По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На помощь пришёл сам глава городской Гильдии. Потому как я тут тоже немного стал героем басен и сказок – проклинаю ведь разом целые государства, нежить изгоняю тысячами заклятиями неведомой силы! И ва-аще, я, ну, ва-аще улётный! И враги пачками мрут от моей невероятной улётности! И сами собой в штабеля укладываются. Отвлёкся. На самолюбование. Это сарказм, для недогадливых.
Так вот, глава самолично решил нам внести пояснения по поводу заказов. После улаживания вопроса по регистрации нашей банды (под именем «Усмешка Смерти», есессено), уплаты всех необходимых сборов и пошлин. А так как новых регистраций не было очень давно, да и впереди меня уже бежала моя информационная тень – легенда обо мне, то глава решил заняться нами индивидуально, лично, чтобы заодно и разобраться в нашем «феномене». Вот он и помог нам в информационном сопровождении заказов.
Привлекательно выглядели три из них. Но после рассказа главы два из них отошли в тень, и приглядным остался только один – Ущелье Скорби. Казначейство округа обещает засыпать золотом тот отряд отмороженных смертников (а это почти наше название, читай, наше призвание), что сможет зачистить бывшие до потопа шахты горного ущелья от бывших работников этих шахт.
Сложность заключается в том, что Ущелье Скорби так же называлось и до потопа. Это был местный ГУЛаг, трудовая исправительная душегубка. Каторжный забой. И работали там, соответственно, каторжане. И прочие униженные и оскорблённые. А когда Мир навестил пушной зверёк, верхом на сёрфе и на гигантской волне потопа, то каторжане, как истинно обиженные изгои, врагу назло остались в тех шахтах. Так и до сих пор там же. В виде не только Бродяг, но и Призраков, Духов и прочей нечисти.
И как-то всем было глубоко плевать на этих каторжан до недавнего времени. Потому как и мёртвому, но подвижному населению Ущелья Скорби плевать на остальных, сидят в своём ущелье безвылазно. Было всем плевать. Только вот новому порядку, как я и ванговал, нужно много-много, да побольше, побольше! Да-да, та самая безудержная экспансия во все стороны. Нужны им эти богатые в прошлом выработки. Настолько нужны, что готовы платить не только за зачистку территории, но даже и за разведданные по ущелью. А что там, в ущелье, творится после потопа как-то некому рассказать. Никто так и не вернулся ни разу ни с одного «золотого» выхода.
Не знаю, как насчёт вычистить это гнездо нечисти, а вот взглянуть одним глазком – это можно! С моей-то невидимостью и влиянием на мертвяков? Дело плёвое – пришёл, увидел, бинго! Полный кошель золота! Победил. И слава! Смог там, куда другие даже смотреть посыкивали. Громкое дело? Достаточно, чтобы привлечь внимание к себе. Ну, не пристало мне бегать за Тёмными да важными! Пусть сами, бараны, идут на заклание. Или как бабочки летят на свет фонаря.
Но пока мы, бараны, прём в горы. С контролёром от администрации города и округа. Дядька-бюрократ похож на состарившегося Чижика, такой же зачитанный до посинения ботан. Со слабыми энергиями воды и воздуха в ауре. Но с близоруко прищуренными глазами под кустистыми бровями и в нелепом колпаке непонятного уже цвета и формы на голове. Чародей-чудак из детской сказки. С нами послан, как картограф. Карты «чертит» магией. Чудно!
Но мне скучно. Нежить не видать и не слыхать, пейзаж откровенно скучно-мёртвый, вари нам на глаза даже показаться боятся. Потому пристаю с подколками к тем, кто не догадался от меня «отстать» в конец колонны. Лишь старого мага подкалывать вообще бесполезно. Лишь смотрит в ответ «мудрыми» глазами. В голове его «белый шум». Совсем меня не понимает.
Да ему всё уже глубоко и далеко пофигу! Он уже давно не интересуется ничем, кроме карт и старых книг. А вот о своём деле, о картографировании, о практическом применении биоэнергетических потоков силы для картографирования и географических исследований может лекции читать часами. И пока он «читает», то впадает в какой-то транс. Не чувствует ни усталости, ни старости своей, ни голода, ни жажды. Чешет по камням, как по лужайке университета, часами подряд, ни разу не запнувшись, вещая, размахивая руками, расправив плечи, горящим взором разгоняя туман на десятки метров перед собой, автоматически сдвигая на затылок сползающий на глаза колпак Пендальфа. Главное, не прерывать его, а то скорость движения всего отряда упадёт.
Уважаю людей увлечённых. Считаю их придурочными, но уважаю. Заслушался, увлёкся. Ну, о том, что за приятной беседой, пусть и «в одно лицо» – путь короче кажется, давно известно. Тем более что если человек глубоко профессионален в своём деле, то и слушать его одно загляденье! Понимаешь, что у него, там, внутри его маленькой головы, под давно немытыми и нечёсаными волосами, под засаленным колпаком – вселенная!
И тебе эта вселенная открывается. Будто своими глазами видишь это княжество до потопа, будто лично знаешь жестоких и безжалостных правителей этих земель, что в ежовых рукавицах держали народ, знать и магов в княжестве, стальной рукой возрождали жизнь на этой земле после потопа, щедро поливая её кровью врагов и своих подданных, удобряя пашни телами павших в боях, в больших битвах и в малых стычках.
Особенно отличился патологической, болезненной кровожадностью и неадекватностью последний князь этого Дома. Собственно, потому и последний, крайний. Войско своё он угробил в боях с нежитью и в набегах на соседей, казну разорил в бесплодных, бестолково организованных воинских походах, торгашей распугал непредсказуемостью и жадностью, народ засёк до полусмерти и сгноил поборами, да бредовыми прожектами. Знать, магов и святош просто извёл под корень в «священной очистке святой родины» от Бродяг, тварей и прочей нечисти. Бродяг извели, нечисть и тварей загнали в горные ущелья и на скалы. Просто-таки залив княжество кровью и завалив телами подданных князя.
Понятно, почему новый порядок легко нашёл отклик в народных массах на этой земле. Семя Тайных Советников попало на благодатную почву. От князя и его семьи даже похоронить было нечего – порвали толпой в кровавую пыль, вывалив всем княжеством на «майдан», организованный Тайным Советом. Даже кровь с брусчатки места расправы с Княжеским Домом платками вытерли. Храня те куски тряпок, как семейные реликвии.
