Одним ангелом меньше - Татьяна Рябинина

Снова и снова они смотрели отснятую кассету, но так и не уловили на лице Кирилла никаких чувств. Или он не был Хирургом, или… «Может быть, он сыт?» — спросил Костя. «Да чтоб он сдох!» — кисло отозвался разочарованный Хомутов.

Кирилл вот уже который день не мог прийти в себя. То, что Лизу сбила машина, его мало трогало. Осторожнее надо дорогу переходить, только и всего. Насмерть? Ну что ж поделать, все там будем. И то, что его вызывали к следователю, тоже как-то не беспокоило. Но он никак не мог забыть чертов Лизин день рождения. Первое апреля — надо же, будто нарочно!

Он закрывал глаза и снова видел эту картину. Они в постели, пьют вино, открывается дверь — как в скверном анекдоте. Спокойный, будто лишенный всяческих эмоций, голос Лизиного шефа, Змеерога. Два листа розовой бумаги — завещание, которое он бросил на одеяло. Слезы Лизы.

…Змеерог давно ушел, а эта рыжая стерва все жевала сопли. Кирилл сидел на кровати, словно стукнутый пыльным мешком. Перекати твою мать! Ведь не приди он к ней сегодня, потерпи еще несколько месяцев — и заветный клад, считай, в кармане! Жениться на ней, обобрать до нитки и выгнать под зад коленом. Все же в руки шло! Ох, если бы знать!

Медленно, словно под гипнозом, он встал и начал одеваться.

«Ты уходишь?» — робко спросила Лиза.

Ну и выдал он ей! Все выложил. И кто она такая, и за каким чертом ему сдалась. Лиза еще пыталась за него цепляться и вопить, как сильно его любит. Тогда Кирилл совсем озверел и поддал ей по первое число. А на следующий день пошел в гастроном за бутылкой, и знакомый мужик рассказал, что прямо перед магазином ночью машина сбила девку, молодую, рыжую, которой хахаль хату снимал.

На похороны он не пошел — очень надо! Только душу травить лишний раз, думая о том, чего по ее милости лишился. Впрочем, он и без похорон об этом думал день и ночь. Даже водка не помогала, скорее наоборот, злоба и обида на весь белый свет грызли все сильнее и сильнее. А уж как жалко себя было — ни в сказке сказать ни пером описать.

У всех кругом, за исключением, может быть, кучки таких же неудачников, как он сам, все было о’кей. Те, кому повезло, ездили на роскошных иномарках, жили в отделанных по евростандарту квартирах, ели в дорогих ресторанах, ездили на модные курорты. Смотреть на все это великолепие с улицы было просто невыносимо. «Сделай что-нибудь! — вопил внутренний голос, и словно кулаком толкало его что-то изнутри. — Укради, убей, но выберись из этой отвратительной нищеты!»

Особенно раздражала его соседка Лариса. Красивая, богатая, уверенная в себе. И всего-то на семь лет его старше. С каким презрением она смотрела на него все эти годы! Словно он недостоин грязь с ее туфли слизать. Ох, с каким удовольствием он затащил бы ее в постель, оттрахал так, чтобы она неделю ходила враскорячку, а потом ползала бы за ним на брюхе, лишь бы посмотрел в ее сторону. Он и пытался, казалось-то, что делов — раз плюнуть, не может быть, чтобы хлюпик-муж ее как следует… Но никак она на его пылкие взгляды не реагировала, только злилась и дверью хлопала. Гадина! Так бы и прикончил и ее, и ее муженька, и детишек, не говоря уже о старой сволочи свекрови. И собаку мерзкую заодно.

Борис старательно отпаривал на кухонном столе парадные брюки, время от времени отрываясь, чтобы откусить от батона и отпить кефир из пакета. Время поджимало — Татьяна была не из тех, кто привык ждать. Телефонный звонок застал его в дверях.

— Борис Сергеевич! — голосила «наша мамаша». — Скорее! Кирилл Лару к себе в квартиру затащил. Он ее убьет!

— Да не кричите вы так! Объясните толком, — Борис отодвинул трубку подальше от уха.

Однако добиться от Ларисиной свекрови чего-либо толкового не удалось. Позвонив в дежурную часть, Борис бегом понесся на Свеаборгскую.

Заплаканная Алла Ивановна топталась по площадке, кусая костяшку пальца. Тут же стояли соседи, возбужденно блестя глазами, как дети, увидевшие раздавленную машиной кошку. «Наша мамаша» уцепилась за рукав Бориса.

— Лара домой шла, а он вылез опять. Она ему что-то сказала, а он ее схватил и уволок в квартиру. И кричал, что горло перережет.

Борис стукнул в дверь кулаком:

— Малахов! Ты что, совсем рехнулся? Отпусти ее немедленно.

— Я ей глотку перережу! И дом взорву! — заорал Кирилл из-за двери. Похоже, он был здорово пьян. — У меня бомба!

— Вот только этого еще не хватало! Террорист, мать твою! — сквозь зубы простонал Борис и спросил, уже громче: — Чего ты хочешь?

— Пятьсот тысяч баксов и вылететь отсюда.

— А губа не треснет? — удивился Борис.

Все это выглядело идиотской пьяной шуткой. Но тут раздался звук удара, отчаянный крик Ларисы, и стало ясно: это совсем не шутка.

— Сейчас вы сами у меня все треснете. И эта сучка в первую очередь! — проорал Малахов. — Я сказал: пятьсот тысяч баксов и вылет.

— Куда, придурок?

— Куда-нибудь, откуда не выдадут обратно.

По лестнице поднимался наряд из отделения. Узнав, что происходит, старший выругался и спустился к машине, чтобы связаться с дежурным. Через двадцать минут прибыли собровцы, затем на «Волге» подкатил полковник ФСБ. Последним появился Иван, которому позвонил Борис.

Дом оцепили. Из квартир спешно выводили на улицу жильцов. Зализанный на косой пробор молодой человек в штатском через дверь уговаривал Малахова сдаться.

— Вот чего я не могу никак понять, это на что такие придурки надеются, — закурив, сказал Борису Иван. — Ведь знают же, что не выйдет ни черта, — и все равно.

— Боюсь, Кирюша после той истории с наследством головой поехал.

Ивану все это напоминало до оскомины плохое кино. Нет, даже не кино, а дешевый водевиль. Не зря же Малахов на опереточного артиста учился. Вот сейчас он выскочит из квартиры, зажав в зубах «кынжал», сделает на площадке пару антраша и споет арию террориста, что-нибудь вроде «Хочу в Нью-Йорк, в Нью-Йорк!». А потом они с Ларисой выйдут на поклон. Но, посмотрев на Панченко, Иван понял, что дело серьезно. Гораздо серьезнее, чем кажется. Внешне Борис выглядел спокойным, но, когда он разжал кулак, на его ладони показались кровоточащие полумесяцы.

— Кирилл, послушай, — Борис отодвинул зализанного психолога, — еще не поздно. Откроешь дверь по-хорошему — отсидишь свой хулиганский год, и все. Нет — получишь раз в десять больше. Если вообще жив останешься.

— Только суньтесь! — с каким-то квохчущим смешком отозвался Малахов. — Всех взорву. И вообще, разговаривать теперь будем по телефону. А то вы мне какой-нибудь дряни усыпляющей под дверь напустите. Учтите, я держу взрыватель. Если случайно отпущу, все улетит на Луну.

— Вот скотина! — Борис с силой саданул ботинком по чугунному переплету перил. — Вроде пьяный, а соображает.

— В квартире его брать нельзя, — тихо сказал полковник. — Надо, чтобы он вышел из дома и сел в машину. Пусть даже сядет в самолет, в конце концов.

Согласовав детали, он набрал на сотовом номер Малахова. Было слышно, как в квартире звонит телефон.

— Ну? — наконец отозвался Малахов.

— Малахов, с вами говорит полковник ФСБ Гребнев. Мы готовы выполнить ваши требования.

— Куда вы меня отправите?

— Куда скажете.

Малахов молчал.

— Похоже, он не знает, с какой страной нет договора о выдаче, — шепнул Иван. — Значит, все это спонтанно, он не готовился. Тогда и взрывное, наверно, блеф.

— Как знать! — возразил Борис. — Даже если и так, достаточно Ларисы. Он же полный кретин.

— В Афганистан! — ожила трубка.

— Хорошо. У подъезда стоит белая «Волга». Вы ее можете увидеть из окна. Вас отвезут в аэропорт. Самолет уже готовят. Деньги привезут туда через час. Согласны?

Малахов колебался.

— Согласен, — ответил он наконец.

— Когда вы отпустите женщину?

— Я ее не отпущу, — противно засмеялся Малахов. — Прокатится со мной. На экскурсию. Потом пусть мотает на все четыре.

Борис, белый, как мел, закусил губу.

— Если бы знать точно, что у него нет бомбы, я бы его сам кончил. Как белку в глаз!

Иван стоял, облокотившись на перила, и ругал себя последними словами. Почему он не послушал Максима! Да лучше было бы действительно прицепиться к чему-нибудь и засадить Малахова в СИЗО. Ничего бы этого не случилось!

— Чтобы ушли все с дороги! — орал Малахов. — Не дай бог кто дернется! Все, выхожу!

Борис стоял у подъезда, спрятавшись за колонну. «Господи, помоги ей!» — без конца проносилось в голове. Наверху хлопнула дверь. Шаги — все ближе. Вот Малахов, подталкивая вперед Ларису, вышел и остановился на пороге. Правой рукой он обхватил ее за шею, приставив лезвие ножа к горлу. В левой — держал металлическую коробку, опутанную цветными проводками.

Лариса, которая стояла неподвижно, чуть приоткрыв рот и широко распахнув глаза, вдруг глубоко вздохнула, резким движением вырвала у Малахова коробку и отшвырнула ее в сторону пустой детской площадки. Малахов на секунду опешил. Этой секунды Борису хватило, чтобы вылететь из-за колонны и вытолкнуть Ларису из-под руки Малахова.