Сын Казана - Джеймс Кервуд

С некоторого времени он вовсе перестал рассказывать на посту, как грабил его «черный волк». Испорченные зубами Бари шкурки он скрывал и держал это в секрете. Он изучал каждый способ, посредством которого местные охотники убивали на всем Барренсе лисиц и волков. Он испробовал всевозможные яды, один из которых был настолько силен, что одна капелька его могла моментально уложить на месте он употреблял в дело стрихнин в желатиновых капсулах, завернутых то в олений или лосиный жир, то в их печенку и даже в мясо дикобраза. Наконец, при приготовлении своих ядов он стал погружать свои руки в бобровое сало, чтобы отбить этим от приманок всякий дух он человеческого тела. Лисицы, волки и даже куницы и горностаи умирали от этих приманок, а Бари только подходил к ним, обнюхивал их и отправлялся дальше. Тогда Мак-Таггарт стал отравлять все без исключения приманки в своих ловушках. Это привело к некоторому желаемому результату, потому что Бари перестал вовсе прикасаться к приманкам и занялся только одними живыми кроликами, на которых Мак-Таггарт ловил крупных зверей.

В первый раз Мак-Таггарт увидел Бари только в январе. Он приставил ружье к стволу дерева и отошел от него в сторону сажени на полторы. Точно Бари знал об этом, потому что явился к нему, как из-под земли, и когда фактор увидел его всего в двадцати шагах от себя стоявшим около карликовой сосны, то он оскалил на него клыки, и глаза его засветились, как два зеленых уголька. Мак-Таггарт так и замер на месте. Это действительно был Бари. Он узнал его по белой звезде и по белым кончикам на ушах, и сердце его застучало, как молоток. Тихонечко, стараясь сделать это как можно незаметнее, он стал подкрадываться к ружью. Но Бари догадался и, как молния, прыгнул в сторону и убежал.

Это дало Мак-Таггарту новую идею. Она осенила его, точно вдохновение, и была так проста, что ему казалось почти непостижимым, как это она не приходила ему в голову раньше.

И он поспешил обратно в пост Лакбэн.

На следующий день он уже чуть свет был у себя на линии. Он принес с собой на этот раз целый мешок с волчьими капканами, которые были нарочно вымочены накануне в бобровом жире, и кролика, пойманного только прошедшей ночью. То и дело он с беспокойством поглядывал на небо. До самого полудня было ясно, но с этого времени небо стало заволакиваться тучами, надвигавшимися с востока. Через полчаса начал уже падать снег. Мак-Таггарт поймал одну из снежинок к, себе на перчатку и пристально на нее смотрел. Она оказалась пушистой и влажной, и он почувствовал удовлетворение. Это было именно то, чего он желал. К утру снег выпал уже на целые полфута и закрыл собой все западни.

Он остановился перед первой ловушкой, представлявшей собою домик, и тотчас же принялся за работу. Прежде всего он выбросил из него отравленную приманку и привязал вместо нее живого кролика. Затем стал расставлять волчьи капканы. Три из них он поместил перед самым входом в домик, куда должен проникнуть Бари, чтобы схватить зубами кролика. Остальные девять он расставил кругом на расстоянии один от другого не более фута, так что, когда он окончил свою работу, его домик оказался сплошь огражденным капканами. Цепей он не употребил вовсе, а оставил их лежать на снегу. «Если Бари попадется хоть в один из капканов, — думал он, — то не избежит и других, и, таким образом, в особой привязи надобности не представлялось».

Покончив с этим делом, он при сгустившихся сумерках зимнего вечера поспешил к себе в шалаш. Теперь уж он гордо поднимал голову. Неудачи быть не может. Он нарочно обобрал все свои ловушки, когда шел сюда из Лакбэна. Бари не найдет ни в одной из них чего бы поесть и волей-неволей должен будет сунуться в домик, оберегаемый двенадцатью волчьими капканами.

За ночь выпал глубокий снег, и весь мир казался одетым в белый саван. Точно в перьях стояли деревья и кусты, покрытые инеем. На камнях были белые шапки из снега, а на земле он был так рыхл, что оброненный ружейный патрон утопал сквозь него до самой земли. Бари вышел на охоту очень рано. В это утро он был более осторожен, потому что вовсе не чуялось запаха от лыж Мак-Таггарта, которым он мог бы руководствоваться. Он оглядел первую ловушку: в ней ничего не оказалось затем вторую, третью и так далее, и все они тоже оказались без приманок. Он подозрительно понюхал воздух, стараясь уловить в нем следы дыма или человеческого запаха, но ни того, ни другого в нем не оказалось. К полудню он подошел к домику с его двенадцатью предательскими капканами, приютившими свои разжатые челюсти под снегом, так что их вовсе не было видно. Целую минуту он простоял в нерешительности вне линии опасности и внюхивался в воздух и прислушивался. Он видел кролика и уже щелкал от голода зубами. Затем он придвинулся еще на один шаг вперед. Он все еще что-то подозревал, так как каким-то странным и необъяснимым образом чуял здесь опасность. С беспокойством он стал обнаруживать ее носом, глазами и ушами. Но все вокруг него было погружено в мертвую тишину и покоилось в глубоком мире. Он опять щелкнул зубами. Что ж это было такое, что так беспокоило его? В чем состояла эта опасность, которой он не мог ни видеть, ни обонять?

Медленно он обошел вокруг домика. Затем сделал еще три круга, с каждым разом придвигаясь к нему все ближе и ближе, пока наконец его ноги не ощутили под собой чего-то твердого. Он постоял с минуту еще. Свесил уши. Несмотря на густой запах кролика, который так и бил ему прямо в ноздри, что-то так и оттягивало его назад. И он собирался уже убежать от домика совсем, как в эту самую минуту вдруг раздался внутри него писк, и в следующий затем момент он увидел в нем белого как снег горностая, который жадно впился кролику в тело. Бари забыл все предосторожности и всякую опасность. Он яростно на него заворчал, но его маленький соперник вовсе даже и не подумал отказываться от своей добычи.

Тогда Бари разозлился и, чтобы покончить с ним, бросился прямо в западню, которую заготовил для него Мак-Таггарт.

МАК-ТАГГАРТ ТОРЖЕСТВУЕТ

На следующее утро, еще за четверть мили от домика, Буш Мак-Таггарт услышал бряцанье цепи. Кто бы это поймался? Рысь? Енот? Волк или лисица? А может быть, это и Бари? Остаток пути он пробежал, бегом и когда, наконец, достиг того места, откуда мог видеть все, то сердце чуть не выскочило у него из груди от радости, что попался его злейший враг. Держа наготове ружье на случай, если бы Бари попытался освободиться, он подошел к нему поближе.

Бари лежал на боку, изнемогая от истощения и боли. Подойдя к нему совсем близко и поглядев на снег, Мак-Таггарт даже заржал от удовольствия. Там, где Бари бился за свою свободу, весь снег был плотно утоптан и густо залит кровью. Она текла главным образом в него изо рта, и, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на своего врага, то она так и заструилась каплями из его челюстей на землю. Железные клещи, скрытые под снегом, отлично выполнили свою безжалостную работу. Одна из его лап была крепко ущемлена ими на первом суставе. Обе задние ноги тоже попались. А четвертый капкан сомкнулся у него как раз на боку и вырвал из него кусок кожи величиною с ладонь. Снег ясно выражал на себе всю историю отчаянной борьбы в продолжение всей ночи напролет. Окровавленные челюсти Бари доказывали, как тщетно он старался разгрызть железо зубами. Он изнемогал. Глаза его были налиты кровью. Но даже и теперь, после стольких часов борьбы жизни со смертью, он все еще не терял присутствия духа. Голова и грудь его были приподняты, и он рычал на Мак-Таггарта со свирепостью тигра. Здесь, всего только в двух-трех футах от него, находился, наконец, его самый злейший враг, которого он ненавидел больше всего на свете, даже больше, чем волков. И тем не менее Бари был совершенно беспомощен, как и тогда, когда, точно висельник, болтался на силке, поставленном для кроликов его врагом.