Дело чёрного старика - Андрей Толоков

смотрела вперёд, слегка наклоняя голову и нахмурив брови. Судя по всему, она обдумывала предстоящий разговор. Василий видел это и не решался начать первым. К тому же по поведению Любы он понимал, что разговор будет неприятным и, скорее всего, последним. Василий не ошибся. Когда они свернули на бульвар, Люба резко остановилась.

– Вася! – сказала она. – Я не приглашу тебя сегодня к себе.

Пожарская отпустила руку Василия и присела на лавочку.

– Сядь, – сказала Люба, хлопнув рукой по лавке рядом с собой.

Василий сел. Теперь он смотрел куда-то в темноту, сдвинув брови и крепко сжав губы.

– Ты ведь всё понял, правда?

Куприянов не отвечал.

– Я не поверю, что ты не навел обо мне справки и не знаешь о том, что сегодня я последний раз вышла на сцену нашего театра, а завтра я уезжаю в Москву, – Люба повернулась к Василию и стала разглядывать его лицо. Оно было застывшим. Никаких эмоций. Ни отрешённости, ни злости, ни испуга, ничего не было. Нет, было странное безразличие. – Тебе всё равно? Ты как-то можешь отреагировать на мои слова?

– В «Волге» это был он? – спросил внезапно Куприянов.

– Да.

– Кто он?

– Так ты… – Люба замолчала. Она поняла, что Василий не знает о том, что произошло в её жизни. Он не интересовался. И правильно. Он должен узнать всё от неё, а не от случайных людей. – Так ты ничего и не знаешь. Он режиссёр из Москвы, очень известный. Михаил Лейсбург. Наверняка слышал. Он нашёл меня прошлым летом и предложил роль в своём фильме. В июне премьера. Теперь я стану известна на всю страну. Если хочешь, я тебе всё расскажу.

– Нет, не хочу. Я понял главное, а детали меня не интересуют. Ответь только на один вопрос. Ты его любишь?

– Я выхожу за него замуж.

– Я понял. Спасибо.

– Вася, – Пожарская опять придвинулась к Василию и взяла его руку. – Я знаю, что ты человек очень умный. Ты настоящий мужчина. Ты понимаешь меня. По-другому я не выживу. Если я останусь в этом городе, я начну чахнуть и навсегда останусь провинциальной актрисой, стареющей вместе со своими ролями. Если я не вырвусь отсюда, то будет очень плохо… – Люба осеклась, будто чуть не выдала какой-то большой секрет. – Большего тебе сказать не могу.

– Прости, Люба, что заставил тебя объясняться.

– Ну что ты, Вася! По отношению к тебе я хочу поступать честно. Ничего скрывать от тебя я не собираюсь. Я хочу, чтобы ты знал, что Михаил… Вернее замужество с ним, это мой шанс. С тобой у меня такого не будет. С тобой у меня было бы счастье, была бы любовь, хорошая семья. Но ты никогда не дашь мне то, что даст мне он. Славу, роли в лучших фильмах, всенародное признание. Я этого хочу. Я родилась для этого. Для этого, Василий, а не для любви. Хотя, может быть, когда-нибудь я пожалею об этом выборе. Но я хочу продать душу дьяволу. Я к этому готова.

– Жалеть не будешь?

– Буду, – не задумываясь, ответила Люба. – Я знаю, что буду. Но назад я не поверну. Ты помнишь, прошлым летом ты сделал выбор. Помнишь?

Куприянов кивнул.

– Так вот и я теперь сделала свой. Мы квиты. Прости.

– И ты, Люба, не держи на меня зла. Видимо судьба у нас такая.

Пожарская взяла руку Василия и провела ей по своему лицу. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и замерла, крепко сжимая кисть Василия. Куприянов понял, она прощается надолго, может быть навсегда. Люба долго не отпускала руку любимого мужчины. В уголках её глаз навернулись слёзы. Они медленно набухали, а потом сорвались вниз.

– Целовать тебя не буду, – прошептала Пожарская. – А то боюсь, умру здесь, прямо на этой лавке. Какого чёрта ты встретился на моём пути? Кто тебя просил?

Василий не отвечал. Он не хотел причинять боль этой женщине. Женщине, которую любит и никогда не сможет забыть.

1994 год 28 июня. 13:10

– Эй, Василий, ты где? – постучав вилкой по тарелке, вернул в реальность Куприянова Андрей. – Вернись на землю. Ты слышал, что я тебе сказал?

– Андрюш, ты извини, я вспомнил один момент из моей жизни. Извини. Так чего я не знаю про Лейсбурга?

– Михаил Эдуардович каждую неделю гоняет в теннис с нашим президентом. Так что он не просто замминистра, он из касты неприкасаемых. Само собой разумеется, и его супруга там же. Более того, он не только чуть ли не член семьи, но и принимает участие в принятии решений. Ты понимаешь каких.

– Андрей, я всё понимаю. Я не собираюсь никуда влезать и никого касаться. Мне просто надо допросить Любовь Владимировну. И всё.

– Вот именно в этом собака и порылась. Слово «допросить» забудь. Заменяем на слово «побеседовать». Понял?

– Так точно, товарищ полковник. Начальник отдела уголовного розыска приехал в Москву побеседовать с известной актрисой. Звучит поразительно. Тебе не кажется?

– Прошу заметить, не просто известной актрисой, а заслуженной артисткой Любовью Пожарской-Лейсбург. Вот это звучит.

Куприянов отодвинул тарелку и саркастически улыбнулся.

– Я так понимаю, что ты договорился о моей встрече с Пожарской не как подполковника Куприянова, а как… ну! Как кого? Колись.

– …А как историка. Сотрудника областного музея. Ты в данный момент, работаешь над историей драматического театра, в котором несколько лет служила Любовь Пожарская.

– Опаньки! Легенду сам придумал?

– Что тебе не нравится? Нормальная легенда. А главное сработало.

– Хорошо, – согласился Куприянов. – Я не знаю ваших столичных правил. Доверяюсь тебе, Андрей Андреевич. Вводи меня в курс дела.

– Начнём с того, что о встрече договаривалась одна моя знакомая. Как это нынче модно у нас – должок за ней.

Куприянов вопросительно вскинул брови.

– Нет! Нет! Ничего плохого не подумай. Я никого не крышую и всё делаю только по закону. Просто случилось так, что в сложной ситуации я вовремя вмешался, и эта женщина осталась на свободе и сохранила своё имущество. Так что, Василий, я не запятнал себя порочными связями.

– Принимается. Дальше.

– Так вот, эта моя знакомая, Неля Борисовна Аскарова, близкая подруга Любы, договорилась о твоей встрече. Послезавтра вместе с Нелей ты поедешь на дачу к Пожарской. Лейсбурга не будет. Он сейчас в штатах. Ну а дальше, Василий, всё в твоих руках.

– Спасибо, Андрей. Мне только в логово попасть, а там я сориентируюсь.

1994 год. 30 июня. 15:23

Неля очень уверенно водила машину. Её чёрный БМВ совершенно не подходил на звание дамской машинки. Это породистый брутальный конь, с двумя выхлопными соплами сзади был в её руках королём на дороге. «Да, – думал Куприянов, – эта энергичная дамочка вполне тянет на подругу Любы Пожарской. Темперамент, энергия, уверенность, это то, что Любе нравилось в людях. Пожалуй, Неля из породы русских женщин, которые не будут ждать милостыни от судьбы. Приподнимут подол и вперёд без оглядки. Победители. Это и про неё, и про Пожарскую».

Когда Андрей сказал: « Поедешь на дачу…», то Василий представил себе деревянный высокий забор, как-никак дача чиновника высокого ранга и заслуженной артистки. Он рисовал в своём воображении большой участок, засаженный фруктовыми деревьями и дом с мансардой и обязательно балконом. И ещё в его представлении всплыла породистая собака, например сенбернар, развалившаяся на прохладной веранде. Так Василий представлял себе подмосковную дачу.

Когда Неля остановила машину перед полосатым шлагбаумом и показала охраннику пропуск, Куприянов начал понимать, что представления его о даче совершенно неверные. А когда БМВ въехал на территорию владения, то Василию показалось, что он не в Подмосковье, а где-то далеко в Европе.

– Василий Иванович, – окликнула Куприянова Неля, – чего мы застыли? Пойдёмте, Люба нас ждёт.

Василий вышел из машины, но прежде чем направиться за Нелей, огляделся. Сзади закрывал ворота охранник. Он был в светлой рубашке с коротким рукавом, чёрных брюках и лакированных остроносых туфлях. К большому трёхэтажному дому вела широкая мостовая, по краям которой стояли высокие чугунные фонари. Никакой веранды у дома не было, во всяком случае