Исповедь соблазнительницы - Алёна Белозерская

– Однако теперь все гораздо серьезнее. Мы оба перешли к угрозам. Остается только ждать, что за этим последует. Может, сэр Роберт намеренно привел нас к этому? От кого из нас он желает избавиться? – Ольга налила воду в стакан и сделала глоток.

– Вы преувеличиваете.

– Отнюдь. Если сэр Роберт не ставит перед собой цель постоянно сталкивать нас лбами, то почему он не передаст управление агентством кому-либо одному? Это недопустимо, когда одним и тем же делом занимается несколько человек. Я понимаю Гесса, он видит во мне угрозу своему положению. Однако не понимаю сэра Роберта, который допускает эту ситуацию.

Кемден был удивлен тем, что Ольга тонко разобралась в намерениях его босса. Но его крайне огорчило, что она поддалась эмоциям и позволила собой манипулировать.

– Мадлен Адамс в действительности приходится вам подругой? – спросил он. – Или вы просто решили разозлить Гесса, отказав клиенту во встрече с ней?

– Она моя подруга. – Ольга решила быть честной, потому что не хотела рисковать благополучием Мадлен. – И я не собираюсь ее продавать. Это означало бы поставить точку в нашей дружбе. Даже если сэр Роберт потребует, чтобы я уступила желаниям Джексона, я не стану этого делать. Возможно, мой поступок еще дальше отодвинет меня от возвращения дочерей. Но тем не менее я останусь верна своему решению.

– Не думаю, что сэр Роберт пойдет на это. Как Гесс узнал о вашей дружбе?

– Спросите об этом у него, – усмехнулась Ольга. – Очевидно, он следил за мной.

Ольга вдруг побледнела, подумав о том, что Гессу может быть известно об ее отношениях с Дэвидом. Если это так, то она слишком погорячилась, угрожая ему. Гесс непременно воспользуется этим обстоятельством, чтобы поставить ее на место.

– Советую вам отправить к мистеру Джексону только мисс Фаулс, – сказал Кемден.

– Не думаю, что Джексон согласится на это. Он был решительно настроен получить Мадлен.

– Мисс Фаулс сумеет убедить его в том, что проводить время вдвоем намного приятнее, чем втроем. Трое – это уже толпа. Я сам поговорю с Анной, думаю, что она не откажет мне в просьбе.

– Как мне вас благодарить?

Ольга подошла к Кемдену и взяла его за руку. Он отшатнулся и сделал несколько шагов назад, словно отодвинулся на безопасное расстояние.

– Вы мне ничем не обязаны, – быстро сказал он.

Ольга опустила голову, чувствуя смятение.

– Оставьте меня одну, – попросила она.

– Так он тебя отверг? – засмеялась Мадлен. – Ну, что за кретин?!

– Я не предлагала себя, – пыталась оправдаться Ольга.

– Как еще по-другому можно назвать то, что ты сделала? Это было равносильно: «Ах, мистер Кемден, возьмите меня прямо здесь! Я хочу отблагодарить вас за доброту и понимание!»

– Его действительно нужно было поблагодарить, ведь он спас тебя. Иначе пришлось бы мисс Адамс отрабатывать протекцию «Астрей» в спальне Юджина Джексона. Сварю кофе, – сказала она и вышла из комнаты.

В кухне Ольга задумалась над тем, что произошло в ее офисе. Она на самом деле ничего не предлагала Кемдену, но почему-то чувствовала себя отвергнутой. В его глазах читался ужас, когда она взяла его за руку. Это опечалило ее, неприятно было думать о том, что Кемден испытывает к ней неприязнь.

– И где кофе? – поинтересовалась Мадлен. – Да, успокойся ты. Вероятно, Кемден не захотел переступать установленные им границы. Он тебя уважает, во всяком случае, так мне кажется. Он предпочел не испытывать свое чувство к тебе на прочность. Постель все бы испортила.

– Повторяю, что я не собиралась с ним спать!

Мадлен уселась напротив Ольги и прищурила глаза.

– А если подумать? Может, ты обманываешь себя и меня заодно. Я понимаю, что иногда стыдно озвучить свои желания.

Ольга улыбнулась, так как поняла, что Мадлен намеренно ее злит. В этом была вся сущность подруги. Она любила переворачивать обычные вещи с ног на голову, выставляя их в пошлом виде. Ей доставляло удовольствие видеть смущение людей, для которых она устраивала подобные спектакли.

– Ах, Мадлен! Когда-нибудь тебе вырвут твой злой язык. Господи, до чего же несправедливо, что ты до сих пор не получила по заслугам!

Мадлен рассмеялась.

– Справедливость – это напрасно придуманное слово, – сказала она. – Его нужно удалить из лексикона всех языков мира. Ну, подумай сама. Зачем оно, если его никогда не используют в должном значении? Им просто играют, применяя для высокопарности, не более того. Если бы справедливость существовала, мы не сидели бы в этой уютной кухне за чашкой кофе, а отвечали бы за свои поступки в какой-нибудь тюряге.

– Разумеется, – согласилась Ольга. – В этом слове есть особая изюминка. Смысл, который в него вкладывают, можно трактовать по-разному. И оно не ко всем применимо.

– Еще бы! – хохотнула Мадлен. – Одни трахаются в задницу, а другим даже погадить больно. А очко-то, по сути, у всех одинаково устроено. Вот тебе и справедливость! Ты правильно заметила, что это слово требует индивидуального подхода.

Ольга поднесла руку ко рту и рассмеялась.

– Где ты нахваталась такой пошлости?! Как же мне стыдно за тебя и за то, что я дружу с хамкой!

– Великая моралистка дает мне уроки нравственности!

Ольга бросила в Мадлен полотенце. Та вскочила и, подлетев к Ольге, схватила ее за шею. Зазвонил телефон.

– Какая наглость, – засмеялась она. – Прервали на самом интересном! Я только хотела поставить содержательнице самого большого в Великобритании публичного дома фингал под глазом. Тебе следует благодарить своего спасителя, кем бы он ни был.

Ольга, смеясь, пригрозила Мадлен кулаком.

– Ольга де Койн, – сказала она в трубку.

Некоторое время она ошеломленно молчала, лишь слушала и кивала. Она взволнованно смотрела перед собой, когда положила трубку на стол.

– Это был Кемден. Гесса отстранили от дел. Теперь он не имеет никакого отношения к агентству «Астрей».

Глава 35

– Знаешь, а вы, русские, действительно особенные, – улыбнулась Мадлен. – Никогда не знаешь, что творится у вас в голове. У вас, наверное, гены мутировали и не сказали об этом остальному миру.

Ольга с удивлением посмотрела в спину Мадлен, которая направилась в ванную.

– Что в моем поведении тебя поразило?

– Мне кажется, что ты ведешь себя странным образом! – прокричала Мадлен. – Ты умело избавилась от Гесса, но я не вижу никакой радости по этому поводу. Я думала, что мы поднимем бокалы шампанского за поражение противника. Все тщетно! Создается впечатление, что ничего не произошло. Неужели победа тебя не окрылила?

– Не вижу смысла радоваться. – Ольга присела за туалетный столик и начала наносить макияж. – Гесс лишь временно повержен, и то не моими руками. Его отстранил от работы сэр Роберт, а не я.

– Ты снова подтверждаешь мои мысли о том, что у русских мозги по-другому устроены. Меня всегда удивлял тот факт, что там, где нужно плакать, вы улыбаетесь, и наоборот, когда весь мир смеется, вы печалитесь. Вы, похоже, обладаете даром особого видения ситуации.

Ольга засмеялась.

– Рациональность свойственна людям любой национальности. А ты, моя дорогая, постепенно превращаешься в шовинистку.

Мадлен вышла из ванной и подошла к столику, за которым сидела Ольга. Она посмотрела на себя в зеркало, и глаза ее удовлетворенно заблестели.

– Я не проповедую расовую исключительность, – она подмигнула себе. – Мне вообще безразлично, какого цвета кожа у человека, с которым я разговариваю. Но порой я поражаюсь тому, насколько отличается мировосприятие у людей, принадлежащих к разным национальностям.

– А тебя не смущает то, что русская дружит с немкой?

Ольга надела джинсы и застегивала пуговицы на рубашке.

– Нет, не смущает. По-моему, наши народы уже давно разобрались в своих отношениях и оговорили все разногласия. Да, между прочим, я гражданка Великобритании. Я здесь родилась, мой отец англичанин. Так что немка я только наполовину. Предлагаю прекратить разговор о расах, потому что я начинаю закипать, а это ни к чему хорошему не приведет. Но напоследок скажу, что русские – самые странные люди из всех живущих на Земле.

– Более странные, чем племена, обитающие в джунглях Амазонки? – улыбнулась Ольга.

– Естественно, – нахмурилась Мадлен. – Те голые господа – честные создания, они живут инстинктами. Убивают для того, чтобы жить, раскрашивают лица, пытаясь напугать противника, не стесняются обнаженного тела. Все просто, и не требуется напряженной мыслительной деятельности, чтобы понять их внутренний мир. Вас же, русских, невозможно анализировать. – Она внимательно посмотрела на улыбающуюся Ольгу. – Никогда не поймешь, когда вам плохо, а когда хорошо. Вы мятущиеся и поэтому непредсказуемые. Вот взять тебя, например. То рвешься в бой и сметаешь все на своем пути, но спустя несколько дней выглядишь потерянной и подавленной. Я не вижу в твоем поведении четкости и стабильности. Ты всегда разная, оттого и странная. То ранимая, то агрессивная. То нежная, то злобная. Сейчас ты рассудительна и спокойна, завтра будешь плакать и утирать сопли. Ты собираешься разорвать с Дэвидом отношения и в то же время не можешь без него жить. Объясни мне, какая ты? Я совсем запуталась и не понимаю. Иногда я даже тебя боюсь, потому что не могу предугадать, как ты себя поведешь.