Мэгги и Джастина - Джуди Кэролайн

21

В грязном многолюдном городе было жарко в тот вечер, когда она приехала. По улицам, толкаясь и цепляя друг друга локтями, взад и вперед бродили нищие и проститутки. Но в Мэгги эта смесь грязи, влажной жары и непривычного окружения породила волнующее ощущение настоящей жизни. Бесцельно бродя по улицам, она вдруг остановилась у внушительных стеклянных дверей с выгравированной золотыми буквами надписью «Ривали». Это был ресторан. «Что ж, почему бы и не зайти, выпить коктейль», — подумала Мэгги. Когда метрдотель увидел Мэгги, он немедленно подбежал к ней. Она попросила, чтобы ее усадили за столик у самого окна в глубине зала. Она заказала шампанского и пирожное, но не успев сделать и пары глотков, вдруг почувствовала, как будто что-то пронзило ее словно током. Повернув голову в сторону входа, она увидела входящего в зал ресторана Дика с молоденькой белокурой девушкой. Он не видел ее, потому что официант провел их в другую часть зала. Со своего места она могла наблюдать за ним, будучи незамеченной. Девушка, лет девятнадцати, с пепельно-белокурыми волосами распущенными по плечам была очень загорелой, и было заметно, что она старается поддерживать этот загар. Девушка выглядела очень хорошо: тонкое черное платье соблазнительно обтягивало гладкое молодое тело. Плечи ее были полностью обнажены, если не считать тоненьких бретелек, поддерживающих ткань. Пальцы ее руки с чрезмерно длинными острыми ногтями все время сплетались с пальцами Дика. Она слушала его, затаив дыхание, и при этом играла длинным вьющимся локоном. В какой-то момент он закинул голову и засмеялся. Потом склонился и легко поцеловал ее в кончик хорошенького носика. Мэгги почувствовала, что ей по-настоящему плохо. Внутри у нее все перевернулось. Нет, этого не может быть! Хуже вечера она не могла вспомнить. Глубину ее несчастья невозможно было измерить. Она испугалась. Так ужасно она себя чувствовала только тогда, в прежние времена, когда потеряла его и искала у хижины, зная, что он уехал навсегда, и в то же время на что-то отчаянно надеясь.

Пусть он только вернется. Она ему устроит. Глухие рыдания вырвались из ее горла. О Господи! Что же ей делать? Вдруг он не вернется совсем…

Мэгги гнала машину и рыдала. Дорога пролегала через ущелье и извивалась по крутым холмам, но она ничего не замечала вокруг. Разобьется — ну и пусть! Что ей теперь делать? Во-первых, развод, и немедленно. Во-вторых, к черту от этих мест. Это конец. Я не в силах больше этого выносить. «Я больше не могу, — заплакала она, — не могу… Того что было, уже не никогда не будет. Боже мой, только бы не сойти с ума!» Ужас Мэгги дошел до предела, сердце колотилось в груди, как бешеное, руки, державшие руль, тряслись. Но она должна выдержать. Должна! Неужели все это происходит с ней? Иисус Христос! Сколько раз она об этом слышала, но никогда не предполагала, что это коснется и ее. Пусть Дик убирается куда хочет. «Слушай, Мэгги, — сказала она себе, — ты должна выдержать и выдержишь. Ты уже стольких близких теряла и стольких обретала вновь. Ты обязательно выберешься из этого. Держись, девочка, и ты победишь. Помни только одну вещь: тебя могут бросить все мужчины на свете, ты можешь подурнеть, постареть, дети вырастут и уйдут, а все, что раньше казалось самым главным, теперь окажется дрянью. И единственное, на кого ты можешь рассчитывать, — это ты сама».

Доехав до дома, Мэгги сразу же вбежала в гостиную и метнулась к бару. Затем с бутылкой виски в руке поднялась в спальню, опустила плотные шторы, отключила телефон. Она разделась, бросилась в постель и разрыдалась. Ей нужно было всего несколько часов забвения, несколько часов, чтобы уйти из этого ада, который внезапно разверзся перед ней. Она плакала, наверное, не меньше часа, потому что когда она, наконец, подняла глаза, уже совсем стемнело. Она посмотрела на себя в зеркало. Тонкие морщины под глазами стали еще глубже, и около рта появились новые… Она все ему скажет за обедом. Просто во время обеда надо будет постепенно подвести разговор к этой теме и все сказать — спокойно и твердо. Да, именно так. Это очень просто… Она достала из коробочки снотворное и проглотила пять зеленых пилюль. Только бы они помогли ей забыться. Дик изменяет ей… А чего собственно она ждала: ей уже много лет, а той, белокурой, по-видимому, еще нет и двадцати. Боже мой, как же она ничего не замечала. Как это может быть: внутри ты совершенно не меняешься, но вдруг оказывается, что тебе уже много лет, а время все ускоряет свой темп. Один год сливается с другим, кажется, так много всего произошло — и в то же время так мало… Она упустила свою любовь, и уже ничего не начать сначала…

Было, наверное, около десяти часов утра, когда она проснулась. Солнце уже заползло за опущенные шторы. Она на ощупь пробралась в ванную. Голова кружилась, но спать не хотелось совсем.

Внизу вдруг хлопнула дверь, и она увидела входящего Дика. Он был весел и бодр. Прошла, казалось, целая вечность, пока Дик вошел в комнату.

— Доброе утро, моя радость! — он небрежно чмокнул ее в щеку. — Что это ты так рано поднялась сегодня?

— Садись, — холодно сказала Мэгги, придвигая ему кресло.

Она была на грани истерики.

— Что произошло?

— Я видела тебя вчера в «Риволи» с этой девицей, — спокойно сказала Мэгги и сама удивилась своему голосу. — Как это ты смог так скоро оторваться от своей любовницы.

Дик достал из кармана пачку сигарет и закурил. Мэгги подбежала к нему и выхватила сигарету у него изо рта.

— Ты не курил со времени последнего сердечного приступа. Что ты хочешь этим доказать?

Дик презрительно усмехнулся:

— Что это вдруг за такая страшная забота о моем здоровье? Я вдруг стал тебе нужен. Ведь тебя раньше интересовало все, кроме меня. Ты переживала из-за мигрени матери, очередных причуд своей дочери или расстройства желудка Дженнифер. Только на меня тебе было наплевать. Я был твоей собственностью, вещью, которая всегда стоит на отведенном ей месте и будет стоять там всегда. Ты старая бесчувственная индюшка. Мне казалось, что я любил тебя. Но я любил тот образ, который сам себе создал, и просто не видел рядом ничего другого. А теперь я понял, кто ты на самом деле, но я слишком стар, чтобы начинать все сначала. Да, ты старая бесчувственная индюшка и больше ничего. Я разорвал бы своими руками каждого, кто посмел бы назвать тебя так при мне, но сам сейчас называю тебя так. Все уже в прошлом, я больше не люблю тебя, Мэг, и если я до сих пор нахожусь рядом с тобой, то это просто потому, что я не в силах порвать с привычкой. Это произошло незаметно, и когда все чувства остались позади, на смену им пришла привычка.