Режиссер твоего завтра (СИ) - Орлан Нари

Он перехватил мою руку и с силой сжал запястье. Ладонь сразу же онемела. Я дернулась, но не высвободила руку ни на миллиметр.

— Зачем же ты себя почем зря насилуешь? — Его голос потеплел, но в него закрались язвительные нотки. Которые жутко бесили меня.

— Потому что я не хочу быть очередной девчонкой, которой ты поиграешься и бросишь! Сколько времени пройдет, прежде чем я тебе наскучу? Неделя, в лучшем случае две? Неважно. Я не хочу потом по крупицам собирать разбитое сердце.

Я боюсь боли расставания. Боюсь сойти с ума, как Мартин.

Хватка на руке ослабла. Запястье выскользнуло, кровь хлынула в занемевшую ладонь, принося с собой жар и покалывание. Я потупилась, растирая руку.

Сейчас мы окончательно поругаемся. Что я могу требовать от человека, которому все девушки в итоге надоедают. Он даже не понимает, что такое чувства. Какого черта меня угораздило именно в него влюбиться?

Сильные руки осторожно легли на мои плечи и, нежно скользнув по лопаткам, заключили в объятия. Я прижалась щекой к твердой груди, в которой отчаянно быстро колотилось сердце. Даже мое, казалось, никогда так быстро не стучало. Дурманящий запах и тепло мужского тела стремительно прогоняли печальные мысли. Неужели для счастья так мало надо? Пусть оно лишь мимолетно и подрагивает из-за вопроса «почему», хотелось сохранить о нем память навеки.

Еле слышный, непривычно робкий голос рассеял тишину:

— Вообще-то, я не мастер такое говорить, но… Ты не похожа на тех девушек, с которыми хочется просто поиграться и разбежаться. Ты похожа на тех, с которыми хочется раз и навсегда. То есть… гм… я постоянно думаю, где найти повод остаться с тобой рядом подольше. И я не про две недели.

От возмущения, я вскинула голову и слегка отстранилась, насколько позволяли объятья.

— А вот приятелю ты говорил, что совершенно о другом думаешь!

— Это само собой разумеется. — Я различила в темноте очертания его соблазнительной улыбки. — Как я могу хотеть остаться рядом, и не хотеть тебя?

Щеки вмиг вспыхнули. А с ними что-то тягучее разлилось внизу живота. Объятья, в которых мне еще несколько секунд назад было спокойно и комфортно, внезапно обожгли близостью.

— Знаешь, есть такое слово. Называется отношения, — заговорила, пытаясь оттолкнуть от себя Рому. Не то в кольце его рук плохо соображаю и принимаю все слова на веру. — Знаешь, как делается? Парень предлагает понравившейся девушке встречаться, потом они ходят на свидания, он ухаживает за ней. Дальше дело доходит и до… того самого.

— Издевательство чистой воды. — Рома резко придавил меня к себе, так что дыхание перехватило. — Я и так непозволительно долго терплю. Еще немного — и действительно тебя изнасилую. — Его рука спустилась по спине к краю футболки и властным движением стиснула ягодицы. Он с шумом вдохнул воздух, прижимая меня ближе к своим бедрам, где я ясно почувствовала твердое и большое подтверждение его слов.

Волна жара прокатилась по телу, груди налились тяжестью, а внутри меня пробуждалось опьяняющее желание разрешить Роме делать со мной все, что он хочет. О боже мой…

Он завернул за ухо прядь волос и, наклонившись к нему, произнес пленительным шепотом:

— Предлагаю сделать рокировку. После того как мы одержим победу и сможем спокойно передвигаться по городу, добавим романтики в наши отношения. А сейчас исполним несколько желаний друг друга.

Казалось, я сию секунду взорвусь от переполняющих меня незнакомых ощущений, разорвусь, теряясь в сомнениях. Растаю окончательно, окутанная горячими объятиями. Мысли рассыпались, волнение перехватило горло, я лишь могла рвано дышать.

— Что ты хочешь? Может, это?

Рома ласково перебросил волосы мне за спину, прикоснулся губами к нежной коже шеи и принялся оставлять на ней чувственные, влажные поцелуи, которые дарили настолько сладкое удовольствие, что хотелось наслаждаться ими до тех пор, пока рассудок напрочь не оставит меня.

— Или, может, это?

Продолжая целовать и прижимать к себе одной рукой, Рома прокрался ловкими пальцами под резинку трусиков и, раздвигая ягодицы, потянулся туда, куда я еще никого не пускала. Даже рукой. Напряжение тисками сковало тело.

— Расскажи, как ты представляла свой первый раз?

Только его палец добрался туда, где было так жарко и влажно, что-то вынудило меня отпрянуть. Я с легкостью выскользнула из объятий и отступила к стене.

— Нет, нет. Не могу… — Голова захмелела, глаза судорожно искали в темноте путь к спасению. Не поздно ли отступать? Я обхватила себя руками, борясь с дрожью. Зря вообще согласилась. Хотя стоп. Ни на что я не соглашалась. Это Рома, обольстительный засранец, сделал все, чтобы у меня слова не получилось вымолвить от избытка неизведанных ощущений.

К ногам упала футболка. Я не решилась глянуть в сторону, откуда послышался скрип расстегиваемой молнии. Там Рома наверняка уже избавлялся от джинсов, если не от боксеров. Мои же пальцы нещадно терзали край футболки, натягивая ее все ниже. Так растерянно, неловко, скованно еще никогда себя не чувствовала. Машинально кусала губы, хотя прежде не замечала за собой такой привычки. Какая-то неприятная истома прожигала кожу на шее, где еще минуту назад меня пьянили поцелуи. Все потому что до одури хотелось, чтобы его губы вернулись.

Настойчивые пальцы попробовали выдернуть из моих рук край футболки, но я отступила, пряча глаза, смотря куда угодно, только не на обнаженное передо мной тело.

— Малышка, не волнуйся, слышишь? — Он ласково привлек меня к себе, убрал волосы с лица и аккуратно приподнял мою голову за подбородок. — Я не сделаю больно. И обещаю, что тебе очень понравится.

Безумно хотелось верить. Хотя даже сейчас, если честно признаться и отбросить сковывающий страх, мне дико нравились его прикосновения. Я теряла голову только от одной мысли: а ведь, когда я расслаблюсь, может быть еще лучше.

Рома накрыл мои руки своими и разжал пальцы, стискивающие край футболки. Я не сводила глаз с ранки на губе, искренне жалея о своем поступке. Потянулась к ней рукой и слегка прикоснулась подушечкой пальца к здоровой половинке губы.

— Болит?

— Нет, — усмехнулся Рома.

— Прости…

— Ничего страшного. — Его улыбка стала шире. — Тем более я уже придумал, за какое место покусаю тебя. — С этими словами он потянул мою футболку вверх.

Он успел стащить ее прежде, чем страх обнажиться заставил меня отступить и не дать себя раздеть. Когда волосы рассыпались по плечам, я невольно сложила руки на голой груди, прикрываясь, но понимая: пути назад нет.

— Обними меня за шею. — Рома мягко распутал мои руки и направил их вверх. Нервная дрожь с каждой секундой пробирала меня все сильнее. Ее отчаянно прогоняло желание отдаться, но она возвращалась вновь. И сейчас она стала жгуче-пронзительной — я обвила руками шею Ромы, и он, впиваясь в губы жадным поцелуем, прижал меня к себе.

Наши обнаженные тела соприкоснулись: его, крепкое, мускулистое, такое горячее, и мое, изящное, нежное, и столь хрупкое в его руках. Еще, еще, еще! Как же чудесно было прижиматься к нему, когда нас не разделяла ткань! Я лишь слегка сильнее прижалась к Роме, желая быть еще ближе, и он сковал меня в настолько пылких объятьях, что из моей груди вырвался полустон-полувздох.

Рома подхватил меня под бедра, и я инстинктивно обхватила его ногами. До кровати несколько метров, которые он преодолел за две секунды. Спина опустилась на прохладный шелк простыней, а сверху меня прижало тяжелое тело.

Сердце трепыхалось где-то в горле, будто осознавало всю необратимость момента. Мои ноги, разведенные под Ромой, своей недвусмысленной позой сейчас смущали сильнее, чем прежде. Кроме того, во внутреннюю поверхность бедра кое-что настойчиво упиралось.

Мне любопытно, но немного боязно, было взглянуть. И лишь чуть-чуть хотелось прикоснуться.

— Если будешь послушной девочкой, я тебя многому научу, — прошептал Рома на ухо, едва дотрагиваясь до него губами. — Будешь послушной?