О Сталине без истерик - Феликс Медведев

Триумфальное шествие «Бухенвальдского набата» по российским просторам было уже не остановить.

Как вспоминает жена Соболева, после взрыва популярности «Бухенвальдского набата» «доброжелатели» звонили мужу по телефону: «Мы тебя прозевали, но голову поднять не дадим».

Да и как могли коллеги по литературному цеху отнестись к таким строчкам?

…Я не мечтаю о наградеМне то превыше всех наград,Что я овцой в бараньем стадеНе брел на мясокомбинат…

В 1962 году «Бухенвальдский набат» выдвинули на Ленинскую премию.

Далее развернулся жестокий спектакль, подтверждающий антисемитский настрой и в партийных кругах.

…Вопрос о присуждении премий всегда рассматривался на Старой площади. Там же сочиняли сценарий, который потом спускали для воплощения.

Газеты опубликовали список соискателей премии, в котором стояли имена Вано Мурадели и Александра Соболева. Вскоре из числа соискателей автор стихов знаменитой песни был исключен (!), остался один Вано Мурадели. Но, поняв абсурдность ситуации, члены комитета по Ленинским премиям убрали из списков и саму песню. И не стало предмета для предоставления упомянутой премии! Этим все и закончилось.

Честность, порядочность, помноженные на принципиальность и нежелание идти ни на какие компромиссы с властью, явились причинами того, что из Соболева сделали «мертвого поэта»: стихов его не публиковали, в Союз писателей не принимали (да он и не стремился быть с некоторыми из его членов в одной «стае»). Работал только «в стол».

«Я – сын твой, а не пасынок, о Русь, хотя рожден был матерью еврейской», – написал автор всемирно известного «Бухенвальдского набата».

В то время как со сцены Кремлевского и других государственных залов звучали трагические антифашистские строчки:

Сотни тысяч заживо сожженныхСтроятся,СтроятсяВ шеренгу к ряду ряд…

Их автор, приговоренный к забвению, умирал в «Бухенвальде», выстроенном в стране «развитого социализма» для таких, как он, неподкупных и коленонепреклоненных.

Глава 16. Поэт Константин Симонов: «Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?..»

В моей поэтической библиотеке сохранился сборник Константина Симонова «Стихотворения. 1936–1942», вышедший в 1942 году в ОГИЗе.

В этой книжечке есть стихи, которые, по понятным причинам, не включались им в другие, более поздние издания.

Мне кажется, что это стихотворение поэта-фронтовика, как и комментарий к нему, написанный Симоновым спустя годы, уместны в данной книге.

Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?Ты должен слышать нас, мы это знаем:Не мать, не сына – в этот грозный часТебя мы самым первым вспоминаем.

Еще такой суровой годовщиныНикто из нас не знал за жизнь свою,Но сердце настоящего мужчиныЛишь крепче закаляется в бою.

В дни празднеств, проходя перед тобою,Не думая о горестях войны,Кто знал из нас, что будем мы судьбою,С тобою в этот день разлучены?..

Так знай же, что в жестокий час разлукиЛишь тверже настоящие сердца,Лишь крепче в клятве могут сжаться руки,Лишь лучше помнят сыновья отца.

Все те, кто праздник наш привык с тобоюВ былые дни встречать у стен Кремля,Встречают этот день на поле боя,И кровью их обогрена земля.

Они везде: от пламенного юга,От укреплений под родной МосквойДо наших мест, где северная вьюгаВ окопе заметает с головой.

И если в этот день мы не рядамиПо праздничным шагаем площадям,А, пробивая пусть себе штыками,Ползем вперед по снегу и камням,

Пускай Информбюро включает в сводку,Что нынче, лишних слов не говоря,Свой штык врагу, втыкая молча в глотку,Мы отмечаем праздник Октября.

А те из нас, кто в этот день в сраженьеВо славу милой родины падет, —В их взоре, как последнее виденье,Сегодня площадь Красная пойдет.

Товарищ Сталин! Сердцем и душоюС тобою до конца твои сыны,Мы твердо верим, что придем с тобоюК победному решению войны.

Ни жертвы, ни потери, ни страданьяНародную любовь не охладят, —Лишь укрепляют дружбу испытанья,И битвы верность русскую крепят.

Мы знаем, что еще на площадь выйдем,Добыв победу собственной рукой,Мы знаем, что тебя еще увидимНад праздничной народною рекой.

Как наше счастье, мы увидим сноваТвою шинель солдатской простоты,Твои родные, после битв суровыхНемного постаревшие черты.

«Я считаю, что наше отношение к Сталину в прошлые годы, в том числе в годы войны, наше преклонение перед ним в годы войны, – это преклонение в прошлом не дает нам права не считаться с тем, что мы знаем теперь, не считаться с фактами. Да, мне сейчас приятнее было бы думать, что у меня нет таких, например, стихов, которые начинались словами “Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?” Но эти стихи были написаны в сорок первом году, и я не стыжусь того, что они были тогда написаны, потому что в них выражено то, что я чувствовал и думал тогда, в них выражена надежда и вера в Сталина. Я их чувствовал тогда, поэтому и писал.