Маленькая балерина - Ольга Смецкая

Изо рта повалил пар, зато хмель частично вылетел из головы.

Кара взяла со стола газету «Комсомольская правда». Ее тоже купила Тая специально для Кары. Там, в разделе культуры, была большая статья, посвященная премьере спектакля «Красный мак».

– Все-таки Тая милая, – улыбнулась Кара, развернула газету и прочла первый попавшийся абзац.

"…Плачевная картина современного балета в капиталистических странах, низведенного до роли пустого развлечения и насыщенного до отказа самым грубым эротизмом, является красноречивым свидетельством того вырождения и распада, к которому неминуемо идет искусство, ступившее на формалистический путь.

Советский балет, напротив, крепнет, растет и развивается в идейной и творческой борьбе против буржуазно-модернистских тенденций…"

Кара отбросила газету. Сердце сжала тоскливая боль. Она вспомнила Италию, вспомнила ее счастливых и доброжелательных жителей и, конечно, Дюка.

Внезапно раздался стук в дверь, и Кара услышала свое имя, произнесенное приглушенным голосом.

Базиль, поняла она. Скрываться не имело смысла. Он наверняка видел свет в окнах.

Вздохнув, Кара отперла. На заснеженном крыльце топтался Базиль. Он был в валенках и тулупе, наброшенном поверх толстого свитера грубой вязки, тем не менее дрожал от холода. Под мышкой Базиль держал большой продолговатый сверток, завернутый в старое покрывало.

– Давно тут стоишь? – спросила Кара.

– Д-да нет, только пришел, – стуча зубами, солгал он и ввалился в дом. Осторожно прислонил сверток к стене, стянул валенки и аккуратно поставил их на половичок, чтобы талая вода не натекла. Кара почувствовала раздражение.

Базиль пригладил рукой влажные от снега русые волосы. Его широкое и плоское, будто вырезанное из камня, лицо было болезненно бледным, под глазами залегли темные тени. Пальцы, как всегда, были перепачканы краской.

– Что это? – Кара указала на сверток, хотя уже догадалась, что там может быть.

– Вот! – торжественно провозгласил Базиль и сдернул покрывало. Как Кара и ожидала, это была картина. Точнее ее, Карин, портрет в образе Одиллии из «Лебединого озера» в резной позолоченной раме.

Кара подошла ближе и взяла картину в руки.

– Тяжелая, – удивилась она.

– Это из-за рамы, – пробормотал Базиль. – Рама старинная, семнадцатого века. Я ее только чуть обновил…

Каре понравилось собственное изображение. На портрете она выглядела победительницей. Сильной и независимой. То есть такой, какой она была раньше.

– Спасибо. Очень мило.

– Ты похудела, – хрипло выдохнул Базиль, ощупав ее жадным взглядом. И тут же добавил: – Но тебе идет.

– Пойдем в гостиную. Холодно, – поежилась Кара. Увидев пустые бутылки, Базиль на секунду застыл.

Отодвинул их в сторону и водрузил на каминную полку портрет. Портрет вписался идеально.

– Потрясающая работа, – искренне восхитилась Кара. – Ты просто гений.

Базиль промолчал, угрюмо глядя на бутылки.

– Ты что, пила вино? – наконец спросил он странно осевшим голосом. Базиль прекрасно знал, что раньше Кара никогда не употребляла спиртного. – Это все из-за него, да?

– Что? О чем ты?

– Из-за этого итальянского… – Базиль запнулся, – хлыща.

Кара почему-то была уверена, что он собирался произнести совсем другое слово. Гораздо более жесткое.

Базиль сжал кулаки и низко опустил голову.

– Ну что ж… – Кара взяла в руки бокал с остывшим вином, поднесла его к губам, но потом передумала и решительно поставила на стол. – Раз ты сам коснулся этой темы, я должна тебе сказать. Я давно хотела тебе сказать…

Базиль вскинул голову, Кара посмотрела ему прямо в глаза. В них плескалось отчаяние вперемешку с надеждой.

– Я не могу стать твоей женой.

– Вот как? – сглотнул Базиль и покосился на портрет, с которого насмешливо улыбалась коварная Одиллия. – То есть ты даешь мне от ворот поворот. Выставляешь меня черт знает кем.

– При чем здесь ты? Дело во мне и только во мне.

– Значит, твой заморский проходимец, – Базиль брезгливо сморщился, словно дотронулся до ядовитой змеи, – с которым ты и неделю-то не покувыркалась, оказался для тебя важнее… Меня?

– Он тоже тут совершенно ни при чем. Повторяю, дело только во мне.

– Не смей мне врать! – вдруг заорал Базиль. Схватил со стола Карин бокал, залпом выпил и с размаху бросил его об стену. Бокал вдребезги разбился, красные, как кровь, капли потекли по стене. Базиль внезапно успокоился.

– Послушай, – он подошел к Каре, уткнулся ей в шею и прошептал: – Давай начнем сначала. И хотя я не из тех, кто делится с другими, я все прощу. Да что там, уже простил. В конце концов, физическая измена – это не так серьезно. Пожалуйста…

– Это невозможно. – Кара отстранилась и отвернулась. – Невозможно… Поверь, я очень хочу сохранить наши отношения. Но только, если мы останемся друзьями.

– Я не хочу быть твоим другом. – Базиль изменился в лице. – У меня достаточно друзей.

Каре больше нечего было сказать, и она промолчала.

– Чего хочу я, – Базиль чеканил каждое слово, – так это – быть с тобой, как прежде. Так что советую тебе подумать, все взвесить…

– Все кончено. – Кару замутило. – Я не люблю тебя.

– Ты можешь пожалеть о том, что сделала со мной, – с угрозой, как показалось Каре, проговорил Базиль. – О том, что унизила меня.

Но Кара не испугалась. Когда все решено, тогда уже не страшно.

– До свидания, Базиль. – Она чувствовала себя совершенно разбитой.

– Интересный у тебя ковер, – криво ухмыльнулся Базиль, нагнулся и сунул палец в прожженную дыру на месте глаза вождя.

Потом резко поднялся, развернулся и, хлопнув дверью, вышел вон. Кара пошла следом, чтобы погасить на веранде свет. Базиль еще возился с валенками, но, заметив Кару, так и выскочил на крыльцо в одном валенке.

Кара повернула ручку выключателя, и на веранде стало темно. Как в ее сердце.

Она уткнулась лбом в покрытое морозным узором окно и равнодушно подумала, что потеряла своего последнего друга. От ее дыхания узор быстро растаял, и стекло вновь стало прозрачным.

За окном все выглядело как на черно-белой фотографии.

"Черный вечер,Белый снег…" – пронеслись в голове строки Александра Блока.

Действительно, черные деревья и белый снег. И все, больше никаких красок.

Даже Базиль, бредущий по заснеженной тропинке с низко опущенной головой, превратился в черную тень. Полы его тулупа развевались при каждом шаге. Он пошатывался, словно пьяный.

Неожиданно от черных стволов отделилась еще одна черная тень.

Тень приблизилась к Базилю, хлопнула по плечу, и они вместе направились к дому Базиля.

Поддавшись минутному импульсу, Кара сдернула с вешалки пальто, влезла в рукава, сунула ноги в короткие войлочные боты, натянула на голову пуховый платок и выбежала на улицу. От морозного воздуха перехватило дыхание.