Отель - Артур Хейли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Странно, – сказал он, медленно поворачивая стакан в руке, – но у меня некоторое время назад вдруг появилось такое чувство, будто случившееся, несмотря на весь ужас, как-то сблизило нас!
Это было сказано явно с намерением заключить мир, и герцогиня заколебалась. Для нее разговор с Огилви тоже был унизительным и тягостным.
Где-то глубоко внутри у нее тоже возникла жажда покоя.
И все же она не могла пересилить себя и пойти на примирение с герцогом.
– Если даже и так, – сказала она, – то я этого не почувствовала. – И не без яда добавила:
– Во всяком случае, сейчас не время для нежностей.
– Вы правы! – И точно слова супруги были сигналом, снимавшим запрет, герцог одним духом допил виски и снова наполнил стакан.
Герцогиня бросила на него испепеляющий взгляд:
– Была бы вам очень признательна, если бы вы, по крайней мере, сохранили ясность сознания. Полагаю, мне самой придется иметь дело с банком, но может понадобиться ваша подпись на документах.
Уоррену Тренту предстояло выполнить две добровольно взятые на себя миссии, и обе были ему неприятны.
Во-первых, предъявить Тому Эрлшору обвинение, с которым выступил против него накануне Кэртис О'Киф. «Он беззастенчиво обирает вас, – сказал магнат о старшем бармене. – И, судя по всему, уже давно».
О'Киф сдержал слово и подкрепил свое обвинение документом.
Утром, в начале одиннадцатого, некий молодой человек, который назвался Шоном Холлом из корпорации отелей О'Кифа, вручил Уоррену Тренту докладную на семи страницах, составленную на основе наблюдений, – с фактами, датами и даже указанием точного времени. Человек, доставивший этот доклад лично Уоррену Тренту в его апартаменты на пятнадцатом этаже, был явно смущен. Владелец отеля поблагодарил его и тут же сел читать документ.
По мере того как Трент читал, выражение лица его становилось все мрачнее. В отчете разоблачались не только махинации Тома Эрлшора, но и других служащих, которым Трент доверял. Особенно неприятным было то, что его обманывали главным образом те работники, которых он вообще не считал необходимым проверять, а некоторых – как, например, Тома Эрлшора – даже считал своими личными друзьями.
Было также очевидно, что в масштабе всего отеля эти хищения приводили к более значительным убыткам по сравнению с указанными в отчете.
Внимательно прочитав отпечатанные на машинке страницы. Трент аккуратно сложил их и спрятал во внутренний карман пиджака.
Трент понимал, что, если бы поддался первой реакции, его ярость не знала бы предела и тогда он стал бы изобличать и карать одного за другим всех тех, кто обманул его доверие. От такого поступка он мог бы даже получить некоторое, хоть и грустное, удовлетворение. Но чрезмерный гнев в последнее время оставлял у него чувство опустошенности. Надо самому лично, лицом к лицу встретиться с Томом Эрлшором, решил он, и больше ни с кем другим.
Этот отчет, думал Уоррен Трент, оказался полезным, по крайней мере, в том, что освободил его от всяких обязанностей по отношению к служащим. До вчерашнего вечера, размышляя о «Сент-Грегори», Уоррен Трент всегда помнил о своем долге перед преданными ему подчиненными. Теперь же, убедившись в их нечестности, он был свободен в своих действиях.
И как результат перед ним открывалась возможность, которую до этого он старался избегать, а именно: распорядиться отелем так, как он сам сочтет нужным. Но даже и теперь такая перспектива казалась ему в высшей степени отталкивающей, и именно поэтому он решил сделать то, что ему было менее неприятно, – до конца выяснить отношения с Томом Эрлшаром.
Бар «Понталба» находился на первом этаже отеля и сообщался с вестибюлем через украшенные бронзой и кожей двустворчатые двери, которые вращались в любую сторону. Три застланные ковром ступеньки вели в помещение, где были расставлены столики и удобные мягкие кресла, а также находились отдельные кабины.
В отличие от других баров и коктейль-холлов «Понталба» был ярко освещен. Завсегдатаи могли видеть друг друга и весь бар, напоминающий по форме букву "Г". Перед стойкой бара высилось около десяти табуретов с мягкой обивкой – для посетителей, пришедших в бар в одиночестве. Эти табуреты вращались, что позволяло людям обозревать весь бар.
Было без двадцати пяти двенадцать, когда Уоррен Трент вошел в бар «Понталба». Зал был почти пуст, если не считать молодой парочки в одной из кабин да двух мужчин со значками участников конгресса, которые негромко беседовали за столиком у дверей. Приток посетителей ожидался лишь минут через пятнадцать, когда наступит время ленча, и уж тогда Тренту навряд ли представилась бы возможность спокойно все выяснить. Но ему, решил владелец отеля, хватит и десяти минут для того разговора, который он намеревался провести.
Официант, заметив хозяина, ринулся было к нему, но тот движением руки дал понять, что не нуждается в его услугах. Том Эрлшор стоял за стойкой бара спиной к залу и сосредоточенно рассматривал таблицу в газете, разложенную на кассовом аппарате. Уоррен Трент решительно прошел через зал и сел на табурет у стойки. Теперь ему хорошо было видно, что старший бармен изучает бюллетень скачек. «Значит, вот куда уплывают мои денежки», – подумал Уоррен Трент.
Эрлшор резко повернулся – на лице его отразился испуг, тотчас сменившийся легким удивлением, а затем и показной радостью.
– Ах, мистер Трент, так ведь можно человека и на тот свет отправить.
– Он проворно сложил бюллетень и сунул в задний карман брюк. Его испещренное морщинами лицо и обрамленное, как у Деда Мороза, бахромой седых волос вокруг лысой макушки, расплылось в улыбке. «Почему я раньше не замечал, что улыбка у него такая заискивающая?» – подумал Уоррен Трент.
– Давненько вы к нам не заглядывали, мистер Трент.
– А ты хотел бы, чтоб было иначе?
Эрлшор помедлил, прежде чем ответить.
– Почему же?..
– Я, например, считал, что, когда человека не беспокоят, это ему только на руку.
Еле заметная тень промелькнула по лицу старшего бармена. И он принужденно рассмеялся.
– Вы всегда любите пошутить, мистер Трент. Но раз уж вы заглянули сюда, я сейчас вам кое-что покажу. Давно собирался подняться к вам в кабинет, да все никак не было времени. – Эрлшор открыл ящик под полками, достал конверт и вынул цветную фотографию. – Это Дерек – мой третий внук.
Здоровый растет чертенок, весь в мать, а все благодаря тому, что вы для нее сделали. Этель – вы, конечно, помните, так зовут мою дочь, – часто спрашивает про вас, всегда посылает вам приветы, как и вся моя семья. – Он положил фотографию на стойку бара.
Уоррен Трент взял снимок и, даже не взглянув на него, тут же вернул назад Эрлшору.
– Что-нибудь случилось, мистер Трент? – в замешательстве спросил Том Эрлшор. И не получив ответа, добавил:
– Может быть, смешать вам коктейль?
Трент было отказался, но передумал:
– Джина с шипучкой.
– Слушаю, сэр! Сейчас будет готов! – Том Эрлшор быстро взял с полок нужные бутылки. Наблюдать за его работой всегда было удовольствием.
Обычно, принимая у себя гостей, Уоррен Трент вызывал Тома Эрлшора обслуживать их, главным образом, чтобы похвастать искусством своего бармена, чья техника в приготовлении коктейлей не уступала их вкусовым качествам. Вот и сейчас тот с блеском продемонстрировал свое искусство и, в последний раз высоко взмахнув миксером, поставил напиток перед хозяином.
Уоррен Трент отхлебнул и удовлетворенно кивнул головой.
– Угодил? – спросил Том Эрлшор.
– Вполне, – ответил Уоррен Трент. – Ничуть не хуже тех, что ты обычно готовишь. – Взгляды их встретились. – Мне особенно приятно сказать тебе это, Том, потому что это твой последний коктейль в моем отеле.
Смущение бармена сменилось явным испугом.
– Вы, конечно, это не серьезно, мистер Трент. Вы не могли сказать такое всерьез.
Пропустив мимо ушей эти слова, хозяин отодвинул стакан.
– Зачем ты это делал, Том? Почему именно ты – из всех моих служащих?
– Клянусь богом, я не понимаю…
– Не обманывай меня, Том. Ты и так слишком долго меня обманывал.
– Я же говорю вам, мистер Трент…
– Брось врать! – резкий окрик разорвал тишину зала.
Мирный говор за столиками смолк. По тому, как тревожно забегали глаза старого бармена, Уоррен Трент понял, что за его спиной все повернулись в их сторону. Он почувствовал, как гнев, которому он не хотел давать воли, захлестывает его.
Эрлшор судорожно глотнул.
– Прошу вас, мистер Трент. Ведь я работаю здесь уже тридцать лет. И вы никогда не говорили со мной в таком тоне. – Голос его был еле слышен.
Уоррен Трент достал из внутреннего кармана пиджака докладную, подготовленную людьми О'Кифа, перевернул две страницы и, закрыв рукой часть текста на третьей, рявкнул:
– Читай!
Эрлшор нащупал очки, надел их на нос. Руки его дрожали. Он пробежал глазами несколько строчек и остановился. Затем бросил взгляд на Уоррена Трента. Теперь в его глазах уже не было оскорбленного изумления. Только животный страх загнанного зверя.