Восход тьмы - Милен Сарто
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты? – Обсидиан не отводил от нее взгляда.
– Не мне же будут корону надевать, – усмехнулась девушка, покачав головой. – Просто… С этого момента вся твоя жизнь кардинально изменится. Тебе не страшно? Не боишься того, что будет ждать потом?
– Немного. Знаю, они не примут меня ближайшие несколько циклов. Но я буду стараться, чтобы их мнение обо мне изменилось. – Обсидиан взял девушку под руку, и они пошли по коридору в зал. – А что тревожит тебя, мой цветок?
– Ничего… – Амалия улыбнулась, глядя в золотые глаза. Ей тут же стало действительно легче. Все странные и ужасные мысли тут же отступили. – Ты ведь… Не бросишь меня?
– Никогда, – одними губами прошептал Обсидиан. От этих слов по ее телу побежали мурашки, а сердце застучало быстрее.
Амалия поверила ему. Она всегда ему верила.
БЕЗВРЕМЕНЬЕ.
Настоящее. Храм Первых Богов.
Цикл 9111 от Прихода Первых, лье 148.
Боги оставили это место много циклов назад. Они пришли в наш мир и погостили в нем, совершив много ошибок. А потом бросили всех и сбежали.
И теперь, когда обычные люди молили их о помощи, Боги молчали. Молчали и смотрели, как все умирают. Безвременье тоже молчало, когда Май звал его, когда просил о помощи. Когда к его горлу был приставлен нож, оно молча наблюдало за ним, как он выпутается из сложной ситуации на грани жизни и смерти.
– Нет. Я не стану ее будить, – разлетелся эхом в храме голос Мая.
Храм Первых, который когда-то был самым посещаемым местом, окутала могильная тишина. Маю показалось, что даже воздух здесь замер, не двигаясь больше вперед.
«Нет, нет, нет, нет, нет…»
Эхо его голоса продолжало путешествовать среди стен, поросших зеленью. Маю и самому стало страшно от того, как резко он это сказал. Но ничего было не вернуть.
«Ты дал обещание, сын дракона. Обещание, что спасешь меня. Что разбудишь Гею», – Безвременье, наконец, заговорило с ним. Несмотря на то, с какой силой были произнесены эти слова, Май чувствовал страх. Безвременье боялось умирать, боялось исчезнуть.
– Я передумал, – Май пожал плечами, отойдя от окаменевшей девушки еще дальше. Он чувствовал, как его дикий огонь тянулся к своей сестре по силе, как ему хотелось пробудить Первую, чтобы наконец исполнить свое предназначение.
Но в груди Мая жило еще одно сердце. Оно требовало свободы. Оно требовало права выбора. Его собственное сердце не хотело бороться с последствиями пробуждения Геи. Огневик не желал ни с кем сражаться за мир. Не хотел восстанавливать баланс, нарушенный Первыми Богами, или исполнять пророчество, борясь с Ночью. Май мечтал о спокойной жизни без всей этой силы Первоэлемента и предназначений судьбы, Ночи. И когда сейчас перед ним предстал такой выбор, он не хотел поступить иначе.
«Ты дал обещание… Я всю жизнь было рядом с тобой… Я заботилось о тебе… Помогало, когда это было нужно… Помоги же теперь и ты…»
– Неужели? – нервно огневик перебил Безвременье. Злость и раздражение начали закипать в нем. – Всю жизнь, значит? Напомнить ли тебе о том, как ты забросило меня в Эстерию в детстве? Когда я только-только получил силу Драконьего Огня, силу одного из Первых, что ты сделало? Правильно, перебросило меня в то место, где первых ненавидят сильнее жизни!
«Ты закалил характер. Увидел, как жесток и опасен бывает мир. И о том, что чудовищами порой являются сами люди. Разве нет?» — запротестовало Безвременье. Храм Первых задрожал.
– Да, только мне тогда было всего лишь десять циклов! Я был ребенком, какое мне закаливание!? – закричал Май. – Ты же в курсе, что меня продали в рабство? Что меня держали в клетке на цепях под землей несколько десятков циклов?
«Да. Так было нужно, Драконий сын. Ничего не дается просто так. Ты смог пройти свои испытания, закалив характер, став тем, кем ты являешься теперь. Ты прошел долгий путь, полный трудностей. И пережив их, стал героем. Разве не об этом ты мечтал, Драконий сын?»
– Нет. Я просто хотел, чтобы этот кошмар закончился, – Май закрыл лицо руками. Воспоминания стремились прорваться сквозь Полуночный морок, но он не хотел этого. Май не хотел заново вспоминать тот ужас, что был с ним когда-то. – Я не тот человек, который нужен тебе. Не мне суждено разбудить Гею.
«Кто же, по-твоему, должен это сделать, Драконий сын?»
– Ну… да тот же Обсидиан! – имя брата щелкнуло в голове Мая само по себе. Впрочем, у него было не так много знакомых, которых он знал.
«Ты считаешь, что Полуночник подходит на роль моего спасения? Тот, кто служит Ночи, спасет меня от нее? Скажи мне, Драконий сын: разве убийца станет спасать свою жертву?»
– Убийца…? – переспросил Май, не веря в услышанное. Как именно Обсидиан может быть связан с гибелью Безвременья?
НАСТОЯЩЕЕ.
Континент Фаервил. Королевский дворец
Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 149.
Обсидиан чувствовал, как сердце бешено колотилось в груди. Вот-вот его жизнь изменится.
Подготовка к его коронации на протяжении трех лье шла полным ходом. Ждафар постарался на славу: бальный зал, который при первом взгляде казался давным-давно заброшенным, заблистал.
В люстре и светильниках поставили новые свечи, отчего здесь было так же светло, как днем. Бальный зал украшали цветы, от которых разливался пьянящий аромат роз и лилий. Играли музыканты, приглашенные Ждафаром. Каждый шаг, сопровождаемый величественной музыкой, отдавался гулким стуком в голове.
По углам зала стояли люди, приглашенные Обсидианом. Они незаметно спрятались за шторами, отчего многие гости их даже не заметили. Но Обсидиан чувствовал облегчение от того, что эти люди смогли прийти. Хоть кто-то в этом зале был на его стороне и ждал, что он станет королем.
Багровые стены, вызывающие ужас в душе принца, казались ему лишь стенами. Он больше не видел призраков, которые постоянно пугали его в детстве своими криками и мольбами. Больше не было свиста плети, звук которого никогда не сотрется из его памяти.
«Обещаю, я покажу вам, что я не такой, как мой отец. Совсем скоро вы поймете это.» — думал про себя принц, идя сквозь ряды людей.
Обсидиан чувствовал взгляд Амалии, безотрывно следящий за ним. Девушка сияла в мягком свете свечей, словно драгоценный камень. Она сильно отличалась от здешних гостей: ее белая кожа контрастировала с бронзовыми фаервильцами. Ее бело-стеклянное платье отличалось от местных ярких красок и мехов.
