Жребий некроманта. Надежда рода (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

Я поднялся со стула и поплёлся в комнату. И когда мне удалось добраться до неё, я предусмотрительно мягко постучал в дверь и прохрипел:

— Свои.

Шурик отворил дверь и сразу же взволнованно выдохнул:

— Ну?!

— Всё тип-топ. К десяти покидаем город, а к одиннадцати — нам надо попасть на остров, где погост. Там будет Алёшка. И он обещал всё подготовить, — с трудом проговорил я, протиснулся между братом и дверным косяком. Словно сомнамбул дошёл до кровати и без сил повалился на неё.

— Правильно, правильно, отдохни, — протараторил Шурик и заботливо накрыл меня одеялом.

Я что-то благодарно промычал и почти мгновенно отрубился. И уже буквально через секунду Шурик начал будить меня. Мне показалось, что я только закрыл глаза, а он уже настойчиво приговаривал, тряся меня за плечо:

— Вань, просыпайся. Вань, уже четверть десятого. Если опоздаем, то нас из города не выпустят.

— А-м-м, — простонал я и разлепил пудовые веки. За окном царила тьма и сквозь пушистые тучи порой проглядывалась жёлтая луна. А надо мной нависала круглая физиономия Санька.

— Поднимаешься? — с надеждой бросил он, лупая глазами.

— Ага. Ты всё приготовил? Свитки, еду, оружие… И что там ещё с собой берут в такие походы? — проговорил я хриплым со сна голосом и принял сидячее положение.

— Да, уже давно всё готово, — отчитался он и ткнул пальцем в сторону двух пухлых сумок.

— Молодец, — похвалил я брата, встал с кровати, забросил за спину одну сумку и вышел из комнаты.

Шурик торопливо посеменил за мной, сгибаясь под весом своей ноши. Бедолага не привык что-то таскать на себе. Поэтому он искренне обрадовался, когда мы перед воротами академии остановили извозчика. Тот хмуро посмотрел на двух вьючных юнцов и повёз нас к городским воротам.

А вот там нас ждали первые проблемы. Офицер, отвечающий за охрану ворот, наотрез отказался выпускать нас из города. Дескать, куда вы, студенты? Там монстры, чудовища. Сожрут вас и не подавятся. Особенно тебя, пухлый. Ну, последнее это я уже от себя добавил. Но в целом — не соврал. Офицер действительно не хотел нас выпускать из Царьграда.

Тогда мне пришлось подпустить в голос слезу и рассказать печальную историю о том, что у нас матушка при смерти. И ежели мы не успеем повидаться с ней, то вовек себя не простим. Да и сильно за нас переживать не стоит. Недалеко от города наш дуэт подберёт машина и отвезёт к матушке.

Офицер проникся моим рассказом. Снял форменную фуражку, перекрестил нас и приказал отворить калитку, ведущую прочь из города.

Мы выскользнули из Царьграда и не спеша пошли к реке. Возле городской стены было более-менее безопасно. Монстры опасалась подходить к ней, ведь со стены в них обязательно полетят пули. Поэтому я уверенно печатал шаг. А вот Шурик вздрагивал от любого звука. Мне кажется, его до смерти могла напугать какая-нибудь мышь-полевка, внезапно выскочившая из-под ног. Но парень всё равно был достоин уважения. Ради брата он преодолевал свой страх, хотя у нас были призрачные шансы на то, чтобы его спасти.

Глава 21

На покатом берегу реки мы отыскали старую рыбацкую лодку, от которой мощно несло рыбой, и по песку столкнули её в воду. Дальше Санек вооружился вёслами и погреб к острову. Тот виднелся в лёгком тумане, колышущемся над спокойными водами реки.

А я уселся на лавку и поставил сумку между ступней. Мне нужно было сохранить максимальное количество сил. Благо, Шурик понимал это и не возникал. Он обливался мутным потом, тяжело дышал, но не переставал грести.

И вскоре нос лодки мягко ткнулся в берег острова. Последний оказался практически весь обнесён высоким кованым забором, за которым обнаружились сотни, а то и тысячи склепов. Кажись, здесь хоронили только благородных. Вряд ли у простых горожан хватило бы денег на такие усыпальницы.

Меж тем мы с Саньком выбрались из лодки и пошли по выложенной булыжниками дорожке к воротам. Те были заперты на ночь. Но чуть в стороне от них возле раскидистого старого дуба кто-то стоял и… пьяно икал.

— Лёха? — удивлённо позвал я, подойдя к воротам.

— Он самый, — откликнулся брат и вихляющей походкой вышел из-под сени дерева. Лунный свет упал на его помятую физиономию и отразился в блестящих глазах. — Я всё… ик… сделал, как мы и договаривались. Сторожа… ик… нейтрализовал.

— И сам чуть не нейтрализовался, — саркастично выдал я, глядя сквозь металлические прутья на то, как Лёшка пытается попасть ключом в замочную скважину.

— Алёша, Алёша, — сокрушённо покачал головой Шурик, посмотрев на парня.

А тот возмущённо всхрапнул, открыл-таки противно заскрежетавшие ворота и горячо выдал:

— А что вы хотели?! Этот гад… ик… не хотел пить один. Он же не какой-нибудь пьянчуга. Ему компанию подавай. Вот мне… ик… и пришлось с ним выпить.

— Ладно, проехали. Главное, что сторож не видел горгулий и твоих приготовлений. Он же их не видел, да? — хмуро уточнил я.

— Ни… ничего он не… ик… видел, — заплетающимся языком сообщил Лёха и почему-то поклонился. А… это его просто стошнило. Но уже через пару секунд он выпрямился, вытер рукавом губы и призывно махнул нам рукой. — Идёмте, братья.

Лёха поковылял между склепов. И в итоге привёл нас в красивую, мраморную усыпальницу с распахнутыми настежь дверьми. Внутри оказалось довольно просторно, несмотря на два гроба, стоящих в центре помещения. Ещё тут обнаружились: керосиновая лампа, две винтовки, запас патронов, бухта верёвки и восемь горгулий. Они смирно лежали в углу, не открывая глаз.

Алёшка покосился на них, сел на гроб и пробурчал:

— Скоро я оптовиком стану, если буду покупать такое… ик… количество горгулий. Кстати… — его рука метнулась в карман, и он вытащил пачку купюр. — Вот, Иван, твоя доля за золотые… ик… украшения. Триста рублей. Сначала, правда, было триста пятьдесят, но… ик… фотограф запросил сто рублей, так что я… ик… поделил на двоих.

— Я понял, — торопливо бросил я, засунул деньги в штаны и стал выводить на полу руны.

Шурик же, как и в тот раз, внимательно проверял их, чтобы я не накосячил. А вот пьяный Лёшка не желал молча сидеть на попе ровно и бормотал, пуская слюни изо рта:

— Жив Илюша, жив. Братское… ик… сердце не обманешь. Чую я, что живой он, но… ик… в беде…

Алёшка говорил всё тише и невнятнее, а потом и вовсе — сидя захрапел, выдавая носом затейливые рулады.

Санек неодобрительно покосился на него и прошептал:

— Ну и на кой нам его брать с собой? Он же никакущий.

— Да, водка оборотное зелье. Пара стаканов — и ты из человека превращаешься в раскисшее говно, — мудро изрёк я, втянул ноздрями затхлый воздух и с надеждой добавил: — Авось он хоть немного успеет проспаться. У нас ещё дел минут на пятнадцать.

Мы скептически переглянулись и продолжили создавать портал. Закончили руны на полу, перетащили в круг горгулий и их тоже я изрисовал магическими знаками. Затем мы проверили все наши вещи и растолкали Лёшку. Тот распахнул глаза, встряхнулся, точно собака, и вскочил на ноги.

— О, я, кажись, закемарил. А вы уже всё? — протараторил Алёшка, который реально успел чуток проспаться. Он уже не икал. И в его глазах появилось больше осмысленности. Ещё немного — и парень полностью придёт в себя.

— Всё, — взволнованно проронил я и капнул чистой кровью на руну-активатор.

В тот же миг знакомый туман заволок рунный круг. И меня поразила стрела слабости. Ноги подогнулись, а в груди образовалась сосущая пустота. Всё же я почувствовал себя не так плохо, как в том подвале, где нам пришлось биться с бандитами. И меня это порадовало. Как порадовало и то, что теперь всё готово к переходу.

Но прежде чем войти в портал, мы изнутри закрыли двери усыпальницы, взяли в руки оружие и лишь затем нырнули в туман. Тот перенёс нас на старое кладбище, расположенное на лысом холме. За ним простирался лес, а перед ним — в низине, в паре километров от склона холма, раскинулся крошечный городок на пару тысяч жителей.