Князь Кий - Владимир Малик

Хорев подхватил девушку.

— Держись за седло!

Стало ясно: Сова положил целью перебить их коней, а потом без лишних трудностей захватить беглецов в плен. Но берег близко, совсем близко. И становится все мельче: то воды было по шею, потом — по пояс, теперь — по колено. Они уже не идут, а бегут. Вот-вот твердая земля…

Но и Сова спешит. На ходу достает из колчана стрелу, накладывает на тетиву лука… Цветанка оглядывается — вскрикивает, в отчаянии закрывает лицо руками.

И тут, совершенно неожиданно для всех — и для беглецов, и для врагов, — всколыхнулись прибрежные кусты, и оттуда взмыло несколько стрел. Одна из них попала Сове в грудь. Он глухо вскрикнул — и плюхнулся в воду. Оставшись без вожака, воины остановились и, стоя по пояс в воде, испуганно смотрели на густую зелень зарослей — не вылетят ли еще оттуда смертоносные стрелы?

Стрелы не вылетели. А кусты вновь всколыхнулись — и к ним, с луками наготове, выступил немалый отряд полянских воинов во главе с Грозой.

— Эй вы, мерзкие псы Черного Вепря! — крикнул Гроза громовым голосом. — Убирайтесь вон отсюда! Поворачивайте назад, если не хотите пойти вслед за своим вождем! Ну!

Те ошарашенно уставились на незнакомцев, оглянулись на толщу воды отделявшую их от противоположного берега, о чем-то пошептались между собой, и один беспомощно пролепетал:

— Но идти на верную гибель — переплывать вторично, без передышки, Днепр! Мы все потопимся!

— Черт вас не заберет! — прикрикнул Гроза. — А заберет — туда вам и дорога! Ну, поворачивайте лошадей!..

И он поднял лук.

Воины Черного Вепря, видя, что дела плохи, понурили головы и побрели по косе назад. Отойдя на полет стрелы, остановились, долго стояли по грудь в воде, давая коням передышку, а затем двинулись дальше, на глубоководье, и вскоре, подхваченные могучим течением, поплыли к противоположному берегу…

Между тем Хорев, Цветанка и Боривой вышли на сушу и остановились перед своими спасителями. Цветанка, никого не стесняясь, плакала от радости, а Хорев обнял Грозу и прижал к груди.

— Спасибо, друг! Вы спасли нас!

— Вам действительно повезло, — ответил Гроза. — Мы поили лошадей — и вдруг увидели трех всадников, которые изо всех сил бежали от погони… Ну, мы спрятались и стали следить — что будет дальше? Конечно, узнать вас на таком расстоянии мы не могли, но сочувствовали беглецам, потому что их было меньше… Слава богам, это оказались вы, и все закончилось благополучно!

— Как же ты здесь оказался с ребятами?

— Князь послал войско собирать…

— Князь? Какой князь?

— Кий.

— Кий?… — на лице у Хорева появилось выражение крайнего удивления.

Только теперь Гроза понял, что Хорев, Цветанка и Боривой ничего не знают ни о битве на Роси, ни об отступлении, ни о бегстве полян, ни об избрании нового князя.

И он, как умел, рассказал о случившемся удивленным и ошарашенным слушателям. А в заключение сказал:

— Вот так мы оказались здесь…

— Ясно… Куда же нам теперь? — все еще не приходя в сознание от услышанного, спросил Хорев.

— Вам?… К князю! Куда же еще?… Сейчас подкрепитесь, я дам вам свежих лошадей, провожатого — и в путь!.. Кий ждет — не дождется!.. Согласны?

— Еще бы! — улыбнулся Хорев и сияющими глазами посмотрел на мокрых, измученных, но таких счастливых Цветанку и Боривоя.

Снова тревога

Черный Вепрь лютовал. И причин для такого дурного настроения у него было немало.

Прежде всего, по его мнению, дядя Ернак допустил непоправимую ошибку, прекратив преследование Кия. Ибо, видишь, побоялся распылить войско среди непроходимых лесов. Ну и что с того, что леса? Если на его, Черного Вепря, мнение, то они для конницы не такая уж страшная преграда! Конечно, в степи все видно на много поприщ, есть пространство для атаки и для отступления, есть трава для выпаса и место для стойбища, а главное, в степи все войско можно держать в одном кулаке. В лесу этого не сделаешь… Но если хочешь победить врага, то можно это сделать и в лесах. Только надо драться в пешем строю, как это делают славяне. Гунны не привыкли к этому? Зря…

Когда Черный Вепрь высказал все это кагану, тот рассердился.

— Гунны — сыновья степей. Лес чужой для них. В лесу не только один человек, а все войско может затеряться, как иголка в стоге сена. И как тогда руководить им?

— Дядя, дай мне по тысяче воинов на каждую руку и тысячу на главный полк — и я приведу тебе Кия на аркане! Живого или мертвого!.. Пока он держит княжество у полян, я не буду иметь покоя, а ты не имеешь никакой выгоды от них.

— Я подумаю, — коротко ответил на это каган.

И они расстались. Ернак переправился за Рось, в степи, где встал на отдых, а Черный Вепрь отправился в Родень.

Вторая причина плохого настроения князя состояла в том, что почти все полянские роды, кроме княжеского рода, снялись с насиженных мест и ушли с Кием на север. Такого он не ожидал. Над кем же княжить?

И уж совсем доконало его, вывело из равновесия известие о том, что Цветанку так и не удалось найти.

Он уставился на Дуба:

— Как! Трое лоботрясов — Лют, Мыслята и Малк — не смогли догнать и схватить одну девчонку? Где они? Позови их сюда! Да и Сову вместе с ними!

Дуб замялся.

— Князь, Люта и Мысляты уже и на свете нет…

А Сова взял десяток воинов и бросился в погоню за Цветанкой…

— Как это Люта и Мысляты на свете нет? Что с ними случилось? Говори толком! — рявкнул Черный Вепрь.

— Их убили, когда они уже вот-вот должны были схватить это девчонку… Простите, княгиню…

— А Малко?

— А с Малком что-то неладно. Что-то он крутит, скрывает… Чего-то боится… Правды не говорит…

— А все же?

— Люта и Мысляту убили, пожалуй, русы из засады. А Малко убежал…

— Да, может, это действительно так?

— Так почему прибыл без оружия?… Не дает на это ответа и начинает крутить, извивается, как уж!

— Гм, ты думаешь, русы его отпустили?

— Думаю, отпустили… Но не даром…

— То есть…

— Боюсь, как бы он не стал их глазами и ушами среди нас…

— Вот как! Где он?

— В яме.

— Ага, это хорошо… Завтра я сам поговорю с ним. И если заподозрю что-нибудь, то, клянусь Перуном, наказание будет неотвратимым и страшным!.. А сейчас — обедать и отдыхать! Устал, как собака!

На другой день Малка вытащили из ямы и привели к князю в хоромы. По тому, каким зловещим огнем сверкнули глаза у Черного Вепря, отрок понял, что будут пытать. Ему стало жутко. Он невольно оглянулся на дверь, но там стоял Дуб с арапником в руках.

— Где Цветанка? — спросил хмуро Черный Вепрь.

— Ее отбили у нас нападающие…

— Кто они были? Русы?

— Возможно… — Малко не хотел признаваться, что это были Хорев и Боривоя.

— Сколько их было?

— Не знаю.

— Куда же делись Лют и Мыслята?

— Их сразу пронзили стрелами.

— А ты?

— А я бросился бежать.

— И оставил врагам оружие?

Малко замешкался с ответом. Подсознательно чувствовал, что правды говорить не следует.

Черный Вепрь заметил нерешительность парня и ударил его кулаком в лицо.

— Ну!

Малко облизнул кровь из разбитой губы. В сердце закипела злость.

— Копье и лук я действительно бросил: они мешали мне.

— А меч и колчан?

— Их сорвало, когда я продирался сквозь кусты.

— Врет! Пояс до сих пор на нем! — вмешался в разговор Дуб. — А как можно было потерять меч и колчан, если пояс целый?

Черный Вепрь уставился в глаза Малка гневным, пронзительным взглядом.

— Объясни — как это произошло! — И еще раз ударил парня в лицо.

Малко молчал. Видел, что попал в ловушку, из которой не было выхода. Признаться, что напавшие на них Хорев и уличский княжич Боривой, а тем более, что они взяли его в плен и отпустили, боялся, Черный Вепрь не поверит в великодушие русов. Но вместе с тем не находил убедительного объяснения, почему он остался без оружия.

— Почему молчишь, негодяй? Предал своего князя, купил себе жизнь тем, что пообещал служить Кию? Признавайся! — прикрикнул Черный Вепрь и, не помня себя, начал вовсю бить отрока.

У Малко похолодело в груди. Только теперь он понял, что его обвиняют в тяжком грехе, за который одна кара — смерть. И то будет хорошо, если ему просто отсекут голову. А если посадят на кол? От Черного Вепря и Дуба пощады ждать не приходилось.

Он упал на колени, поднял руки, хрипло взмолился:

— О ясный Хорос, пресветлый Даждьбоже, и ты Велес, и ты, Перун, зачем положили гнев на меня? Чем провинился я перед вами?

Дуб сзади хлестнул его арапником.

— Вставай, пошляк! Не скули, не вспоминай всуе богов! — и поставил отрока на ноги.

Тут открылась дверь — и в хоромы вошел Крэк. Он был утомлен, припорошен дорожной пылью. В руке — нагайка с короткой ручкой, оплетенная ременным кружевом.