Каллгира. Дорога праха - Рут Хартц

Сегодня небо было мрачным, солнце то выглядывало из-за туч, то исчезало снова. Воздух густой, влажный, будто даже липкий. И заферова жара. Рубашка Каз уже вымокла, липла к спине, воротник хотелось оторвать, чтобы не елозил по коже.

Казимира прикрыла глаза, шагнула на песок и свернула направо.

Значит, Клаудии Ариан не сказал, откуда синяк. С чего это вдруг? Поумнел и решил, что получил за дело? Или ссыт признать, что ему врезала девка? Да, скорее второе.

А к зафери и его, и всю его свиту, и гордость, и шуточки сраные. Надо чем-нибудь поживиться.

На одной из оживлённых площадей Казимира нашла палатку со сластями. Та выделялась среди остальных — рыбных, оружейных, ювелирных. Вокруг крутилась толпа ребятишек. Торговец улыбался родителям малышни, забирая их денежки и раздавая конфеты, пахлаву, орехи в карамели, щербет. Пока розовощёкая девочка отвлекала его внимание, Казимира умыкнула с края стола два пергаментных свитка с хэ́лвом. М-м, ещё горячий. Такую сласть из мёда, теста, орехов и кунжута Каз пробовала только на праздниках, и то в холодном подсохшем виде. А этот… Прямо на языке таял.

Прежний Набид напоминал Казимире перевалочный пункт, а не город. Так, небольшая станция, где можно переночевать, купить топлива и лучше ничего не есть, а то с толчка полдюжины дней не слезешь. Алкоголь? Ну, если у тебя железная печень, можешь попробовать местный самогон. А вообще, не свети, что у тебя есть деньги.

Теперь Набид куда больше походил на Ярмарку, наверное, во времена её зарождения. Архитектура под столицу — каменные дома в два-три этажа, высокие окна, острые крыши. Гастинцы предпочитали крыши покатые и песчаные, чтобы сохранять в помещении прохладу. Но совмещали это с резными ограждениями балкончиков, с голубым и жёлтым камнем, с арочными проходами. Здесь пересеклись культуры юга и центра материка. Да, это ещё не мегаполис, куда съезжаются торговцы со всех княжеств, но уже пометка на карте Зелёной Длани. «Многообещающе». И всё благодаря наместнику князя, который с умом подошёл к делу. Конечно, он старался и ради собственной выгоды, но пока люди здесь всем довольны — стоит ли возмущаться?

Задирая голову, чтобы рассмотреть мелкую бело-голубую мозаику над входом в очередной храм Алги или магазинчик, Казимира вспоминала свои дома. На западе, в Пакране — в Дэ́иве и в Кýгу. Её никогда не привлекала жизнь ни на востоке, ни здесь, на юге. Сняла комнату, чтобы было своё пристанище в Гастине, но любила её только из-за соседей. А в Пакране… В Пакран её тянуло, будто корни взывали.

Каз только выросла здесь, но родом-то была из вечнозелёной страны на северо-западе. Всё в её внешности — светло-зелёные глаза, чёрные волосы, бледная кожа, рост выше среднего, склонность к худобе — говорило о происхождении. Вот только родной язык Казимира так и не выучила, ни единого близкого знакомства там не завела, а родителей никогда не искала. Даже привить её не удосужились, а за это и платить не надо. Вон, войди в любой храм, в Синий, в Белый…

Забудь. Что это там? Выставка кибрийских скакунов? О-о, нельзя проходить мимо. Сколько красавцев! И тягачи с необъятными шеями, и резвые тонконогие кобылки, и боевые кони — послабее тягловых лошадей, но воина в полном обмундировании и с тяжёлым копьём в руках выдерживали. Казимира загляделась, когда чернобокий конь прогалопировал мимо неё. Слушался каждого движения седока, голову задирал горделиво.

Да, Каз, может и предпочитала мотоциклы — один конкретный мотоцикл, — но отрицать статности и величия лошадей не могла. Её бы из Гастина выгнали за такие помыслы.

В блужданиях и размышлениях прошли несколько часов. Казимира заглядывала в оружейные лавки и в кафетерии. Прогуливалась по площади, где танцевали девушки и парни в национальных ханабийских костюмах. Музыканты подыгрывали им на гитарах, сáзах [3] и плоских барабанах. Каз загляделась на то, как взлетали подолы красных юбок, как резки и отточены были движения парней, а у девушек — нежны и мягки, будто льющаяся вода.

К толпе смотрящих подошёл мальчишка в таком же наряде, как у танцоров. Он протягивал шапку для пожертвований, и Казимира на автомате потянулась к карману. Лакх. Обидно даже, для талантливых ребят не пожалела бы медяка. Она отделилась от толпы раньше, чем мальчишка дошёл до Каз.

Хм, если столько торговцев, бродячих музыкантов, путешественников проходят через этот город, здесь наверняка слышали новости со всего Морбоса. Надо поспрашивать.

Снова проснулся аппетит, тело вспомнило об усталости после сна, голова разнылась от духоты. Ни красивые ткани, ни драгоценности, ни оружие и протезы мысли Казимиры больше не могли отвлечь.

Пятки уже гудели. Думай. Шаг. Думай. Шаг. Думай. Шаг.

По всей видимости, Валлет остыл и посылать за головой Казимиры не стал. Правильно, у его порога не выстраивается очередь из желающих пойти на службу. Терпи, княже, тех, кто идёт за даром, сам говорил. Терпи и следи за языком.

Двадцать пять золотых за генеральскую тачку должны были позволить беспрепятственно добраться до Мехшеда. Там ещё и на документы для Казимиры хватит, чтобы на постах и в гарнизонах вопросы не задавали. А в порту, по словам Валлета, в банке он снимет деньжат, и экономить больше не придётся. Отлично. Думай дальше.

Вегард… Ну, вот, снова мы здесь.

Казимира остановилась, прикрыла глаза.

Вегард больше не должен занимать её мысли, смущать её словами и отвлекать действиями. Всё это неуместно. Всё это унизительно, тем более, на глазах у целой свиты. Давай, вспомни, кто ты, зачем ты здесь, а, главное, из-за чего ты здесь.

Хорошо, у тебя есть два пути.

Каз огляделась по сторонам и не узнала тихую улицу. Надо вернуться к оживлённым площадям, спросить дорогу.

Так вот, два пути.

Либо и дальше идти за Валлетом, держать рот на замке, руки в карманах, а голову — в холоде. Идти, как Дакин, хотя бы до Мехшеда, а там…

Казимира коснулась своего кулона. Может, ячейку ещё не нашли?

Что там со вторым путём? Как насчёт поберечь нервы от всех этих драм и свалить? Найти в Набиде какой-нибудь заказ, обокрасть кого-то, выйти на бой, в крайнем случае. Заработать здесь будет не сложно. Болезненно, но не сложно.

Ну же, ты почти выбралась из Гастина, осталось всего-ничего. А одна справишься? Даже здесь, в Набиде, видели листовки с твоим лицом преступницы. У тебя нет документов, связей, друзей, транспорта, денег. В мыслях можешь всей свите желать мучительной смерти,