Циклоп - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дряхлею, — пальцы нащупали древко. В груди клокотал хохот, плохо совместимый со здравым смыслом. — В былые годы… О, меня бы тут уже и след простыл!»
Остатки янтаря втянулись в сталактит, похожий на фаллос великана. Свет превратился в кровь, запекся, делаясь черно-багровым. В недрах сталактита родилась золотистая искра. Пробила путь наружу, скользнула вниз, превращаясь в сверкающую каплю…
Свет погас.
Сдавленный всхлип — это мальчишка. Хриплое дыхание — это маг. Где-то мерно капает вода. Вульм подождал еще с минуту. Чиркнул кресалом: раз, другой. Трут, умница, загорелся без проволочек. От него удалось поджечь факел. Встав на ноги, Вульм осмотрелся. Все замерли там, где были. Циклоп очухался: моргал, крутил затекшей шеей. Сталактит над его головой почернел, усох, сделавшись втрое меньше. Грот был мертв: ни отблеска, ни отражения. Янтарь исчез до последней крупинки. Вульм сощурился и понял, что ошибся. Поодаль сверкнул комочек живого, теплого огня. В углублении, похожем на гнездо, лежало янтарное яйцо — размером чуть больше перепелиного. Возле гнезда, стуча зубами от страха, сидел мальчишка-изменник. Плохо понимая, что делает, он протянул к яйцу оцарапанную руку. Из ссадин на ладони сочилась кровь…
— Не сметь!
Все произошло в миг единый. Страшный рык Циклопа, рука Натана над яйцом; желтые нити, прорастающие навстречу… Обломок базальта ударил мальчишку по запястью. Натан с воплем отдернул руку. Дрожа от разочарования, нити втянулись в яйцо. Свечение мигнуло и погасло.
— За что?! — в голосе Натана плескалась обида.
Циклоп долго не отвечал.
— Хватит нам одного Циклопа, — наконец сказал он.
Все ждали продолжения, но Циклоп умолк. Подошел к яйцу, ухватил двумя пальцами; поднес к лицу, разглядывая. Вульм с факелом придвинулся ближе. Но не слишком, чтобы Циклоп опять не стал швыряться камнями.
— Ты тоже не трогай, — предупредил Циклоп. В центре его лба сиял голубой топаз. — Позже вставим в оправу. Золото, наверное. А может, серебро. Как думаешь?
— Зачем? — глупо спросил Вульм.
— Металл предохраняет от врастания. Так полагала Красотка, а я ей верю…
Циклоп порылся в сумке, извлек запасную повязку из кожи, тщательно, в три слоя, обмотал янтарное яйцо — и спрятал за пазуху.
3.
— Что ж ты…
В голосе Циклопа сквозила укоризна. Так сердобольный отец мог бы говорить с сыном, скрывшим от семьи рану на руке. В итоге рана загноилась, промыванием и перевязкой теперь не обойдешься. Надо спешить к лекарю, и то неизвестно, поможет ли.
— Что ж ты сразу не сказал?
Симон Остихарос, маг из Равии, был старше Циклопа. Трудно сказать, насколько. Вернее, во сколько раз. Оправдываться или браниться он счел ниже своего достоинства. Угрюмо промолчал, и все. Циклоп в задумчивости поскреб лоб над Оком Митры. Достал из сумки еще одну кожаную повязку, повертел в пальцах, но обматывать голову раздумал.
— Здесь я не смогу. Камень скверный. Нам бы в башню…
Маг смотрел в стену. Казалось, он намерен прожечь ее взглядом, открыв короткую дорогу из грота в башню Красотки. Тот, кто близко знал Остихароса Пламенного в молодости, ни на миг не усомнился бы: он на это способен. Даже с окаменевшей рукой. Но сверстники Симона в большинстве покинули мир живых, и забрали уверенность с собой.
— Тяжелая, — вздохнул Вульм. — Не поднять.
— Ты пробовал?
— Чуть спину не порвал…
— Может, вдвоем?
— И упряжку волов в придачу…
Натан слушал их, виновато переминаясь с ноги на ногу. Краснел, шмыгал носом, утирал пот со лба. Все мерещилось: страх, ужас, и он — трусливый комочек в углу. Такой не побежит за своим сыном в горящий госпиталь. Не встанет один против толпы. Такому тюки ворочать, и то за счастье…
— Взгромоздим на пони…
— Сломаешь бедняге спину.
— Ладно тебе…
— Ручища весом с Тугодума будет. Переть дуру по снежной целине…
Натан шагнул вперед. Присел рядом с Симоном на корточки, примерился. Вспомнил, что надо бы спросить разрешения, но вместо этого ухватил магову каменюку за плечо и локоть. Нет, так не выйдет. Отец говорил: «Ничего не брать пальцами — и ничего не поднимать руками…» Парень встал на колени. И начал медленно, с натугой поднимать груз. Оторвал от пола, перехватил. Уложил на ладони, как младенца горного тролля — «Ничего не брать пальцами!» — уперся локтями в пол. Отдохнул чуть-чуть, не торопясь, разогнул спину. Высвободил левое колено, крепко вдавил в базальт подошву башмака. Все боялся: пол не выдержит, подастся, как теплый воск.
Янтарь бы, может, и не выдержал.
Базальт держал.
Лицо парня изменилось. Сделалось жестким, сосредоточенным. Слегка вывернулись губы и ноздри, словно их выдавило наружу непомерное внутреннее напряжение. Под шапкой зашевелились волосы. Лоб блестел крупными каплями пота. Натан встал рывком, толкнув ношу животом и грудью — «Ничего не поднимать руками!» — и выпрямив правую ногу. Вместе с ним поднялся старый маг, придерживаясь здоровой рукой за стену. Изменник чуть согнул колени, ловя баланс, по-взрослому крякнул от натуги, и тут опомнились Циклоп с Вульмом. Подскочили, взялись помогать. Один подставил плечо, другой ухватился ближе к подмышке Симона. Пользуясь мигом передышки, Натан от груди толкнул груз вверх. Тулуп парня треснул по шву, не в силах сдержать напор мышц. Изменник набычился, ловко пригнув голову — и ноша легла ему на плечи, заметно придавив к полу.
— Идем, — сказал Натан.
И сделал шаг к выходу.
Старый маг отлепился от стены, пошел рядом. Можно было подумать, что парень тащит поклажу, не имеющую отношения к Симону Остихаросу. Просто по досадному стечению обстоятельств маг привязан к обузе, которую Натан взвалил на плечи, и не может с ней расстаться. Хочешь, не хочешь, а надо идти бок о бок.
— Ну, ты даешь! — присвистнул Вульм. Он думал, что давно разучился удивляться. — Говоришь, грузчиком хотел стать?
— Ага! — счастливо выдохнул Натан.
Его шаги эхом отдавались под сводами пещеры. Тяжесть, лежащая на плечах, вбивала ноги парня в пол, как сваи. Будь под ногами песок — словно в сказке, по колено ушел бы в землю.
— Повезло тебе, Симон, — Вульм обогнал мага, освещая факелом дорогу. — Что б мы делали, если б он лютнистом решил стать? Или скороходом?
Маг с раздражением зыркнул на Вульма, но
