Последний свидетель. История человека, пережившего три концлагеря и крупнейшее кораблекрушение Второй мировой - Фрэнк Краке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем, кто добрался до берега южнее Нойштадта, повезло больше. Эта область уже была в руках британцев, поэтому узников подбирали и отправляли в госпитали или центры по приему – для этой цели британцы реквизировали школу подводников.
По приказу британцев немецкие офицеры и солдаты должны были к шести часам собраться на центральной площади для официальной капитуляции. Освободители уже знали о невообразимой драме, разыгравшейся в море. Около семи вечера они послали корабль забрать тех, кто выжил на «Кап Арконе». Спустя несколько часов корабль вернулся в гавань. На борту было 314 изможденных, раненых, порой совершенно голых узников. Многие умерли в последующие дни от перенесенных лишений – или из-за неожиданного изобилия пищи.
Когда всех пересчитали, выяснилось, что на «Кап Арконе» выжило менее 400 человек. Пять атак и не менее 62 прямых попаданий уничтожили бывшую гордость Hamburg Süd. 1400 заключенных погибли на корабле до воздушного налета, более 4200 несчастных умерли всего за несколько часов до освобождения. «Тильбек» затонул за пятнадцать минут, имея на борту 2850 заключенных. Спастись удалось лишь пятидесяти. Роскошный круизный лайнер «Германия» также затонул во время налета. Экипаж сумел вовремя эвакуироваться. Все две тысячи заключенных на «Афине» выжили во время налета.
В операции «Большой корабельный удар» принимали участие 200 самолетов. Для союзников это была чрезвычайно удачная миссия. Лишь один самолет был сбит вражескими пушками. Пилот на парашюте благополучно приземлился юго-западнее Нойштадта. 23 германских корабля были полностью уничтожены, а 115 так сильно повреждены, что не могли выйти в море.
В британском донесении от 3 мая говорилось:
В ходе блестяще выполненной операции девять самолетов 198-й эскадрильи уничтожили корабль водоизмещением 12 000 тонн и грузовой корабль водоизмещением 1500 тонн. По донесениям, когда самолеты покидали район, 12 000-тонный корабль пылал от носа до кормы. Учитывая погодные условия, можно предположить, что вода сегодня была очень холодной.
Ни слова о семи тысячах погибших узников.
А Вим? Он греб и греб изо всех сил – усерднее, чем на своей лодке по Амстелу или каналам Амстердама. Он не думал ни о чем, погрузившись в ритмичные движения. Когда уже был виден пляж, он потерял сознание. В себя он пришел, когда кто-то укрыл его одеялом, а под ногами он почувствовал песок. Каждая волна в каком-то дьявольском цикле выбрасывала на берег новые тела. Вим никогда не смог забыть эту жуткую картину. Звуки моря были для него мучительны. Все его тело сотрясла сильнейшая дрожь. А потом все вокруг померкло.
27
Молитвы услышаны
Нойштадт, Германия, – Амстердам,
май 1945 года
Первое, что он почувствовал, придя в сознание, это мягкое прикосновение руки к плечу. Мужчина, который закутал его в одеяло, указал на каменное здание на берегу и сказал, что там полевой госпиталь. Ему нужно идти туда – только перейти улицу.
Было холодно, но Вим замер. Все его тело содрогалось. Он не мог мыслить трезво; его захлестывали смешанные чувства. Взяв себя в руки, он побрел к госпиталю. Немцы оборудовали старую школу на окраине города под госпиталь для раненых солдат, которые нуждались в лечении, но не в экстренной помощи.
Внутри он увидел только немецких солдат. Это его мгновенно насторожило. Санитар дал ему рубашку и белье и повел в палату с нарами. Все нижние полки были уже заняты. Вим с трудом взгромоздился на пустую верхнюю полку. Он потерял счет времени, но, судя по часам, было шесть вечера. Его укрыли одеялом, он согрелся и задремал. И уже через час почувствовал себя значительно лучше.
В палату вошли два человека и направились прямо к немецким офицерам. Вим насторожил уши. Заговорят ли они по-английски? Он сел и не поверил собственным глазам. Британские офицеры отдавали немцам приказы. Британцы! Их освободили. Вим не мог поверить.
Он был свободен. Война кончилась.
Немецким офицерам было приказано покинуть школу и передать госпиталь британским солдатам. Вим не сразу это осознал. Он лежал и думал целых десять минут. Он смотрел в потолок, и его одолевали сомнения. Что ему делать? Остаться здесь и набираться сил или попытаться как можно скорее добраться до дома? Санитары раздавали хлеб немецким солдатам, лежащим в полевом госпитале. Виму ничего не дали. Когда он спросил, нельзя ли ему что-нибудь поесть, ему ответили, что питание предназначается только для солдат. А он не солдат.
Решение было принято мгновенно. Он ни секунды дольше не останется в этой стране. Нужно уходить отсюда как можно быстрее. Он спросил у пожилого солдата, лежавшего на нижней полке, можно ли позаимствовать его одежду, чтобы раздобыть немного еды. Этот солдат потерял ногу и не мог вставать. Он пробормотал лишь, что Вим должен сразу же все вернуть. Вим натянул серые армейские брюки и синий свитер. Чуть дальше он позаимствовал пару ботинок – далеко не лучших. Ботинки были все в дырах, подошвы отклеились. Похоже, вермахт стал не тем, что раньше.
Все еще пошатываясь, он сделал первые шаги по германской земле как свободный человек. Он шагал по улице, которая шла параллельно морю, туда, где он выбрался на берег. Только тогда он понял, что не представляет, куда делись его товарищи по плоту. Но достаточно было взглянуть на берег, чтобы понять – это не то место, где он должен быть. Вдали он видел дымящуюся и лежащую на боку «Кап Аркону». Берег был завален обломками и трупами.
Он пошел к центру города. Мимо проехали два танка с британскими солдатами. Вим приветствовал их поднятым сжатым кулаком. Он широко улыбался. Британцы ему ответили. Солдаты со второго танка дали ему сигареты и шоколад. Настоящее состояние! Шоколад он сразу же съел, а сигареты сунул в карман брюк и зашагал в порт. В порту было оживленно. Повсюду он видел следы войны. Клубы черного дыма поднимались над тонущей «Афиной». Никто не обращал внимания на валявшиеся на набережной трупы женщин и детей.
Британские танки и бронетранспортеры заняли стратегические позиции, но город по-прежнему кишел полицейскими, солдатами, моряками и фольксштурмистами. Все они были напряжены и бледны как смерть. Вся бравада слетела с них. А среди них ходили веселые, смеющиеся и распевающие песни люди – по большей части бывшие заключенные. В углу площади британские солдаты поставили к стенке группу эсэсовцев. Немцы стояли лицом к стене, подняв руки.
Двери магазинов были распахнуты, окна разбиты. Узники и жители Нойштадта ходили по улицам с коробками с продуктами. Все магазины и склады были разграблены, и все съестное вынесено.
Вим видел людей, которые тащили целые головки сыра. Люди просто раздавали на улицах хлеб и сыр, и Вим устроил себе настоящий пир. Ему досталась даже банка концентрированного молока. Сначала он хотел сдержаться, но потом выпил ее в несколько больших глотков.
На дальних улицах все еще звучали отдельные выстрелы. Когда он пришел на центральную площадь, сотни бывших узников плясали вокруг британских танков. Танец скелетов в полосатых костюмах. Кто-то падал на колени и благодарил Бога. Британские солдаты раздавали сигареты и еду. Бывшие узники сжимали руки своих освободителей, не в силах сдержать радости.
Вим наткнулся на голландца, с которым познакомился в Нойенгамме. Тот спросил, не хочет ли Вим вместе с ним пойти в центр по приему, расположенный в школе подводников в центре города. Вим поблагодарил, но пошел дальше. Чего он искал? Куда он мог пойти? У него не было ни документов, ни паспорта, он весил меньше сорока килограммов, он был покрыт паразитами, был грязен и неухожен, но что-то гнало его вперед. Он хотел уйти отсюда. Он шел мимо русских и поляков, мимо французов и бельгийцев. Увидев, как кто-то бежит по улице, он напрягся
