Навеки твоя - Мария Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я сказал, в машину, — прорычал он, надвигаясь на меня.
Эмиль схватил меня одной рукой и прижал к плечу, взваливая на себя. Рука дрожала, мышцы перенапряглись, но он поднял меня даже после драки, оставляя липкие следы на спине. Я обернулась, поверх плеча глядя назад. За машиной я не видела Андрея — он кашлял на земле, пока не понял, что меня уносят.
— Дина… — глотая согласные, проорал он и рванулся следом, чуть не вырвав прикованную руку. Как собака в строгом ошейнике, которая причиняет себе боль, но не может остановиться и рвет цепь. — Ласточка! Я тебя убью, подонок! Если хоть пальцем ее тронешь, я тебя пристрелю, как бешеного пса!
— Это моя жена, — спокойно парировал он, как куклу, забросил меня на заднее сиденье и сел вперед.
Антон начал сдавать назад. Чтобы не видеть, как беснуется Андрей, пытаясь вывернутся из наручников, в аффекте забывший о травмах, я спрятала лицо в ладонях.
— Дина, нет! Нет, нет, нет! — когда он понял, что меня увозят, голос потерял остатки четкости, он орал, как животное, чью самку забрали, а он проиграл противнику.
— Шевелись, — Эмиль поднял стекло, и в салоне стало тише. — Сейчас менты нагрянут. У нас будет фора, его людей задержали, возьмут его, отвлекутся, может, проскользнем через кордон. Надо попробовать, Антоха… Чуть броник не пробил мне, тварь.
По шороху я услышала, что он обернулся, и опустила дрожащие ладони. Муж в упор смотрел на меня серыми глазами. Без эмоций. Просто прозрачный взгляд, как у волка.
Я замерла, глотая соленые слезы. Сжала в горсти руки, большими пальцами внутрь — прикрыла лицо, то ли прячась, то ли защищаясь. Я боюсь тебя. Боюсь сбитых костяшек, взгляда, боюсь твоих чувств…
— Хорошая идея, — оценил Антон.
— Еще как хорошая! — Эмиль страшно рассмеялся, хлопая Антона по плечу испачканной рукой. Мне он не сказал ни слова.
Я обернулась, чтобы в последний раз увидеть, как мечется прикованный Андрей, но он понял — все бесполезно и затаился.
Выбирались мы дворами, затем второстепенными улицами. Мужчины дергались каждый раз, как слышали сирену. Антон, избегая крупных улиц, кружил по центру. После дерзкого выстрела Андрея город стоял на ушах.
— Сегодня лучше не рисковать, — решил Эмиль, когда очередная попытка выехать на большую дорогу провалилась. — Ночью из города не выберемся. Включи радио.
Антон переключал, пока не забубнили новости. Они сами ничего не знают. Понятия не имеют, мертв Бессонов или ранен, а у меня, почему-то не спрашивали. В темноте мы подобрались к пятиэтажке с уютно горящими окнами и припарковались у подъезда. Я не рискнула задавать вопросы.
Эмиль вывел меня из машины. Я спотыкалась на каждом шагу, но шла, представляя, как Андрея берут менты или даже люди Бессонова, если настигнут его первыми. В подъезде пахло краской и затхлостью. Как ни маскируй, запах старости никуда не денется. В салоне меня укачало, а этот запах добил — ком подкатил к горлу, меня замутило.
Эмиль вел меня на второй этаж, Антон замыкал цепочку. Передо мной открыли дверь: пространство наполненное светом закачалось. Я вошла почти на ощупь, дошла до кухни и упала на стул.
Вдох-выдох. Спокойно… Мантра не сработала.
— Твою мать…
Услышав тяжкий вздох Эмиля, я открыла глаза. Он вывернул пиджак, рассматривая резаную дыру в боку. Затем быстро расстегнул рубашку — под ней оказался легкий бронежилет, плотно обхвативший тело от пояса до шеи. Разрезанную рубашку бросил на пол. Бронежилет тоже оказался поврежден.
— Чуть не прирезал, — он расстегнул броню и направился в ванную.
Я думала, он упрекнет меня, но Эмиль даже в мою сторону не взглянул. Андрей едва его не пришил… Это была схватка, в которой бьются насмерть, и даже на последнем издыхании тянутся перегрызть врагу горло.
На пороге кухни показался Антон.
— Как вы?
Я подняла голову. Антон выглядел паршиво: бледный, осунувшийся, глаза ввалились. От него прежнего буквально половина осталась. В больнице он сильно похудел, и теперь выглядел нездоровым. Я кивнула, но он не отстал.
— С вами все в порядке?
У меня ссадина на скуле, вспомнила я. Лицо наверняка отекло. У меня не было сил об этом думать.
— Пустяки, — отмахнулась я, с трудом встала и поплелась за Эмилем.
В бедной однокомнатной квартире на стенах даже обоев не было — побелка только. Мебель самая простая и той почти нет. Даже светильники — простая лампочка в патроне. Эмиль мыл руки. Я остановилась в проходе, глядя, как в сток убегает розовая вода. Он умылся, промыл глубокую царапину под мышкой и, сорвав с крючка пушистое полотенце, уставился на меня. Молча и холодно. Без выражения. А затем как ни в чем ни бывало вытерся, швырнул полотенце в корзину для грязного белья, и прошел мимо.
Я с болью смотрела ему в спину.
Он не спросил, почему я не улетела, и как оказалась с Андреем. Может, и так знает, но я понимаю, почему он так себя ведет и вновь окружает меня стеной молчания. Эмиль злится на меня.
— Антон, жрать хочешь? — бросил он в комнату, затем ушел в кухню. Через минуту по квартире поплыл запах яичницы.
Оказалось, мой муж прекрасно управляется с готовкой. Эти полгода он провел практически в полевых условиях.
Я остановилась на пороге.
— Поговори со мной, — попросила я.
Эмиль меня игнорировал. Словно меня нет, за его спиной воздух, а мой голос — шелест сквозняка. Может, так и есть. Я едва стояла на ногах от слабости. Тот удар кулаком не прошел бесследно: я вот-вот потеряю сознание.
Глава 35
— Он угрожал нашему сыну, — почти проваливаясь в обморок, прошептала я. — Ты слышишь?! Бессонов угрожал нашему ребенку!
Я ухватилась за косяк, сквозь темноту увидев, что Эмиль обернулся.
— Где телефон? Позвони матери.
Я с облегчением выдохнула: сломала стену молчания. Он сам нашел сумку, вытряхнул телефон и дал мне. Я привалилась спиной к косяку, веки были тяжелыми, а громкие гудки вызывали головную боль. Я ждала долго, пока Эмиль не забрал трубку и не перепроверил вызов.
— Перезвони, — он набрал номер брата.
Я ведь их предупредила… Феликс должен ждать звонка. И начеку должен быть.
— Дина? — раздался резкий голос.
— С Эмилем все в
