Эволюция войн - Морис Дэйви

Индейцы карибы в мирное время не знали института лидерства, но «военный опыт научил их, что субординация так же необходима, как и храбрость». Хотя аргентинские абипоны не боялись и не чтили в мирное время своих вождей, они следовали за ними и слушались их во время войны. Независимые и даже враждебные племена бассейна Амазонки и Северной Америки объединялись против общего врага. Лига ирокезов, один из выдающихся примеров политической интеграции, была создана во время войны с гуронами. Возможно, ни у кого не было столь примитивной системы законов и управления, чем у тасманийцев, и никто не показывал меньшего единства в мирное время, но, как только начиналась война, они объединялись вокруг избранного вождя, которому обещали беспрекословно подчиняться. Каждое племя маори делилось на независимые кланы. «Как правило, между ними практически не было согласия, пока общий враг не начинал угрожать их племени. В таком случае они объединялись и вместе встречали врага, каждый клан под руководством своего вождя. Во всех остальных случаях кланы часто сражались между собой». Если начинался большой кризис, объединялась вся народность маори, хотя в обычных обстоятельствах каждое племя занималось своими делами. Страх перед врагами заставлял отдельные кланы куки-лушаи жить вместе в больших деревнях, но, как только угроза миновала, они возвращались к древней системе деревушек с единокровными жителями. Африканские багешу объединялись против общего врага, хотя в другое время сражались между собой. То же самое происходило у бедуинов.

Война не только объединяла людей, она давала развиваться режиму принуждения. На тропе войны дисциплина и субординация были необходимы. «В условиях сложного сотрудничества даже те, кто готовы сотрудничать, нуждаются в контроле сверху, поскольку успех подразумевает хрупкое равновесие деятельности множества индивидов, а слово должно распространяться дальше и обладать силой. Вот почему военное дело, великое первоначальное сотрудничество, обычно является матерью дисциплины». Война вызывает к жизни, возможно, величайшую силу интеграции из когда-либо известных, а ее следствием всегда было усиление власти правительства. Такое можно наблюдать и сегодня, и это не менее заметно у первобытных народов. В военное время личные интересы должны отступить перед главенствующим правом жизни в объединенном сообществе. Сегодня «государство для защиты жизни может посчитать необходимым установить огромные ограничения или даже тотально отрицать все права граждан. Во время войны подчеркиваются обязанности, а не права».

Взаимодействие и сотрудничество диктуются войной, но они будут эффективны только тогда, когда люди будут подчиняться по первой команде. «Нет такого положения дел, при котором такие различные человеческие качества, как храбрость и смекалка, не становились бы более заметными и не создавали бы и не увековечивали более высоко прославляемое неравенство, чем те враждебные отношения, в которых часто находились дикие племена по отношению друг к другу». Война – это великое испытание. В ходе безжалостного соревнования выбирался самый смелый и способный лидер. Он получал властные права, которых не было в мирное время. Чем дольше длятся войны или чем чаще они повторяются, тем больше возрастает сила такого лидера. Хотя предполагается, что властные полномочия оканчиваются вместе с военной кампанией (как это на самом деле происходило в некоторых неразвитых племенах), прослеживается тенденция превращения военного правления в диктатуру. Продолжительная война ведет к установлению постоянной власти вождя. Успешный военный вождь сохраняет свою власть в мирное время и становится вождем или королем. «История полна примеров великих вождей, которые благодаря своим военным способностям основывают государства и династии». Функции священников часто ассоциируются с королевским домом, а могущественные вожди и короли часто канонизировались и становились святыми или почитались как боги. Постоянная необходимость отражения внешнего врага развивала внутреннюю организацию общества и усиливала роль политического вождя.

Политическая интеграция влечет за собой классовую дифференциацию и разложение первобытного состояния равенства. Война уничтожает племенную демократию. Первая линия разделения появляется между военными и гражданскими лицами, высоко поднимая первых над вторыми. Военный вождь часто становится королем, а сами воины – кастой благородных, ниже которой стоят простые люди. По мере подчинения развиваются дальнейшие классовые различия. Завоеванные народы превращали в рабов, отсюда произошел наиболее широко распространенный раскол в обществе – между свободными и рабами. Рабов заставляли работать для того, чтобы обеспечить всем необходимым господствующий класс, который считал своим главным занятием войну. Как впервые отметил Гумплович, именно с успешными завоеваниями, подчинением и порабощением других племен и народов начинает развиваться государство, не раньше. «По своему происхождению государство – это продукт войны, – говорит Келлер, – и оно существует прежде всего для того, чтобы поддерживать мир между победителями и побежденными».

Приведенное выше утверждение, хотя оно и может показаться читателю очень категоричным, точно отражает принятый сейчас учеными взгляд. Дили прослеживает историю государства в обратной хронологии – до первобытной группы (примитивной банды). «Причиной для существования вооруженной группы (банды) была необходимость в защите группы, защите охотничьих угодий, а позднее также для защиты собственности». Порабощение прибавляло новые функции военной организации. «Победители в качестве землевладельцев, или хозяев, должны были держать в покорности зависимое население, находящееся под их властью. Другими словами, они были должны сохранять мир внутри группы, подавляя мятежи и восстания и заставляя побежденное население работать или платить дань согласно поставленным ими условиям и выполнять распоряжения, данные правящим классом... В свете этих двух объяснений государство выступает и как вооруженное объединение людей, связанное долгом 1) сохранения безопасности группы и 2) обеспечения мира внутри общества, применяя угрозы и силу для того, чтобы приводить к послушанию упорствующих субъектов».

Дженкс похожим образом утверждает, что «военная первопричина была основой государства» и что все политические институты по своей природе являются военными. «В этой формации современного государства видимые причины его появления тесно связаны с вопросами миграции и завоевания. Государство основывалось, когда вождь и его «банда» (группа) занимали постоянную позицию на определенной территории значительной площади с большим количеством населения, занятого в сельском хозяйстве и ремесленном производстве. Главными характеристиками государства, основанного таким образом, являются главенство военной силы и лояльность по отношению к сюзерену, осуществляющему власть над географической территорией, а не над племенем или организацией, основанной на кровном родстве. Раннее государство, согласно Дженксу, было группой воинов под властью военного лидера. «Со временем хозяин становится королем, воины обосновываются в качестве землевладельцев и правителей своих поместий, наследственная передача титула и земли становится обычной практикой, собрания первых воинов у своего лидера, во время которого планировали кампанию или битву, превращаются в совет пэров, обсуждающий дела государства, и так государство начинает принимать в различных видах форму института, машины, которая существует вечно, не завися от смерти королей и крупных феодалов».

Интерпретация Оппенгеймера идентична. «В момент появления, а также на ранних стадиях существования государство представляет собой социальный институт, основанный победившей группой и группой людей, покоренных первой группой, с единственной целью утвердить власть победителей над побежденными и уберечь себя как от мятежей внутри группы, так и от вторжений извне... Государство вырастает из подчинения одной группы людей другой группе людей... Базовым оправданием существования государства, его краеугольным камнем, была и есть экономическая эксплуатация этих покоренных людей».

Вундт безошибочно утверждает, что государство появляется и может начать развиваться только в период миграции (экспансии) и завоеваний. Берд великолепно обобщает суть вопроса. «Ни один факт так убедительно не доказан современными исследователями истории, как факт завоевания как основы государства. Это не гипотеза, а заключение, основанное на исследованиях бесчисленного числа ученых».

«Даже сейчас главной целью государства является состояние готовности к войне и возможности вести ее, какой бы вопрос национальной безопасности или национальный интерес этого ни требовал». Чтобы быть точным, у государства есть также множество других функций, но самая главная из них вызвана необходимостью защиты и отстаивания общественных интересов путем войны, если не удается отразить угрозу со стороны враждебных государств дипломатическим путем. Так называемое право осуществлять охрану порядка, которое включает вооруженные силы, является просто другим названием для определения суверенитета; под ним подразумевается право государства делать все необходимое для безопасности и процветания нации. Любая другая власть просто вырастает из смежных областей. В целом можно сказать, что право использовать силу отличает государство от всех других социальных институтов.