Зачистить Чистилище! Пленных не брать! - Александр Марков

Перископ не убирали до тех пор, пока на горизонте не появились огромные, величественные стальные гиганты, но это была совершенно ненужная подстраховка. То, что приближается флот Открытого моря, экипажам других субмарин сообщили, как только увидели дирижабль.

«Акула» разворачивалась так, чтобы запустить торпеды с кормовых аппаратов веером, так, чтобы торпеды попали в корму, нос и в центр дредноута.

Капитан субмарины, увидев очертания германских судов, сверился с руководством по идентификации судов. Цели определили заранее. Стрелять по движущемуся судну, да еще когда твоя лодка находится в движении, а море чуть волнуется, — задача, требующая большого опыта, умения и удачи, потому что даже пусть ты и отправил свои торпеды точно в цель, рассчитав все углы сближения и расстояния до нее, но волна от носа может отбросить торпеду.

— Цель — «Тюринген», — кричал капитан по внутренней связи. — Наводчики, приготовиться!

Он знал, что в эти мгновения точно такая же суета царит на других субмаринах, они вновь подняли перископы, дождавшись, когда конвой подойдет поближе.

По стеклу перископа стекали капли воды, из-за этого очертания кораблей были размытыми, они колыхались, точно были нарисованы на холсте, не закрепленном на раме, и сейчас эту картину развевал сильный ветер.

Германцы все еще не заметили перископы и не подняли тревогу.

— Торпеды пошли.

Лодка содрогнулась, подпрыгнула, освобождаясь от трех тонн груза. Глаза ослепли от обилия света, когда перископ поднялся из воды.

Капитану почудилось, что он слышит шипение, с которым торпеды выходят из аппаратов, он видит, как крутятся их винты. Мысленно он представил, как их железные тела плывут под водой, а их цель он и так видел, и будто торпеды — живые существа, а он может внушить им, куда надо идти, вздумай они заблудиться. Но это был звук закачиваемой в балластные цистерны забортной воды.

Разговоры прекратились. Все прислушивались, ожидая звуков взрывов, но слышали только, как скрипят борта субмарины, стиснутые давлением воды.

Капитан считал секунды, уткнувшись в каучуковый раструб перископа. Когда он чуть высовывается из воды, кажется, что ты сидишь в подвале и смотришь через мокрое окно на ноги проходящих по улицам людей.

На бледном, оттого что оно видело слишком мало солнечного света, лице выступил пот. В субмарине было слишком жарко. Моряки хватали воздух широко раскрытыми ртами, как рыбы, выброшенные на сушу.

Возле ленивых дредноутов сновали юркие эсминцы. Скорость субмарин была сравнима с дредноутами и гораздо уступала эсминцам, поэтому, если атака не будет успешной, повторить они ее просто не смогут.

Спустя целую вечность из воды под днищем «Тюрингена» вырвался столб воды вместе с огнем. Огромные куски металла, отрываясь от борта, сверкали в свете пожара, охватившего дредноут, кувыркаясь, врезались в воду, взметая пенистые столбы. Один из них угодил в эсминец, порвал бортовые ограждения, точно ниточки, смахнул с палубы несколько человек — кого покалечив, кого выбросив за борт, и теперь на палубе зиял глубокий шрам, вокруг которого были лужи крови и искалеченные тела.

Эхо взрывов прошло по воде, но их было не три, а пять, точно по дороге торпеды разделились на несколько частей. Корабли затянуло дымом и паром, они снизили скорость. Матросы на «Акуле» слышали взрывы, но не знали — попали ли они или целей достигли торпеды других субмарин.

— У нас одно попадание, — сообщил капитан.

«Две прошли мимо», — добавил он мысленно.

К этому времени на «Акуле» уже перезарядили торпедные аппараты.

— Аппараты, товсь! — И передав новые координаты, крикнул: — Залп!

Опять субмарина подпрыгнула, не закачай они несколько тонн воды, то ее начинающее ржаветь тело показалось бы над водой, похожее на тушу огромного морского существа, решившего выяснить, что же происходит на поверхности.

— Погружение!

Он видел, что с эсминцев их заметили. Они мчались к субмарине с огромной скоростью, точно летели. Поджарые, как гончие, и стремительные, как сама смерть.

Забортная вода с ревом устремилась в балластные цистерны, только бы не услышать такой звук, после того как эсминцы начнут засеивать воду глубинными бомбами.

Перископ болтало, как поплавок, который показывает, что рыба клюнула, зацепилась за крючок и никак не может освободиться. Капитан не успел втянуть его до того, как субмарина погрузилась. Когда вода заполняет перископное стекло, такое ощущение, будто тонешь, невольно задерживаешь дыхание, потому что кажется, что легкие засосут вместо воздуха соленую воду.

Острый нос эсминца был совсем рядом, прямо над ними, замешкайся они хоть чуть-чуть, он протаранил бы их, вспорол обшивку.

«Всадить бы в него торпедой». Но он юркий, по нему не попадешь, увернется, а пушка на палубе субмарины больших повреждений ему не нанесет.

Капитан смотрел на показатели глубиномеров.

Глухие раскаты взрывов наполняли воду. Этот звук бился в корпус субмарины. За ним совсем не было слышно, как с эсминца плюхнулись глубинные бомбы и стали погружаться.

Капитана сбило с ног, он упал, хватаясь за все, что подвернется под руку, лишь бы только удержаться, но рука ничего не находила. Затрещали осветительные лампы, стали взрываться от перенапряжения, как гранаты, разбрасывая осколки стекла. Свет погас, капитан очутился в кромешной темноте, в абсолютной темноте, которой на поверхности не бывает нигде, даже в закрытой комнате.

Сразу в нескольких местах корпус дал течь. Он слышал, как с шипением вода врывается внутрь субмарины, бьет тугими фонтанами в палец толщиной, так что, если подставишься под них, получишь ощутимый удар и заработаешь синяки. Вода натекала лужами на полу. Она была холодной, ледяной, но он не ощущал этого, даже промокнув до нитки, потому что мозг обжигала одна мысль:

«Они тонут! Тонут!»

От этой мысли становилось холодно, будто он ощущал кожей забортную воду.

К счастью, включилось аварийное освещение, а то в этой темноте только по звуку, только на ощупь и найдешь течь — очень это неудобно.

После разрыва глубинной бомбы прошло уже несколько секунд. Кричать, что надо заделать течь, было не нужно. Моряки уже накладывали на течи пластыри, железные щиты, крепили их подпорками.

Вода прибывала, завихрялась потоками, по поверхности плавали фрукты, буханки хлеба, одежда, а дно усыпали стеклянные осколки. Но не настолько ее еще было много, чтобы утянуть лодку на дно, хотя корпус ее все больше поскрипывал, от внешнего давления течи увеличивались, как ни затыкали их моряки тряпками.

— Продуйте балластные цистерны, — наконец закричал капитан, — и подмешайте чего-нибудь к воздуху! Застопорите машину, отключите электродвигатели!

С глубины поднялся воздушный пузырь, дыхание прятавшегося там монстра, вздулся волдырем, потом поверхностное натяжение уже не смогло его удержать, и он с хлопком вырвался наружу, растворился.

На воде плавало маслянистое пятно, обгорелая бумага, какие-то черные тряпки.

С эсминца больше не слышали, как работают винты субмарины.

Они ее потопили!

Эсминец сбросил за борт еще одну бомбу, потом развернулся, отправился к другим кораблям, гонявшимся за русскими лодками.

На «Акуле» было совсем темно, моряки смотрели вверх, точно могли там что-то разглядеть, да и будь свет включенным, там ведь небес не видно, а только потолок субмарины.

Что-то глухо ударилось в нос субмарины. Новый взрыв смял переборки, расколол стальной корпус, как яичную скорлупу, вода в несколько секунд заполнила все отсеки, и лодка стала быстро погружаться на дно, а когда добралась до него, благо было не очень глубоко, зарылась в ил, распугивая стайки рыб. Мутная пелена вокруг лодки долго не успокаивалась.

Позади эсминца всплыл еще один грязный воздушный пузырь.

— Хе, неужели мы потопили вторую лодку? — спрашивали друг друга германские моряки.

Шееру доложили, что эсминцы потопили по меньшей мере пять русских субмарин. Но их было гораздо больше, судя по двадцати торпедным попаданиям в корабли эскадры. Их была целая стая.

«Бисмарк» переворачивался, все еще удерживаясь над водой, а люди, забравшись на его правый борт, который стал теперь палубой, скользкой, как каток, цеплялись за любые выступы, чтобы удержаться. У многих это не получалось, они падали в воду, судорожными взмахами гребли прочь, чтобы побыстрее оказаться подальше от гибнущего корабля, пока он все еще на плаву, пока он не пошел ко дну и пока воронка не затянула туда же и тебя.

Днище, покрытое толстым слоем ракушек, походило на старческую, обезображенную временем человеческую кожу.

С кораблей эскадры спустили лодки, чтобы забрать несчастных.

Кто бы мог подумать, что русские в современной войне примут на вооружение тактику, которой пользовались скифы, сражаясь с непобедимым Александром Македонским. Они появлялись из степи, как призраки, обстреливая фалангу из луков, потом, не ввязываясь в сражение, уносились прочь на своих резвых конях. Впрочем, русские применили эту тактику и с Наполеоном. Но его-то они не смогли измотать, и он был еще полон сил, когда наступило время генерального сражения. Он разбил русских, но они были как гидра, у которой вместо отрубленной головы вырастают две.