Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

И вновь ненадолго повисла тяжелая тишина. Мазура прямо-таки обжигали смешанные чувства: и рад был, что оказался полностью чист, и смотреть в сторону тех двоих не мог. Он был в Камране не только с Волчонком, но и с ними двумя, с Папой Карло и Черномором, их всех четырех пытались накрыть глубинными бомбами, гоняли, как зайцев, когда уходили из Донгфаня…

– Подведем итоги, – сказал Дракон. – Группа столкнулась с неизвестными боевыми пловцами, заранее настроенными на жесткое решение вопросов. С места схватки оставшиеся скрылись на транспортировщиках, предположительно напоминающих М-18, «Дарт» или «Шор Хантер», – более детальная идентификация была невозможна. Оружие… – он взял со стола «тубус», уже давно разряженный, разобранный по винтикам и кропотливо собранный снова. – Приспособление, стреляющее с помощью сжатого воздуха стальными иглами. Данная модификация ранее не встречалась, но во многом напоминает стандартный иглострел марки «Скат», вполне может оказаться его более прогрессивной моделью. Что контрразведка?

Самарин встал:

– Комбинированный, воздушно-кислородный дыхательный аппарат замкнутого цикла. Маркировки страны-изготовителя нет, какие-либо знаки производителя отсутствуют. Однако, сравнивая с попавшими в наше распоряжение ранее образцами, можно уверенно сказать, что перед нами – аналог «Оксижера» либо АРО или «Драгера». Те аппараты, что используются преимущественно боевыми пловцами. Однако стопроцентно установить национальную принадлежность владельца не берусь.

– Доктор?

– Труп человека двадцати трех – двадцати пяти лет, – сказал доктор Лымарь. – Белый, европеоид, предположительно «кавказская раса», то есть, по нашей классификации, англосакс. Великолепно развит физически, заживших ран, следов травм и татуировок нет. Более детально – после вскрытия, которое в наших условиях проводить не вполне целесообразно. Причина смерти – кровотечение из сонной артерии, вызвавшее остановку сердца.

– Иными словами – неизвестно кто, – сказал Дракон. – Может, янкес, может, британец, а может оказаться и голландским наемником на службе у испанцев… Ну что ж, упрекать за столь расплывчатые формулировки некого. Мало материала для анализа. Но, по большому счету, нас сейчас и не должна особо волновать национальная либо государственная принадлежность гостей. Ибо ситуация лучше всего определяется старой поговоркой: что сову об пень, что пнем по сове… В первую голову нас интересуют два соображения. Первое. Техника, которой они пользовались, почти напрочь исключает любительство. Подводные скоростные транспортировщики – это в девяти случаях из десяти указывает на государство. И подразумевает судно обеспечения в некотором отдалении… Капитан-лейтенант?

– Или – подводную лодку, – сказал Морской Змей.

– Мотивация?

– У них не акваланги, а аппараты, – сказал Коля Триколенко. – Следовательно, они с самого начала брали в расчет, что будут действовать на глубине свыше сорока метров, – а ведь мы ниже сорока не забирались… Будь это судно обеспечения, нет нужды в аппаратах. Скрытно пройти к цели можно и на глубине акваланга. Принципиальной разницы нет. А вот если это субмарина, все выстраивается вполне логично: подлодка либо ложится на грунт на глубине полусотни метров, либо выпускает пловцов в плавучем положении, но на такой же глубине…

– Надежнее, конечно, с грунта. Проще для возвращения.

– Да, конечно… Словом, большой процент вероятности, что это именно подлодка.

– Примем к сведению, – согласился Дракон. – Вероятность отнюдь не стопроцентная, но примем к сведению… Второе важное соображение. Кто бы они ни были, к официальным властям республики не имеют никакого отношения – иначе в нас давно и весело пулял бы предупредительными очередями какой-нибудь сторожевик… Они здесь тоже украдкой, как и мы. А это значит, что палка имеет два конца. С одной стороны, они ни за что не побегут жаловаться на нас властям. С другой же – будут действовать предельно жестко, поскольку понимают, что мы тоже не побежим с жалобой к властям… Если это примитивные, рутинные шпионы – они постараются побыстрее смыться, справедливо посчитав, что узнали вполне достаточно. А вот если они тоже пришли за побрякушками с «Агамемнона»… Тогда добром не отстанут. Мотивы на поверхности: как бы жирно их ни финансировало государство, а не проходящий ни по каким бумагам, неподотчетный подарочек в двадцать-тридцать миллиончиков долларов – вещь заманчивая.

Мазуру только сейчас пришло в голову: «А куда пойдут у нас вырученные за клад денежки?» Но по здравом размышлении он понял, что ради вящего душевного спокойствия не стоит ломать над этим голову: не лейтенантские это раздумья. Очень может оказаться, что и не адмиральские тоже…

– Внимание, товарищи офицеры! – сказал Дракон. – Переходим на предусмотренный инструкциями режим осадного положения. Техническим обеспечением операции есть кому заняться, а нас в первую очередь должны беспокоить чисто военные аспекты. С этого часа – круглосуточное, посменное дежурство в шлюзовой боевой «тройки» в полной готовности. График составит капитан-лейтенант Триколенко. Дежурство постоянное, независимо от того, работают на «Агамемноне» пловцы или нет. Работы по подъему ценностей прекратить. Выждем до рассвета во избежание возможных провокаций. Нельзя исключать все же, что это не конкуренты, а «политики» с задачей поймать судно на чем-то недозволенном… Если до рассвета ничего не произойдет – работы по подъему ценностей продолжаются со стахановской энергией. Капитан-лейтенант Самарин, боюсь, вам тоже придется включиться… Не забыли еще, как акваланг надевать?

– Никак нет, не забыл, – без выражения сказал Лаврик.

– А я? – спросил Лымарь.

– Вам, доктор, лучше побыть на борту, как единственному посвященному эскулапу. Милейший доктор Викентьев, конечно, никому постороннему не побежит рассказывать, если к нему приволокут нестандартного пациента, хотя бы оттого не побежит, что мы – в открытом море. Но все равно седенький штатский интеллигент может отреагировать совершенно неадекватно, когда к нему на стол плюхнут субъекта в гидрокостюме и с ножом в спине… Далее. С завтрашнего утра все будут работать вооруженными. Триколенко, можете вскрыть оружейную… Полный боекомплект. Еще раз прошу прокрутить в памяти все, что я говорил о покойном старшем лейтенанте Волкове. Кончились сопли, началась война. Вы обязаны бить первыми. Воодушевления ради могу уточнить: я в ближайшее же время свяжусь с нашими кораблями в Индийском океане. Пора подтянуть к месту действия парочку эсминцев, командование такую возможность предусмотрело. Думаю, это вас чуточку подбодрит… но задачу не облегчит. Даже если наверху соберется весь Балтийский флот, на глубине это вам ничуточки не поможет… Вопросы есть? Нет? Прекрасно. Да, старший лейтенант Мазур… Можете получить у доктора сто граммов медицинского спирта, но употребить извольте в разбавленном виде, а вот догоняться не смейте. Шарахнуть стакан – и спать. Триколенко, Мазур на сутки получает увольнительную, подчеркиваю, в виде поощрения за умелые действия и за… бобра. Все свободны.

…Ничего не было, кроме громадной, сосущей тоски. Полный стакан алкоголя, получившийся из спирта, помог, но не особенно. Он стоял у перил и пустыми глазами смотрел, как на горизонте буйствуют дикой прелестью краски заката. Подсвеченные последними лучами облака сияли розовым, золотым, багряным, золотая рябь подрагивала на морской глади, по зеленоватому небу протянулись яркие сполохи, но от этого на душе стало еще безнадежнее. На фоне этой безумной, многоцветной красы смерть друга смотрелась особенно жутко, и в голове назойливо звучала старая, еще камраньских времен, сочиненная до них песенка:

Теребит карту пальчикомвоенный атташе.Его «тюленьи мальчики» —не из папье-маше.Он им дает командочку:мол, в пасмурную раньлихой подводной бандочкойнаведаться в Камрань.Мол, спят там по утрянке…Мол, выйдет вам почет…Вот только энтот янкиНас не берет в расчет!Мы ж тоже не бумажные!Пусть платят им втройне,смогем любую вражинуприжать на глубине.Мы все на драку годные,и вновь завертит наскадриль моя подводная,глубинный перепляс…Пусть помнит мир подлунный —что мы всегда в цене,и девочка Фортунанас ждет на глубине…

А получилось совсем не так. Для Волчонка по крайней мере. Не было там Фортуны, а если и попалась, то не для него…

– Сирил, почему вы такой грустный? Такая красота…

Он обернулся, непонимающе уставился на Мадлен – она стояла под ручку с покоренным, нет сомнений, лейтенантом Ожье. Без малейшего смущения пояснила:

– Мы с лейтенантом только что сошлись во мнении, что оба считаем закат самым прекрасным зрелищем на Земле…