Ведьмина река - Александр Прозоров

– Лучникам отдыхать! – крикнул ведун. – Остальным в город бегом, лучины собирать и в пучки связывать. Княже, масло мне нужно, жидкое. Любое, лишь бы горело хорошо. В кувшины глиняные его залейте.

– Жир бараний подойдет? – спросил ключник.

– Все сойдет, лишь бы текло и горело!

Ополченцы зашевелились, бояре тоже. И только лучники с облегчением сели на пол и стали со стонами разминать плечи.

Ведун опять выглянул наружу. Булгары подняли свой сруб на высоту человеческого роста и теперь накатывали на него крышу из полутораохватных бревен. Таких, что и удар трехпудового валуна, брошенного со стены, выдержат.

– Когда успели? Мост, сруб, накат! Когда?

– Ночью в темноте навели, – ответил один из лучников. – По воде, видать, плотами сверху сплавили да тут увязали. А дозорные проспали все, курицы сонные. Когда рассвело, булгары уже продольный ряд кидали.

– «Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя», – процитировал ведун перевод Маршака. – Всегда и везде одно и то же. Один проспал, другой пожмотился. А потом город по колено в крови.

Булгары настелили накат почти до середины моста, но этого им явно казалось мало – все тащили и тащили из слободы какие-то щиты, мостки и слеги.

Наконец на стене появились и первые ополченцы с тощими пучками лучин, горшками с салом, крынками.

– Лучники, готовьтесь, – предупредил Середин. – А вы, мужики, давайте связки лучинные запаливайте, а как хорошо разгорятся – вниз кидайте, чтобы на крышу сруба попало.

– Ага, сейчас! – Защитники повеселели, поняв суть задумки. Послышался стук кресал, а вскоре вниз через стену полетело сразу несколько пылающих связок. Пара из них, упав неудачно, отскочила в воду, две потухли, но три покатились по бревнам, только сильнее разгораясь.

– Масло!

Вниз полетели крынки. Они разбились о бревна наката, разбрызгивая густые струйки и рассыпая осколки, и тут же по влажным полоскам побежали змейки огня, быстро вырастая и радостно выплясывая.

– А вот теперь можно и жир бараний, и сало любое, – уверенно кивнул ведун.

В жаре огня плавилось все, полыхая, и через щели между бревнами просачивалось вниз. Послышались вопли – первые обожженные булгары выскочили из-под навеса, хлопая по себе руками, и тут же попадали, сраженные стрелами. Другие работники, заметив опасность, кинулись вперед, черпая воду щитами, досками, даже ладонями и плеща ею в пламя. В азарте борьбы они на время забыли об опасности – тем более что лучники уже долго никак себя не проявляли – и теперь попали под плотный смертоносный ливень.

На стене жадно пели тетивы луков, стрелки сосредоточенно прикусили губы, быстро выбивая врагов, и очень скоро на берегу и мосту лежало полтора десятка убитых, а еще столько же уплывало по рву в кровавых облаках.

На помощь работягам примчались дружинники, ринулись на мост, тоже попали под стрелы, но прикрылись щитами и почти не пострадали. Разве только кого легко зацепило, и то вряд ли. Правда, тушить огонь воинам оказалось нечем. Только понапрасну подставлялись лучникам.

– Еще, еще! – потребовал ведун. – У кого чего есть? Кидайте все, что горит!

Из княжеской кладовой слуги продолжали таскать все новые крынки и горшки, которые немедленно метали в пламя. Туда же отправляли пучки лучин. Костер начал грозно завывать, однако накат был очень толстым. Чтобы такой прогорел, нужно много времени. Хотя еще важнее – испортить сам мост. А насколько пострадал он, было не видно. Олег надеялся, что вниз протекло достаточно жира и масла, чтобы нижний настил тоже занялся.

Из слободы уже бежали булгары с ковшами, бочонками и кадками. Летящие навстречу стрелы заставили их замедлить шаг, но тут на помощь ринулись дружинники, прикрыли сотоварищей щитами. Работники добрались до моста, стали заливать крышу, плескать воду внутрь сруба, сводя на нет долгие старания унжинцев. Быстро перемещаясь, они то и дело выскакивали из-под защиты щитов, но теперь почти не несли потерь. Городские лучники просто устали: их запала после короткой передышки хватило от силы на четверть часа.

Ополченцы в бессильной ярости пытались метать вниз копья, но они были тяжелыми, далеко не добросишь. Да и попасть в подвижную цель с такого расстояния почти невозможно. Оставалось надеяться только на то, что огонь окажется сильнее захватчиков, и подбрасывать, подбрасывать дрова и горшки.

Пламя стало растекаться от стенок сруба по сторонам, вытесняя булгар на берег, и ополченцы закричали от радости. Но тут же обнаружилось, что помочь своему союзнику унжинцы больше ничем не могут. Припасы княжеской кладовой опустели, свежих пучков с лучинами никто больше не нес. Возможно, масло было у горожан, но они делиться своим добром не спешили. Скорее всего – просто не знали, что жир и масло их погребов нужны здесь именно сейчас, а не через час или через день.

Булгары спустились к воде, принялись забрасывать края моста грязью, черпая ее со дна и берегов. Масло затекало сверху, шипело, коптило, но вреда древесине причинить уже не могло. Ее же, жидкую грязь, они стали метать и внутрь сруба. Стараниями лучников, все еще способных на редкие одиночные выстрелы, трех таких ныряльщиков за глиной удалось отправить ко дну, однако изменить что-либо это уже не смогло. Булгары многими десятками рук забрасывали огонь, смело забегали в сруб, метали чавкающие шматки на крышу, а потом и вовсе притащили несколько больших свежих шкур, то ли коровьих, то ли конских, накрыли пламя сверху, немного выдержали, сдернули полотнища. Вверх повалил густой сизый дым, ненадолго полностью перекрыв обзор, а когда он рассеялся – стало видно, как булгары вытаскивают шкуры из реки, накрывают ими, мокрыми, угольно-черный накат, расчищенный от остатков пожарища. На шкуры, на края моста полетели новые комья грязи, и вскоре все сооружение было покрыто влажной глиной толщиной в две ладони. Шансов запалить осадный навес второй раз больше не оставалось.

– Что теперь? – Из всей княжьей свиты у средней башни оставался только ключник.

– Теперь они будут копать, пока башня не завалится, – ответил ведун. – Или пока не пророются насквозь. Нужно на улицах, примыкающих к башне, сделать завалы. На домах разобрать крыши и посадить лучников. Тогда всех, кто прорвется через подкоп, получится быстро истребить. Можно несколько дней продержаться.

– Не пророются, – покачал головой боярин. – Земляная стена китайская, там внизу срубы, заваленные камнями и засыпанные землей. За год не пробьют!

– Тогда есть шанс… – Олег огляделся. – Надо же, день прошел. А я и не заметил. Казалось, меньше часа, как поднялся. Ладно, пойду, подкреплюсь. Здесь от меня все равно ничего больше не зависит.

За остаток дня и новое утро трудолюбивые булгары пристроили к срубу на мосту длинный навес из жердей, щитов, снятых дверей, створок ворот и прочего подручного материала. Выглядело все это хлипко – однако ни камня, ни тем более бревна так далеко защитникам было не добросить, а от стрел подобное укрытие защищало надежно. Что они там делали под стеной и насколько успешно – горожанам оставалось только догадываться. Помешать они ничем не могли. Сил для вылазки и разрушения осадного сооружения в Унже не хватало, пробить крышу было нечем. Оставалось надеяться, что княжеская армия успеет появиться раньше, нежели начнут поддаваться стены.

Между тем на валу, подкопанная снизу, дважды сползала земля, обнажив в нескольких местах почерневшие от времени, полугнилые клети с камнями. Олегу начало казаться, что и верхняя стена теперь покачивается. Однако никто подобных опасений не высказывал.

На четвертый день булгары нанесли свой самый страшный и сокрушительный удар. Вечером из-под крайних бревен осадного навеса повалил густой белый дым, потом вырвались жаркие языки пламени. Они лизали влажные стены обнажившихся клетей, лезли вверх, все выше и выше, заставляя скукоживаться от жара траву на десятки саженей по сторонам от моста, парить белым дымом и быстро высыхать гнилушки срубов вала, доставая до нижних венцов башни. Стража прыснула в стороны, дозорные скатились с шатров, закрывая обожженные лица ладонями – на их руках тоже набухали красные волдыри. А пламя все росло и росло в поисках хорошей, сухой и толстой поживы.

Только теперь ведун понял, зачем булгары заготовили так много вязанок с хворостом. Они не собирались заваливать ими ров. Они готовили поджог. Пологий склон вала им мешал – нападающие срыли его и устроили гигантский костер прямо под средней башней. Сухие бревна занялись практически мгновенно. Прыгая с венца на венец, огонь забежал на шатер, взметнулся по нему до острия и затрепетал там подобно знамени победы. Пламя было столь широким и ослепительным, что осветило город и слободы ярко, словно днем. Оно разбрасывало не просто искры, а целые куски растрескавшихся бревен и теса с крыш, оно завивалось в штопор и грозно ревело, пожирая укрепления с жадностью саранчи.