Молох (СИ) - Вальман Анна

Он уже подкрепился и закончил начатые утром дела, побывал в оружейной, дождался, когда солнце начнет садится и даже свистнул из дорожного пиджака у Оскара несколько сотен. Это было не воровство, а девчонке пригодится, чтобы добраться до дома.

На конюшне было пусто. Лошадей разобрали для работы на ферме: началась посевная. Двух лучших холеных коней всегда держали для конвоирования лесорубов. Людей надлежало отправить назад в подвалы до темноты. Анхель уже знал, что Гектор и Игорь проведут людей через решетку у флигеля, а затем Игорь вернется, чтобы распрячь лошадей. Он наблюдал за этим уже дважды, прикидывая запасные пути отступления сразу после приезда.

Все заняло считанные минуты. Тщательно вымыв руки и лицо, он быстро прибрал конюшню.

Еще до полного захода солнца он пришпорил высокого быстроногого коня у служебного входа и, откинув багровый плащ, спешился. Заходящее солнце бликовало на железном воротнике, который закрывал его шею.

Она ждала его. Анхель поразился тому, как закат преображает золотом её хрупкую женскую красоту в шедевр подобный тем, что он видел в берлинской картинной галерее. Волосы развевались на порывистом ветру будто пламя огня. Теплая и румяная девичья кожа начинала светиться изнутри, а на ягодно-розовых губах проступала робкая улыбка. А, может быть, она действительно была рада, что он пришел.

— Где ты взял лошадь? — Её глаза, драгоценные камни, раскрылись от искреннего удивления и восторга, а руками Саша обхватила зябнущие голые плечи.

— Накинь. Это Игоря, он тебе подарил. — Анхель набросил на нее кожаную куртку, и подхватив девочку подмышками приподнял, чтобы усадить на коня поперек седла. Животное беспокойно ходило, чувствуя шкурой незнакомых седоков.

Забравшись в седло, он усадил Сашу к себе на колени, широко распахнул плащ и накрыл ее полами с головой как в колыбели.

— Забирайся внутрь и подними ноги, можешь обхватить меня за пояс руками. Так удобно? Держись крепко и прижми голову, чтобы тебя не было видно.

— Что будет, если нас остановят? — От волнения голос ее сорвался, и она снизу вверх посмотрела на его уверенный подбородок, покрытый колючей щетинкой.

— Не остановят. Мы будем лететь как пуля из револьвера. Только обхвати меня крепко-крепко. Как в последний раз.

Анхель намотал поводья на кулак и направил коня к дороге. Выбравшись из низины на ровную дорогу, юноша попробовал пустить коня рысью. Мальчишкой он несколько раз сидел в седле на предприятии, где разводили арабских скакунов, пока отец оказывал медицинскую помощь неловким наездникам. Но то были давно забытые навыки, которые сейчас предстояло вспомнить. Металлический ошейник не давал правильно распределить нагрузку на спину, и ему приходилось горбиться, чтобы укрывать девушку под балахоном. С каждым шагом она слегка подпрыгивала, касаясь его бедер и паха, хоть и сидела на мягкой попоне, перекинутой поперек лошадиного крупа.

Дорога шла вдоль плантаций и пшеничного поля, и навстречу им двигались закончившие работу в полях редкие фермеры. Их путь лежал в дом, минуя водонапорную башню и прачечную. В основном, это были мужчины или пожилые, но крепкие женщины. Они испуганно пропускали всадника, неотрывно глядя ему вслед на развевающийся бархатный плащ, силясь рассмотреть что-то там, куда он держал свой путь.

Саша цепко держалась за пояс его брюк, положив голову на широкую мужскую грудь. Казалось, они слились в единое целое, двигаясь в унисон, подлетая вверх над седлом в такт топоту копыт. Она ничего не видела кроме изнанки плаща, но вдыхала запах его кожи и ощущала себя словно за пазухой у большого медведя из старых сказок. Несколько раз Анхелю приходилось глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы сосредоточиться и не думать об этих толчках. Горячее дыхание с ее губ спускалось ему по груди на живот, он пахом чувствовал тепло в месте соединения ее ног, и начинал сходить с ума, еле сдерживая возбуждение.

Они перешли на галоп, едва впереди показалась стена, и сжав девушку крепче локтями, Анхель подался вперед. На стене заградотряд зашевелился быстрее, отворяя ворота. Там уже поняли, что гонец Кардинала не остановится, потому что конь под ним несся, набирая темп.

Всадник достиг стены как раз в момент захода солнца, когда ворота были подняты почти до самого верха. Влетая в раскрытые створки, Анхель пригнулся, почти ложась на Сашу всем телом, и она ощутила лопатками раскачивающуюся лошадиную гриву, а щекой прижалась к его подбородку. Губы сами оставили неловкий поцелуй и обрывок дыхания на его коже, будто жаждали этого весь день. Их глаза встретились, на мгновение приоткрывая друг другу сквозь замочную скважину зрачка растерянные одинокие души.

За спиной набатом прозвучал лязг закрывающихся ворот. Анхель вновь встрепенулся в седле, оглядев дорогу. Лошадь сбавляла темп. На стене позади переговаривалась охрана Бранденбурга из числа инфирматов. Через десять минут после захода солнца к ним заступил бы десятник-вампир и стрелок из ночного братства, и Анхель уже не смог бы провести через ворота кого-то теплого с бьющимся сердцем.

Они миновали стену и достигли лесного массива, укрывавшего их от несовершенного зрения инфирматов. В ста метрах впереди стоял собранный на скорую руку контрольно-пропускной пункт, где его ждали для переговоров согласно протоколу разногласий между цивилизованными вампирами. Не доезжая до него, Анхель спешился, поддерживая Сашу на руках, и обошел коня, закрывшего их от посторонних глаз.

— Там в куртке тебе деньги на дорогу. — Шепнул он, присев на корточки на землю у придорожного рва, усаживая Сашу на край дорожного полотна прямо в мягкую траву. Конь рядом жадно дышал, забирая ноздрями воздух, и размахивал хвостом, обдувая мокрую от пота шкуру.

— Спасибо. — Проговорила она, не зная, как благодарить за то, что он сделал. Она хотела сказать ему, что ей жаль. Что, если бы они встретились при других обстоятельствах, то, возможно, могли бы… — Прости, что доставила столько проблем.

— Да, ты та еще заноза в заднице. Найду себе попроще. Беги, пока тебя не заметили.

Он оглянулся, и слегка подтолкнул ее под пятую точку ладонью, так, что она съехала в придорожную канаву, за которой начиналась непролазная стена высокой травы. Лес был наполнен звуками птиц, скрипящих деревьев и шороха, спешащей по своим делам, фауны.

Саша запахнулась в теплую кожаную куртку, юркнула в подлесок и, крадучись, подобрав юбку, затерялась в кустах, бросив последний взгляд на него, оставшегося стоять у дороги, провожая ее грустными глазами.

Ушла.

Анхель вздохнул, отряхнул плащ, расправил плечи, взял коня за повод и направился к немногочисленной группе, ожидавших его силуэтов.

— Назовись! — Крикнули из-за припаркованного за укреплением автомобиля.

— От имени моего господина Аргия приветствую вас. Мое имя Анхель Сари, и я не вооружен. Проводите меня к владыке Хайтауэру.

Глава 22. Не смог

"Наблюдать. Слушать. Демонстрировать силу." — Повторял он как мантру слова напутствия, сказанные Кардиналом.

Перекинув плащ за спину, Анхель ступал за конвоем по вечернему лагерю, освещенному электрическим светом прожекторов и диодных светильников. Из палаток всех оттенков цвета хаки на него поглядывали заспанные и праздные лица незнакомцев в военной форме и спортивной одежде.

Позади него высилась громадина стены, на которой остался отряд десятника, отвечавшего за южную сторону укреплений резервации и ворота, а также девять его подчиненных на боевом посту. Но даже они не подоспеют к Анхелю на помощь, если что-то пойдет не так. Здесь он один против всех, но награда стоит того.

Он сжал кулаки, тряхнув головой, выбрасывая из нее все лишние мысли. Надев плащ Кардинала, он получил место под солнцем и право на высокое расположение и уважение среди своих. А значит и обязанность оправдать оказанное ему доверие. Но почему же ноги так хотят отсюда сбежать…

Анхель сосредоточился на своей первой задаче: наблюдение. В стане врага не было единой униформы, а знаками отличия служили цветные тряпки на плечах. Не было и общего режима дня и ночи. Солдаты валялись в палатках или спали будто отбывали часы отработки на отдыхе в летнем лагере. Он напряг уши: отовсюду слышались обрывки смешения десятков европейских языков, раскатистый хохот и собачий лай. Существа братались, перемещаясь от шатра к шатру, обсуждая азартные игры и экзотических женщин и мужчин как гастрономию.