Обретение Рая - Евгений Сартинов

Может кошка что и ответила хозяйке, но на экране в этот момент поднялась дикая пальба. Боб всеми своими восьмью ногами-руками отстреливался от прыгающих мухоморов с Альфа Центавра, прикрывая своим волосатым телом визжащую от ужаса Долли. Да и в голове у меня стояла примерно такая же пальба, так что я плюхнулся в свое средневековое кресло без спинки, отцепил надоевший тяжеленный меч, и, стянув с помощью киборга-оруженосца свои сапоги из козлиной шкуры, завалился стать на лежанку покрытую медвежьей шкурой.

Весь ужас создавшегося положения я понял через месяц, когда по дому уже бродила орда разговаривающих кошек. Сначала это меня не сильно волновало, раньше мяукали, теперь трещат как сороки — какая разница! Меня даже позабавил их гундосый говорок. Но однажды по возвращению после длительного похода я, весь горя желанием, проследовал к жене в спальню… Как можно заниматься любовью, если в полуметре от тебя сидят с десяток зрителей во всю комментирующих происходящие события?! У меня создалось впечатление, что вместо спальни я по ошибке попал на стадион, не хватало только скандированья зрителей: «Шайбу- шайбу»! или «Мазила»!

— Все-таки у них это слишком неэстетично, да ведь, Эмма? — прошипела толстая черная кошка, поблескивая в полумраке тусклыми желтыми глазами.

— Да, темперамент хозяина оставляет желать лучшего. Толи дело мой любимый Диего, следы его зубов до сих пор остались на моей холке, хотя прошла уже неделя, — томно промяукала противным голосом ее соседка, трепанная матронесса сиамской породы.

— Да, и результатов ни каких. Толи дело я, котят приношу каждые три месяца, — скалила зубы третья пушистая тварь.

После таких разговоров не то, что всякое желание пропадет, вообще можно остаться импотентом! С норманской руганью я соскочил с гравитопостели и мечом расшугал всю свору по углам. После этого я мысленно велел киберпривратнику запереть дверь спальни и обернулся к слегка растерянной Элен. Больше всего меня задели слова последней кошки. Будь моя воля, у нас за десять лет было бы уже не меньше и детей. Но Элен, как и все современные женщины, до смерти боялась процедуры продолжения рода. Чудеса медицины дошли до того, что ей бы не пришлось даже вынашивать ребенка, все происходило в специальном инкубаторе. Так что ни каких мучительных родов, просто получайте через девять месяцев готового ребенка. Так появились на свет и я, и Элен. Но она боялась даже этого, уже готового ребенка. Ей не нужно было стирать пеленки, или менять памперсы. На это были специальные няньки-киборги. Оставалось только одно — неизбежное ограничение свободы времяпровождения. Надо было заниматься с ребенком, хотя бы раз в день интересоваться, как он ел и как себя чувствует. Современные женщины не хотели и этого.

— Ну, слыхала!? — прорычал я — Это кто ничего не может, у кого ни каких результатов?! Я хочу ребенка!

— Джо, ты с ума сошел! — взвизгнула Элен. — Я не хочу гробить свою жизнь в столь раннем возрасте. Еще лет двести я хочу прожить для себя, а потом выполнить свой родительский долг.

— Но почему ты не можешь это сделать сейчас?! Мне нужен верный оруженосец для моих походов!

— Ты, наверное, забыл, что по плану, утвержденному Верховной комиссией, у нас должна быть дочь, — напомнила Элен.

— Ну и что? Сделаешь дочь для себя, а потом сына для меня.

Элен с мистическим ужасом посмотрела на меня.

— Как ты можешь такое говорить? За последние триста лет только две семьи решились на такой подвиг.

— Да, и одни из них Берг, настоящий викинг.

— Да-а! А ты посмотри на его жену! — вскричала Элен. — Ей еще двухсот нету, а она выглядит на все четыреста! Ты этого хочешь!? Я всегда чувствовала, что ты меня не любишь!..

Затем последовала такая истерика, что я ушел из спальни злой как тысяча акул. В ту же ночь у меня родилась одна грандиозная идея. Может она так бы и осталась бы просто идеей, но эти кошки… Ей богу, они виноваты сами! Наше с Зевсом существование в доме становилось все более невыносимым. Если раньше, во время обеда эти твари просто терлись под ногами и заглядывали в глаза, то теперь каждый прием пищи превращался в настоящую пытку.

— Смотри, уже вторую куриную ножку обгладывает, троглотит, — комментировал мою трапезу черный кот с белым воротником, по моему это и был тот самый Диего, которому я, по мнению кошки, кое в чем и в подметки не годился.

— И ведь не подавиться, скотина, — поддержал его второй сатрап, серый в полосочку. Заполучив, все-таки, вожделенную косточку, они тут же принимались по новой меня хаять.

— Обглодал-то как чисто, будто собака! — урчал один кот другому.

— А, что хозяин что пес, все одной породы — дворняги.

Ну, и как после таких слов было не запустить в них тарелкой! А Элен обижалась, при ней то они вели себя как паиньки.

Хуже всех приходилось Зевсу. Этот Шнейдер хорошо знал свое дело, если до операции кошки побаивались пса, то теперь, уяснив, что он их все равно не тронет, издевались над ним как могли. Любимой их шуточкой было подкрасться к спящей собаке и с диким воем накинуться на бедного Зевса целой сворой, да так, что только шерсть летела во все стороны. Через две недели от гордого, сильного пса осталась одна тень. И главное, проклятые гипнозапреты не позволяли ему дать сдачи. Дошло до того, что стоило мне улететь на неделю на Марс, на чемпионат по галактическому альпинизму, так за это время проклятое кошачье племя довело собаку до дистрофии, отбирая у Зевса всю причитающуюся ему пищу. Этого я стерпеть уже не мог. Я хотел было снова отправить его на гипноз, снять запреты, но друзья отсоветовали.

— Все равно это будет уже не та собака, что прежде, они сломали его морально, — единодушно решили они. Сам я руку на Зевса поднять не мог, так что пса пристрелил Берг.

Именно в тот день я поведал друзьям о своем плане. Сначала они не восприняли его всерьез, но потом оценили по заслугам.

— Джо, если ты выполнишь свой план, то переплюнешь всех нас, — заявил Свенсон.

— Это так, но ты все-таки настоящий камикадзе, — покачал головой Танака. Идзуми еще не отошел от болезни, и выглядел скорее бледным, чем желтокожим. Все дело в том, что, поддавшись на соблазны рекламы, он вживил стимуляторы интеллекта Шнейдера своим крокодилам. Через две недели те дружно напали на своего хозяина, и лишь вмешательство киборгов спасло жизнь японцу. Новую руку и ногу ему отрастили быстро, но он еще не совсем уверенно владел ими.

— А я чуть было не вживил эту дрянь своему тиранозавру, — вздохнул Идзуми.

— Мне тоже пришлось пристрелить своего любимого слона, — отозвался ему в унисон мрачный как туча Окоча. — Через неделю после операции он почувствовал себя хозяином зверей, а затем начал наглеть буквально на глазах. После того как он швырнул меня хоботом через баобаб, я понял что вдвоем нам не ужиться.