, и было бы не лень. Просто мне даже снять кирасу — проблема. Осуществимая, только я специально настаивал на «максимальном удобстве» в обороте, и бронники-кожевенники Любима «подтянули» сложную систему завязок ременной. То есть прилегала плотно, не мешала особо ни просто, ни в обороте, но вот сам, не сломав нахрен руки, или не разрезав завязки, из неё не выберешься. Можно и обрезать, но с этим тащиться к Любиму, что опять ле-е-ень…