Два рейда - Иван Бережной

Нельзя сказать, чтобы всех командиров подразделений устраивал новый начальник. Были и недовольные, возможно, были и обойденные…

— С Давида командир полка не получится, — уверял политрук Ковалев.

Однако таких были единицы. Да скоро и они поняли, что ошибались.

Недовольство некоторых партизан видел, но не разделял Юрий Колесников. И на этом совещании решительно поддержал Бакрадзе.

Как только кончил Колесников, Бакрадзе посмотрел на меня. Я понял: он хочет знать мое мнение. Пришлось выступить.

— У всех нас единая цель — громить врага. А где бить — в разведке, в артбатарее или стрелковой роте — все равно, — сказал я. — Давида Ильича мы знаем как отважного партизана и требовательного командира. Вспомните девятую роту, какая она была, когда ее принял Бакрадзе, и какой стала потом?! А Карпатский рейд! Разгром немцев в Рассольной. Выход из Карпат… Я не говорю о последних боях. Они свежи в вашей памяти. Командир полка прав. Наши успехи будут зависеть от нас самих. Надо, чтобы каждый честно выполнял свои обязанности. Это наш святой долг, как командиров, как коммунистов, и, наконец, гражданский долг. Что от меня будет зависеть, все сделаю.

Свое мнение о том, что надо сделать, чтобы быстрее перейти на новую организацию, высказали все командиры и политруки. Последним выступал комиссар Иосиф Тоут. Он дал совет, какую работу следует провести среди партизан, чтобы быстрее покончить с организационной неразберихой.

— Наш полк является костяком дивизии, — продолжал тихим, но внятным голосом капитан Тоут. — Создан на базе Путивльского отряда — детища Ковпака и Руднева. Надо, чтоб об этом всегда помнили бойцы. Имя комиссара Руднева, наряду с именем Ковпака, стало легендарным. Особенно важно рассказать об этом новичкам…

В заключение Тоут сказал:

— Хочу предупредить политруков. От того, как мы, политруки, секретари партийных и комсомольских организаций, сумеем мобилизовать личный состав на выполнение приказов, во многом зависит быстрая перестройка на новую организацию. Времени на это мы почти не имеем. Да и обстановка не позволит нам засиживаться на одном месте. За примером не надо далеко ходить. Вспомните бой в Кособудах. Впереди нас ждут новые более трудные бои. Достойно подготовиться к ним — наша сегодняшняя задача.

Первые дни в полку

Должность начальника штаба оказалась намного беспокойней, чем я предполагал. Первоначально думалось, что придется заниматься лишь бумажками: строчить приказы, распоряжения, донесения, отчеты, наградные листы… На деле получилось иначе. Штаб дивизии не загружал нас документами. Однако мне работы хватало. Надо было организовать разведку, довести задачи до командиров подразделений, подготовиться к маршу, управлять боем, обеспечивать боеприпасами, продовольствием, следить за ранеными. Короче говоря, вместе с командиром и замполитом отвечать за боевые дела полка.

Первое, с чего мы начали, — стали знакомиться с людьми. Нас беспокоили роты Андрея Бородового и Василия Манжевидзе, недавно присоединившиеся к нам. Мы их меньше знали. Правда, каждый из командиров представил отчет о деятельности своего отряда.

Отряд Васьки Грузина (Манжевидзе) был создан в марте 1942 года из числа советских воинов, бежавших из немецкого плена. Все время действовал на территории Польши, имел связи с польскими партизанами. Провел ряд серьезных боев с гитлеровцами, совершал диверсии на железных и шоссейных дорогах. По словам Манжевидзе, в их отряде воевал генерал танковых войск Огурцов, который погиб в бою с карателями недалеко от Томашува.

Отряд Андрея Бородового также состоял из советских граждан, но был создан значительно позднее — в сентябре 1943 года. Однако за короткий срок набрался опыта и считался боевым отрядом.

Мы не могли не доверять отчетам Манжевидзе и Бородового, однако, наученные горьким опытом Олевского отряда, не могли и полагаться полностью на них. Надо было проверить на деле и тогда уже дать окончательную оценку «их боеспособности.

Командир полка, замполит, секретарь комсомольской организации Вася Олейник и офицеры штаба часто бывали в ротах, присматривались к новичкам. Иосиф Иосифович Тоут по старой привычке шефствовал над первым батальоном Сердюка, в котором раньше комиссарил. Я чаще бывал в батальоне Тютерева. Вася Олейник, совсем юный паренек, но опытный подрывник, взял под свою опеку минеров, а Колесников — разведчиков.

В повседневных встречах, боях и походах мы изучали людей, их настроение. Много рассказывали об организаторах соединения Сидоре Артемовиче Ковпаке и Семене Васильевиче Рудневе, о проведенных рейдах и боях.

В этом нам, командирам, большую помощь оказывали сержанты и партизаны-ветераны.

Направляясь однажды в четвертую роту Бородового, я застал там Колю Боголюбова, окруженного большой группой партизан. Лихо сдвинув ушанку на затылок и поблескивая веселыми глазами, старшина говорил:

— …Сидор Артемович тогда собрал нас, старшин, и сказал: «Мы организованная воинская часть, поэтому всякое самоуправство недопустимо. Первое дело бой, а трофеи потом. Все, что добыто в бою, — сдавать в хозчасть соединения… Мародерам нет места в наших рядах…» Страх как не любили командир и комиссар барахольщиков. Вот тогда-то и вышел приказ. В нем говорилось, что мародеры подлежат расстрелу. С тех пор и повелось, если кто схватится за тряпку, а товарищи тут ему и напомнят про приказ. И, знаете, помогает.

— Где же вы доставали продукты? — спросил новичок.

— Голова садовая, а сейчас где достаем? Я же толкую — в бою. Все трофеи сдавали в хозчасть, а там их поровну распределяли по всем подразделениям… Иногда специально проводили хозяйственные операции. Разведчики разнюхают, в каком местечке есть немецкие склады, громим гарнизон и разгружаем эти склады.

— Легко это у вас получается, товарищ старшина, раз — и разгромили, два — и разгрузили, — сказал с недоверием низенький партизан с круглым веснушчатым лицом.

— Легко, говоришь? Легко только в сказках бывает, — посерьезнев, ответил Боголюбов. — А нам это стоило многих жизней… Немало пришлось и поголодать. В Брянском лесу два месяца соли не видали. Вы понимаете, что значит без соли? То-то же. Зато, когда отвоевывали склады, продуктов хватало не только нам, а и местным жителям, — старшина задумался на минуту, а затем продолжал: — Бывало и так — вызывает командир и говорит: «Кровь из носа, но достань для раненых соли. Хоть из-под земли». После Карпат мы стояли в Собычине. На полсотни километров вокруг ни одного немецкого гарнизона. Запасов у нас никаких. И опять же соляной голод. За две или три недели до выступления в рейд наш командир, Давид Ильич, говорит мне: «В Столине в магазине есть соль». Отвечаю: «Там ведь и фашисты есть». — «Не мое дело. Людям нужна соль!» А до Столина по прямой километров девяносто наберется. Что делать? Отобрал я четверых самых надежных товарищей и в путь.

До Горыни добрались без приключений. Оставили одного товарища охранять подводу, взяли проводника из местных крестьян, переправились через речку и вечерком садами пробрались в город. Проводник и говорит: «Надо спешить, магазин скоро закроют». В нашем деле спешка вредна, но и медлить нельзя…

— Мы были почти у цели, когда видим: из магазина вышел человек, — все более распаляясь, продолжал старшина. — Идет в нашу сторону. Прижались к забору. Хотели пропустить. Когда же он поравнялся с нами, смотрим — полицейский с винтовкой. Наставив на него автомат, я приказал поднять руки. Ошарашенного полицая быстренько разоружили. Винтовку вручили проводнику. Охрану пленного поручили Ваське Исаеву и дядьке и, не раздумывая, всем кагалом направились к магазину. К нашему счастью, там, кроме продавца, никого не было. Остальное сделали быстро. Соли оказалось около центнера. Рассыпали в шесть мешков, взяли на плечи по клунку.

Нагрузили и полицая. Поспешили из города. Я шел несколько позади, чтобы в случае преследования прикрыть группу…

— А что же немцы? — спросил один.

— Не суйся перед батька в пекло, — одернул другой.

— Мы уже выходили из Столина, — продолжал Боголюбов. — Вдруг — впереди автоматная очередь. Мелькнула мысль: «Напоролись на засаду!» Слышу топот. Присмотрелся — бежит пленный полицай. Подпустил я его ближе и почти в упор выпустил очередь… Догнал товарищей. Нестеренко на ходу рассказал, что полицай бросил соль и хотел скрыться… Только теперь немцы всполошились, подняли пальбу. Пока они разбирались что к чему, мы успели переправиться через Горынь. Там нас ждал товарищ с подводой. Погрузили соль и с облегчением вздохнули. Но не проехали полкилометра, услышали стрельбу впереди, в лесу. «Кто бы это мог быть?»— спрашиваю проводника. Он пожал плечами: «Не могу знать. Немцы приезжают сюда за сеном только днем. А кто это? Ума не приложу».