Сокровища Сьерра-Мадре. «Шкода» ZM 00-28 - Б Травен

— Вон отсюда, из этого дома! — Она нервно разрыдалась. — В хорошенькое место я попала! И все эта дура Роза! — Спотыкаясь, побежала вниз.

Оставшись один, доктор Хинч вздохнул с облегчением. Он вернулся в кабинет, сел за письменный стол и открыл журнал регистрации. Отвернув колпачок авторучки, собирался записать имя пациентки, но вдруг услышал в приемной шаги.

— А, черт! Ни минуты покоя! — проворчал он. — Кто бы ни был, пусть ждет. — Хинч наклонился над журналом. Не успел он вывести первую букву, как послышался вой сирены «скорой помощи». Доктор повернул голову к окну и прислушался. Сирена смолкла перед домом, под его окном; Хинч положил авторучку и, чуть помедлив, подошел к окну, открыл его и посмотрел вниз.

Маленькие темные фигурки суетились на тротуаре. Мужчина в белом халате торопливо пробивался сквозь толпу, следом за ним шли двое в темной одежде. Возле белой «скорой помощи», мигая синим маячком, остановилась милицейская машина, из нее вышли два человека в штатском, перед которыми все сразу же расступились.

И тут доктор Хинч увидел лежащую на тротуаре женщину: светлые волосы закрывали повернутое набок лицо, широкая красная юбка. Хинч побледнел и вцепился в подоконник. С минуту он стоял не шевелясь, затем закрыл окно, задернул шторы и, еле волоча ноги, вернулся к столу. Затуманенным взглядом он уставился на чистый журнальный лист.

— Какие у нее были прекрасные зубки! — пробормотал он. У него запотели стекла очков, он снял их и долго тер полой халата, подслеповато щурясь. — А какая фигура! Какие очаровательные формы!.. — Он надел очки и глубоко вздохнул. Вспомнил, что слышал в приемной шаги, и решил позвать посетительницу. Обойдя огромный письменный стол, широко распахнул дверь.

— Входите!

В приемной никого не было.

— Как же так?! Я же ясно слышал шаги… Луиза! Луиза! — позвал он.

Дверь, ведущая в прихожую, распахнулась, из-за нее выглянула пожилая женщина.

— Что вам угодно?

— Куда делась больная из приемной? — спросил Хинч.

— Эта черненькая? Да вы же сами ее проводили, господин доктор. Больше никого не было.

— Никого не было?

— Никого! Почему вы спрашиваете?

— Я проводил пациентку и вернулся в кабинет. А в это время кто-то пришел, я слышал в приемной шаги.

— Этого не может быть.

— Но я же говорю, что слышал! — повысил голос доктор Хинч. — Слышал собственными ушами! Может быть, это вы там были?

— Никого там не было! — не уступала Луиза.

Доктор вернулся в кабинет. Он был уверен, что слышал шаги: кто-то ходил, скорее всего не на высоких каблуках, а в ботинках на плоской подошве. Возможно, пожилая женщина. Но если ни он, ни Луиза не впускали посетительницу, то она могла попасть в квартиру незамеченной только одним путем: через открытую дверь. Он вспомнил, что, когда проводил, а вернее — выставил пациентку, входная дверь была только прикрыта. Он уже не раз замечал, что Луиза по своей халатности, а может, и намеренно не запирает дверь, так что посетительница, видимо, просто вошла в квартиру. Затем она передумала и ушла. Произошло это, вероятно, когда он, высунувшись из окна, смотрел на улицу. А Луиза в это время наверняка была в кухне.

— Все женщины — дуры! — Доктор махнул рукой и снова подошел к окну. Он открыл одну створку и, насколько позволял высокий парапет, высунулся в окно.

— Сейчас едем. — Капитан Пооч положил телефонную трубку и повернулся к сидящему напротив молодому человеку. — Ну, Кепеш, собирайтесь! Есть работа. Площадь Роз, дом восемь. С двадцатого этажа упала женщина. Даже страшно себе представить, что от нее осталось!

— Несчастная любовь, — сухо заметил лейтенант Кепеш. Его внимание в этот момент было приковано к выдвинутому ящику письменного стола, где стояла шахматная доска, а рядом — несколько фигур. Левой рукой он взялся за край ящика, собираясь его закрыть, а правой вдруг быстро продвинул слона и с торжествующим видом объявил: — Шах!

— Да ну! — Капитан, стоявший уже в дверях, с удивлением оглянулся. — Интересно, как?

— Слоном на d5. — Кепеш закрыл ящик и встал. — Можем идти.

— D5, d5… — Капитан озабоченно наморщил лоб. Внезапно лицо его просветлело, он быстро вышел в коридор и как бы невзначай бросил на ходу: — Бью вашего слона. Конем. Закажите машину, а я пока скажу Тёрёку, куда мы едем.

Кепеш снял телефонную трубку, набрал номер.

— Дежурный? Пожалуйста, машину капитану Поочу. Побыстрее, капитан уже спускается. Я тоже выхожу.

Лейтенант выбежал из комнаты, когда Пооч уже скрылся за поворотом лестницы.

Город задыхался от жары, стоявшей уже больше двух недель. Перед мостом выстроилась вереница машин, милицейский автомобиль пробивался с большим трудом. Наклонившись к водителю, Кепеш с досадой смотрел вперед.

— Не могут нас пропустить! Эй! — взорвался он, потеряв терпение. — Слева обгоняйте! Слышите? Слева! Вон, между двумя грузовиками есть щель! — И хлопнул шофера по плечу.

Пооч оторвался от сигары и прокашлялся.

— Товарищ лейтенант, если вы не успокоитесь, боюсь, вместо одного трупа скоро будет четыре. Прошу вас, не мешайте водителю…

Кепеш обиделся. Скрестив руки на груди, он откинулся назад. По лицу его было видно, что он мысленно посылает своего начальника ко всем чертям.

Наконец они проехали мост. За поворотом машина стала подниматься в гору, на вершине которой, обступив площадь Роз, стояло десять двадцатиэтажных домов — гордость города. Выкрашенные в одинаковый синий цвет, отделанные разноцветной мозаикой, они величественно возвышались над городом. К ним вела извилистая дорога, здесь машин было меньше.

— Мир богатых, — кисло констатировал Кепеш, забыв о своей обиде. — Вот где денег до черта!

— Знаете, что мне приходит в голову, когда речь идет о больших деньгах? — спросил капитан Пооч с невинным видом.

— Что?

— Убийство.

— Вам всегда это приходит в голову!

— Профессиональная болезнь, — согласился Пооч.

Машина въехала на вершину горы и остановилась возле «скорой помощи», окруженной плотным кольцом людей. Врач сидел на корточках около лежавшего на земле тела.

— Мертва, — проговорил он.

Капитан Пооч посмотрел, и у него перехватило дыхание. Это была совсем еще молодая женщина.

— Бедняжка…

— Сегодня ей исполнился двадцать один год, — сказала стоявшая рядом женщина. Глаза ее наполнились слезами.

— Вы ее знали? — спросил капитан.

— Да. Конечно, знала, — кивнула женщина и вытерла слезы. — Она жила в этом доме, на двадцатом этаже.

— Как ее имя?

— Ева. По мужу Ева Борошш. Мы с ней часто разговаривали… и даже сегодня в полдень… в магазине. Она была такая веселая… делала покупки… к вечеру ждала гостей… Господи! Как же это могло случиться?! Как она могла это сделать!

— Вы думаете, она покончила жизнь самоубийством? — спросил капитан. — Сама выбросилась из окна?

— Да, — всхлипнула женщина.

— Почему она могла это сделать?

— Она очень горевала после смерти мужа. Четыре месяца, как старый Борошш умер. Ева его так любила, так заботилась… Да что поделаешь, старый он уже был, за семьдесят, ему уже нельзя было помочь… А она себя винила в его смерти.

— Вы сказали, что в полдень, когда бы ее встретили, она была веселой.

— Я сама удивилась. Даже спросила, чему, мол, она так рада, но она не ответила. Только засмеялась. Может быть, уже задумала… ну, в общем, решилась на это… Но почему она говорила о гостях? Странно.

— Действительно, странно.

— Вы тоже так думаете? — Женщина взглянула на мертвую и тут же отвернулась.

— Может быть, несчастный случай? — предположил Пооч. — Мыла окна…

— В таком красивом платье?.. И здесь… очень высокие парапеты на окнах… Нет, скорее всего она покончила с собой. Хотя из-за семидесятилетнего старика… Что-то не верится! Конечно, Борошш очень хорошо к ней относился, и все же… Нельзя же так сокрушаться! Просто не знаю, что и подумать. Если я могу вам чем-нибудь помочь… Я живу на третьем этаже. Моя фамилия Надь.

Кепеш взял у женщины паспорт, списал данные, и она ушла, вытирая на ходу слезы.

Пооч подозвал шофера.

— Ждите нас здесь. Идемте, Кепеш, поднимемся в квартиру.

На двадцатом этаже было две квартиры. Одна принадлежала Борошшам, в другую они позвонили, но никто не открыл.

— Наверное, никого нет, — сказал Кепеш.

— Вероятно, — согласился Пооч. — Надо будет заглянуть этажом ниже. Только сначала осмотрим квартиру Борошшей. — Он нажал на кнопку звонка, но, как и следовало ожидать, дверь никто не открыл. Нагнувшись, Пооч осмотрел замок. — Английский. Теперь почти у всех такие. Доставайте, Кепеш, вашу связку. — Он взялся за ручку, и дверь внезапно поддалась. — Открыто! И ключ не нужен. А ведь самоубийцы, как правило, запираются, — в раздумье произнес он, и на лбу у него обозначились две глубокие морщины.