Последнее правило стрелка - Сергей Мусаниф

— Это утешает, — сказал Джек. — Учитывая, что я не рассчитываю прожить несколько тысяч лет.

— Никто не знает, сколько он проживет, — философски заметил Мерлин. — Горыныч, ты там как?

— Нормально, — раздался голос из-под земли. — Только сыро и скучно.

— Потерпи до темноты, а там мы что-нибудь придумаем, — сказал Мерлин. — Мне бы только твоих приятелей найти…

— А чего их искать? — Одно из серых, обгорелых бревен, в изобилии валявшихся на земле, превратилось в Горлума. — Они в районной больнице на процедурах. Скоро выпишутся.

— Когда-нибудь твоя привычка подкрадываться выйдет тебе боком, — заметил Мерлин.

Джек улыбнулся. Он давно заметил диверсанта из Средиземья, но не подавал вида, потому что не знал, в каких отношениях находятся Горлум и Мерлин. Однако, судя по их беседе, отношения были вполне цивилизованными.

— Я дам вам адрес больницы, Мерлин, — сказал Горлум. — А ты, стрелок, можешь пойти со мной. Гарри валяется в соседнем доме.

— У девушки? — спросил Джек.

— Как ты догадался?

— Интуиция.

Огненная стена.

Огненный смерч.

Заклятие Владык.

Белое марево.

Гробницы времени.

Квентин Тарантино встает не с той ноги.

Адская мясорубка.

Последний крик Мерлина Мэнсона.

Смертельное кружево.

Вопль Витаса.

Бритва Черной Смерти.

Грязные носки Эда Банди.

Железный занавес.

Горлогориус обрушивал на Черного Стрелка одно смертельное заклинание за другим. Вокруг кипела и взрывалась земля, вырастали ледники, железные лезвия разрезали воздух, кружили чудовищные тени и сменялись эпохи.

В свое время каждое из этих заклинаний выигрывало войны, уничтожало армии и стирало с лица вселенной целые страны. Но Черный Стрелок упрямо шел вперед, не обращая на потуги Горлогориуса никакого внимания, чем привел могущественного волшебника в ярость.

Увы, гнев не прибавляет волшебникам силы.

Горлогориус так ничего и не добился и вернулся в свою башню в крайне подавленном состоянии.

— Не вышло, — констатировал Бозел. Для определения этого нехитрого факта ему хватило одного взгляда.

— Не вышло, — сказал Горлогориус. — И ты этим не очень-то удивлен.

— Я думал, а вдруг получится, — сказал Бозел. — Но, видимо, чудес все-таки не бывает. Странно, да? Мы живем в выдуманном кем-то мире, полном волшебников вроде тебя и волшебных тварей вроде меня, мы практикуем магию по поводу и без, а чудеса, настоящие чудеса, все-таки не случаются. Дурацкая жизнь.

— Ты знаешь что-то, чего я не знаю? — спросил Горлогориус.

— Если верить твоему коллеге Негориусу, то в нашей вселенной стрелки являются куда более важными персонами, чем волшебники. Поэтому ты ничего не можешь сделать с Черным Стрелком. Это разборка высшего уровня, и ты к ней не допущен.

— Разборка кого с кем? В нашем мире стрелков больше не осталось.

— Но один стрелок все-таки существует. Иначе этого черного типа не было бы и в помине.

— Джек? — уточнил Горлогориус.

— Именно, — сказал Бозел. — Черный Стрелок — это проклятие, которое тебе неподвластно, и снять его можно только одним способом — принеся ему кровавую жертву. В связи с этим возникает любопытный вопрос: готов ли ты пожертвовать последним служителем револьвера? Готов ли ты предать человека, сделавшего для тебя столь многое?

— Не дави на меня, дракон. Разве ты сам ему ничем не обязан?

— Обязан, не обязан… Какая разница? Решение принимаю не я.

— Поэтому ты так легко об этом рассуждаешь, — сказал Горлогориус.

— Теоретизировать всегда легко, — согласился Бозел. — Казалось бы, выбор прост. На одной чаше весов — только один человек, на другой — вся вселенная. Принести в жертву одного и спасти всех… Какая заманчивая идея.

— Может быть, никакой жертвы не будет. Вдруг Джек окажется способен с ним справиться?

— Раньше я не замечал за тобой склонности к самообману. Черный Стрелок убил всех, он убивал их поодиночке и группами. Никто не мог ему противостоять. — Сидя в кабинете Горлогориуса, Бозел не терял времени даром и узнавал последние новости из докладов младших волшебников, которые (доклады, не волшебники) в художественном беспорядке валялись вокруг стола Горлогориуса.

— Но Джек — последний, — возразил маг. — У последнего всегда больше шансов.

— Значит, ты уже выбрал?

— Выбора нет. Ты сам сказал, жизнь одного человека против существования вселенной. Я уже принимал такие решения, и не раз.

— И как ты спишь по ночам? Кошмары не мучают?

— Если бы вселенной требовалась моя жизнь, я отдал бы ее не колеблясь.

— А я бы еще подумал, — сказал Бозел. — На кой черт мне сдалась вселенная, в которой не будет меня?

Есть старый анекдот.

Человек приходит к психиатру и жалуется на постоянные стрессы на работе.

— И кем же вы работаете? — спрашивает психиатр.

— Я работаю сортировщиком апельсинов, — отвечает человек. — Я стою рядом с желобом, по которому сыплются апельсины. Я должен складывать большие апельсины в одну коробку, средние — в другую и совсем маленькие — в третью.

— И что же здесь такого нервного? — удивляется психиатр.

— Как же вы не понимаете, доктор? Ведь целый день я должен принимать решения, решения, решения…

К чему здесь этот анекдот?

Люди делятся на две категории. Одни способны принимать решения, а другие позволяют делать это за них людям из первой категории.

Топ-менеджеры получают гигантские оклады вовсе не за то, что лучше других разбираются в производственном процессе своей компании или лучше других умеют продавать свой товар. Нет, им платят именно за умение принимать решения, глобальные решения, влияющие на всю корпорацию. А для того чтобы производить и продавать продукцию, существуют свои специалисты.

Проблема принятия важных решений состоит в том, что каждое решение касается не только того человека, который его принимает. Если человек решает бросить курить, он может прожить лишних десять лет и сделать то, на что у курящего не хватило бы времени, что не может не отразиться на его близких. А если человек решит пустить себе пулю в лоб, это не только прервет его жизнь, но и наверняка расстроит кого-то, кому этот человек очень дорог.

Принимая решение, человек берет на себя всю ответственность, которую это решение повлечет. Волшебники знают об этом гораздо больше остальных.

Горлогориус занял свое положение вовсе не благодаря тому, что он бегал от ответственности.

Гарри обратил внимание, что чем больше он общается с Ириной, тем больше она ему нравится. Разговаривать с ней было легко. Гарри не мог припомнить ни одной особы противоположного пола, с которой он бы сразу нашел общий язык.[26]

Он даже временами забывал, что разговаривает с женщиной, до того ему было свободно. Если учесть, что Гарри был волшебником, это весьма показательный пример. Волшебники всегда очень неловки в отношениях с противоположным полом.

Гарри выложил Ирине все.

Он рассказал о Горлогориусе и самом первом задании, о том, как это задание оказалось всего лишь репетицией перед сумасшедшей гонкой за артефактами, рассказал о Джеке и о том, сколько раз стрелок спасал ему жизнь, рассказал ей о Бозеле, ставшем героем поневоле, об Илье Муромце, который добровольно присоединился к их отряду, о людях и нелюдях, которых Гарри встретил уже на Земле. Он прерывал свой рассказ только для того, чтобы выпить чая, съесть бутерброд и сотворить очередное целительное заклинание. К вечеру его тело было восстановлено до прежнего среднего уровня, но он совсем обессилел. И еще у него отваливался язык.

Вдобавок с молодым волшебником творилось что-то странное.

Впервые в жизни ему хотелось прикоснуться к другому человеку, просто потрогать, подержать за руку, может быть, даже поцеловать. И ему показалось, что возникшее притяжение взаимно, и Ирина будет совсем не против, если сейчас он накроет ее ладонь своими пальцами, только он все равно боялся это сделать, и…

— Все-таки странно, что мы с тобой встретились, — сказала Ирина. — Я имею в виду, во второй раз. В Москве живет двенадцать миллионов человек, ну какие шансы, что двое столкнутся между собой дважды? Да еще и в разных местах, одно из которых удалено от другого почти на сотню километров?

— Шансы просто огромные, — сказал Гарри. — Ибо, как я уже утверждал раньше, это судьба.

— Умом я понимаю, что ты несешь какой-то бред, — сказала Ирина. — Но мне почему-то хочется тебе верить. Не подумай, что я говорю это каждому волшебнику, который валяется в моей постели с переломанными ногами, но ты мне нравишься, Гарри.

Сердце молодого волшебника забилось так часто, что могло выскочить из груди и запрыгать по комнате, отскакивая от стен и потолка, как теннисный мячик.